— Как тебе подарок господина Министра? — обратился он к жене.

— Здравствуйте, Эйлина, — доброжелательно улыбнулся ей с портрета Дамблдор.

— Добрый вечер, господин Директор, — Эйлин подняла на мужа взгляд, в которых застыл немой вопрос.

— Кингсли велел повесить его где-нибудь в наших апартаментах, — губы Северуса кривила издевательская ухмылка.

— Ещё чего не хватало! — возмутилась Эйлин. — Это что же, я теперь не смогу тебя поцеловать, когда мне захочется?

— Не беспокойтесь, миссис Снейп, я не имею привычки подглядывать, — голубые глаза Альбуса сияли неподдельной честностью.

— Ну да, ну да…. Ни подглядывать, ни подслушивать. И при этом всё знать. Нет уж, господин Директор, повисите-ка вы в кабинете зельеварения, — в голосе Эйлин не было должного почтения, что, впрочем, ничуть не огорчило Дамблдора на портрете. Он пожал плечами, будто говоря: «Кабинет, так кабинет».

После ужина чета Снейп направилась именно туда. Перед ними по воздуху перемещался портрет, правда, обратной стороной вперёд, так что те, кто попадался им навстречу, так и не сумели разглядеть, что за картину левитируют по воздуху Снейпы. Впрочем, судя по всему, встречных этот вопрос не слишком интересовал.

Придя в кабинет зельеварения, Северус первым делом повесил портрет Дамблдора в простенке между двумя массивными шкафами, заполненными банками с ингредиентами и всякими заспиртованными существами. Здесь этот портрет не слишком бросался в глаза посетителям, но был достаточно хорошо виден с рабочего места Северуса за его письменным столом.

Покончив с этим, он повернулся к Эйлин:

— Ну, что, крыса в порядке?

— В полном. Смотри сам, — она продемонстрировала ему клетку с сидящей там крысой. – Представляешь, в какой-то момент она интуитивно поняла, что ей ничего не грозит и можно не пытаться выбраться из клетки. Она просто сидела внутри и смотрела на меня в ожидании, что я её, наконец, выпущу. А когда поняла, что выпущу, но не сразу, она просто развалилась на полу клетки, не сводя с меня глаз. Поверь, её взгляд был почти осмысленным! — Эйлин сияла от восторга.

Северус снисходительно посмотрел на жену:

— Не слишком ли ты очеловечиваешь поведение животного? Тебе не показалось? Может, это просто попытка выдать желаемое за действительное?

— Северус, — Эйлин взглянула на него укоризненно, — кем ты меня считаешь? Восторженной дурочкой?

— Отнюдь. Просто уточняю, — в его тоне явно сквозила насмешка, но, зная его, Эйлин ничуть не обиделась.

— Кстати, — Северус присмотрелся к крысе, — ты ведь не станешь утверждать, что сейчас её взгляд настолько осмыслен?

— Нет, конечно. Это прекратилось минут через сорок после начала эксперимента.

— И что она делала всё остальное время? — поинтересовался Северус.

— То сидела спокойно, то шныряла по клетке. Я её немного покормила, она охотно съела кусок сыра, который я ей дала. В общем, чувствовала она себя превосходно. Думаю, и сейчас она в полном порядке.

— Судя по всему, да, — согласился Северус.

— Выпускаем? — Эйлин вопросительно взглянула на мужа.

— Давай-ка на всякий случай дадим ей Противоядие от магических ядов и Крысиную микстуру. Кто знает, не проявится ли на ней позже действие твоего зелья. Зачем нам в подземелье крыса с развитой интуицией, которая будет всё грызть и которую невозможно будет изловить?

— Ты прав.

Наложив на крысу парализующие чары, Эйлин вынула её из клетки. Северус принёс необходимые снадобья и закапал по нескольку капель из каждого флакона в горло неподвижной крысе, после чего Эйлин сняла заклятие. Придя в себя, крыса поняла, что она свободна, и опрометью кинулась со стола, постаравшись скрыться как можно дальше с глаз этих чёртовых экспериментаторов.

— Ну, что, я попробую? — Эйлин просительно взглянула на мужа.

— Лучше я, — ответил он.

— Тебе нельзя, — возразила она, — тебе ещё домашние задания проверять. И скоро отработка, сейчас явятся твои оболтусы. Лучше я его выпью и посижу тут тихонечко, а ты меня подстрахуешь, в случае чего. Я буду записывать, что чувствую и следить за временем. Ну, пожалуйста…. — взгляд Эйлин стал умоляющим.

Сказать, что Северусу не нравилось, когда она проводила эксперименты на себе — значило ничего не сказать. Он бы и сейчас с удовольствием запретил ей делать это, но веских аргументов против у него не было. Скорчив недовольную гримасу, он, тем не менее, неохотно согласился с доводами жены.

— Сколько капель ты дала крысе? — деловито поинтересовался он.

— Две.

— Дай-ка мне ещё раз взглянуть на состав, — потребовал он.

Эйлин нашла на столе и протянула ему пергамент с рецептом зелья. Северус внимательно перечитал его и в раздумье произнёс:

— Судя по составу, начать стоит не более, чем с тридцати капель. А там посмотрим.

Эйлин молча взяла стакан с водой, накапала туда тридцать капель ярко-бирюзового зелья из флакона, отсалютовала Северусу стаканом и, со словами:

— Ваше здоровье, господин профессор, — выпила всё залпом.

После чего уселась в кресло у камина с пером в руках и пергаментом на коленях, записав в самом верху время начала эксперимента. Северус присел за стол и попытался сосредоточиться на проверке домашних заданий, но это ему удавалось с трудом — он всё время отвлекался, пристально вглядываясь в Эйлин. Поначалу она ловила его пытливые взгляды и ободряюще улыбалась, как бы говоря: «Не бойся, я в порядке». Но вскоре склонилась над пергаментом и стала что-то быстро записывать на нём, с каждой минутой всё ускоряя темп, как бы опасаясь, что не успеет записать всё, что считает нужным. Северус наблюдал за ней ещё какое-то время, пока в дверь кабинета не постучали, и на пороге не появились те, кто «удостоился» отработки у строгого профессора. Северус на какое-то время отвлёкся, давая задания штрафникам, а когда вновь взглянул на Эйлин, она писала уже медленнее, будто раздумывая над каждым словом. Он, наконец, смог заставить себя углубиться в домашние работы студентов, время от времени всё же посматривая на жену и на тех «счастливчиков», кому сегодня досталось чистить котлы. Вскоре он заметил, что Эйлин перестала писать и откинулась на спинку кресла.

«Как ты?», — спросил он её взглядом.

«В порядке», — она на мгновение прикрыла глаза и чуть кивнула головой.

Северус молча продолжил проверять домашние задания. Эйлин перечитывала то, что было написано ею на пергаменте, а ученики натужно сопели, отдраивая закоптившиеся котлы с пригоревшими остатками непонятно чего на стенках. Справившись, наконец, с этой грязной работой, они аккуратно сложили котлы в угол, после чего Снейп отпустил их, приказав напоследок не опаздывать на завтрашнюю отработку.

Когда дверь за ними закрылась, он встал из-за стола и подошёл к Эйлин.

— Как ты себя чувствуешь? — его глубокий низкий голос казался равнодушным, но Эйлин понимала, что за показным равнодушием скрывается неподдельная тревога. Его привычка носить маску и не показывать своих истинных чувств никоим образом не могла обмануть её. Уж кто-кто, а она-то знает, как Северус умеет беспокоиться о тех, кого любит.

— Отлично, — улыбнулась она. — Голова такая ясная, во всём теле лёгкость. И совсем недавно такие ощущения посещали…. Я их все записала, — она кивнула на пергамент, сплошь исписанный её неразборчивыми каракулями.

— Ты сама-то сможешь разобрать, что тут написано? — поморщился Северус.

— Постараюсь, — улыбнулась Эйлин. — Бери чистый пергамент и записывай нормальным почерком то, что я тебе буду диктовать.

Северус молча вернулся к столу, взял в руки перо и приготовился писать.

— Так, — начала Эйлин. — Время начала эксперимента 19:50. В 19:53 появилось чувство, что Финчли точно причастен к играм с вредноскопами. Показалось, что это он будет помогать Флинт выполнить задание Шафика. Причём, логических доказательств этому не было никаких, только ощущения, но очень сильные.

Эйлин перевела дух. Северус в ожидании молча смотрел на неё.