Эйлин нетерпеливо толкнула мужа на эту лавочку, распахнула полы его мантии, быстро расстегнула нижние пуговицы сюртука и добралась, наконец, до брюк, в которых желание Северуса уже обозначилось столь явственно и недвусмысленно. Эйлин не стала мучить его, сразу приступив к делу. Он едва успел наложить на них обоих дезиллюминационное и заглушающее заклинание. Несмотря на это, необычность обстановки и возможность появления в коридоре посторонних придавали ощущениям обоих приятную остроту, от которой желание становилось только сильнее. Невозможность застонать вслух усиливала страсть в разы. Быстро доведя мужа до финала, Эйлин и сама испытала от этого такое блаженство, какое приносили ей самые изощрённые его ласки.

Руки Северуса всё ещё крепко прижимали её голову к паху, пальцы путались в её волосах. Их тела всё ещё вздрагивали от пережитых ощущений, когда Эйлин тихонько произнесла:

— Ай-ай-ай, господин профессор…. Как вам не стыдно? В коридоре, чуть ли не на виду у всех…

— Хулиганка. Развратница, — выговаривал он ей нарочито строгим голосом.

Убедившись в том, что коридор пуст, Северус снял заклятия.

— Сам ты похотливый развратник, — Эйлин похохатывала, глядя на то, как Северус быстро устраняет беспорядок в своей одежде.

По коридорам замка в слизеринские подземелья они шли со строгими постными лицами, не прикасаясь друг к другу и чинно здороваясь со встречными, в глазах у которых читалось соболезнование — искреннее или притворное. Они не считали нужным обращать на него внимание. Они оба знали — что бы ни случилось, пока они вместе, они переживут всё и всё вынесут назло врагам и вопреки судьбе.

Оказавшись в подземельях, супруги Снейп, наконец, вздохнули свободно. Несмотря на опасность, грозившую обоим, несмотря на врагов, желавших им смерти, они были дома. Северус сходил в гостиную, чтобы убедиться, что без него на факультете соблюдался порядок. Вернувшись, он застал Эйлин за очень важным занятием — она гладила кота, который сидел у неё на руках,тёрся мордой о её ухо и довольно урчал.

— Всё в порядке? — спросила она мужа.

— Да, всё выглядит вполне пристойно. Я пойду доваривать зелье. Сегодня — завершающая стадия.

— Можно, я с тобой? — Эйлин не хотелось оставаться в комнате одной.

— А ты будешь вести себя тихо? — Северус строго взглянул на жену, как на беспокойную студентку, постоянно срывающую уроки.

— Обещаю и клянусь, — торжественно заверила его Эйлин.

— Тогда идём.

Северус был рад тому, что она сама захотела пойти с ним. Ему было спокойнее, когда Эйлин находилась в пределах его прямой видимости. А она, проведя двое суток в больничном крыле, так соскучилась по мужу, что просто не смогла бы усидеть в пустой комнате, пусть даже и в обществе кота. Нет уж, лучше она полюбуется его точными, выверенными движениями, сосредоточенным выражением его лица, этими пальцами, которые так изящно нарезают ингредиенты, а могут…. могут…. Эйлин замечталась, вспоминая, что могут делать эти пальцы. Тряхнув волосами, точно избавляясь от наваждения, она подняла взгляд на его нахмуренные брови, меж которых залегла глубокая складка, появившаяся у него в прошлом году, которую не могли разгладить даже её поцелуи. Эйлин так захотелось прикоснуться к ней губами, что, кажется, это почувствовал даже Северус. Он на миг отвлёкся от зелья, встретился глазами с Эйлин, взглянул на неё вопросительно и увидев, как она слегка качнула головой, снова углубился в работу.

А она вспоминала, как в этом кабинете варила зелье для него. Он лежал здесь, на этом диване, где сейчас сидит она. Лежал и не желал просыпаться. А вдруг у неё ничего не получилось бы, и он так бы и не проснулся? У Эйлин больно сжалось сердце. В сущности, то, что он сейчас стоит перед ней, живой и здоровый — это чудо, настоящее, ничем не замутнённое, сказочное чудо. И не просто живой и здоровый. Он — её мужчина. Любимый и любящий. Самый лучший, самый необходимый, самый-самый…. И если бы он тогда погиб…. Эйлин схватила себя за горло, пытаясь избавиться от сдавившего его спазма и удержать рвущийся наружу стон. Ей не хотелось тревожить Северуса этими своими «если бы». «Всё ведь обошлось, глупая», — уговаривала она себя. «Тогда обошлось, — отвечала она сама себе. — А сейчас ему снова грозит опасность. И если с ним что-то случится….». Эйлин судорожно сглотнула и, тряхнув головой, попыталась отбросить все свои страхи. «Не бойся, и твой страх не сбудется», — мысленно повторила она про себя услышанные когда-то в детстве слова. И снова залюбовалась мужем, занятым варкой зелья.

Она наблюдала за Северусом все два с половиной часа, в течение которых продолжалась работа. Когда жидкость в котле приобрела густо-рубиновый цвет, переливающийся прозрачными всполохами, ещё больше придающими ей сходство с драгоценным камнем, он потушил огонь под котлом, накрыл его крышкой и взмахом волшебной палочки навёл порядок в лаборатории. К утру зелье остынет, и он разольёт его по флаконам. А теперь — спать.

Эйлин поднялась с дивана навстречу мужу. Её рука привычно скользнула к животу, чтобы, как всегда, погладить его, вдруг резко отдёрнулась, как будто обжёгшись и судорожно сжалась в кулак. Эйлин побледнела, глаза её сузились, ноздри раздулись и задрожали. Вдруг она почувствовала, как рука Северуса коснулась её стиснутого кулака, погладила, а после чуть сжала его. Эйлин подняла глаза. В его взгляде было столько любви, нежности и понимания! А ещё в нём была вина за случившееся и твёрдая решимость защитить — любой ценой и от всего. Пальцы Эйлин, стиснутые в кулак, медленно разжались, и она прижалась к Северусу, спрятав лицо у него на груди.

В свои комнаты Северус с Эйлин возвращались, крепко обнявшись, будто боясь отпустить друг друга. Им хватило этих двух дней, чтобы понять — они не могут жить нормальной жизнью по одиночке, не чувствуя рядом присутствия другого.

Лёжа в постели, Снейп обнимал мирно сопящую во сне Эйлин и наслаждался отсутствием пустоты, всю давящую тяжесть которой он испытал, лёжа один в этой самой постели позапрошлой ночью. Той пустоты, что была его привычной спутницей на протяжении большей части его жизни, и которая стала абсолютно невыносима теперь, когда в эту жизнь вошла Эйлин, перевернув всё вверх дном не только в окружающей его действительности, но и в нём самом.

Комментарий к Глава 10 Дорогие читатели! Не теряйте аффтора) Наберитесь терпения. Автор намерен отсутствовать в течении двух недель, после чего обязательно притащит в клювике новую главу))

====== Глава 11 ======

На следующее утро Эйлин не пошла завтракать в Большой зал. Ей не хотелось встречать сочувствующие взгляды преподавателей и сдержанно-любопытные — студентов. Конечно, рано или поздно выйти «в люди» всё равно придётся, но пусть хотя бы сегодня утром она будет избавлена от этого. Пускай все думают, что она чувствует себя недостаточно хорошо или просто проспала. Северус вызвал к ней домового эльфа, который доставил завтрак прямо в их комнату, и занялся своими обычными повседневными школьными делами. А Эйлин первым делом написала письмо Гарри. События требовали их безотлагательной встречи. Как выяснилось, опасность, не мнимая, не гипотетическая, а вполне реальная и осязаемая, грозила не только им с Северусом, но и её друзьям.

Кусок пергамента, привязанный к совиной лапке, гласил:

«Гарри!

Нам срочно нужно встретиться. Мне есть что рассказать. Это очень важно. Собирай всех и Невилла. В воскресенье. Время и место — как в прошлый раз.

Ал»

Спустившись с башни, Эйлин отправилась в библиотеку, где и просидела до самого обеда. Придя обедать в Большой зал, Эйлин уже была готова изобразить на лице высокомерно-презрительное выражение, отбивающее охоту у кого-бы то ни было выражать сочувствие. Но к своему удовольствию, убедилась, что никто за преподавательским столом не собирается этого делать. Все здоровались с ней привычно и обыденно, и Эйлин, наконец, вздохнула с облегчением. Она не знала, было ли это результатом работы, проведённой Северусом среди коллег, или же они сами избрали подобную манеру поведения, но Эйлин была им за это благодарна.