Снейп молча кивнул.
— А что с маггловедением? — спросил он, чтобы поскорее перевести разговор на другую тему.
— Оливикус порекомендовал девушку, которая проходила стажировку в их отделе. Она закончила Хогвартс три года назад. Возможно, вы помните её. Элен Декстер, Хаффлпафф.
— Фамилию помню, внешность — нет. Очевидно, в зельеварении она не блистала, но и тупицей не была. Середняков запомнить труднее всего. Это не Лонгботтом с Грейнджер.
— Вы правы, Северус. Впрочем, это неважно. Я довольна, что кадровый вопрос удалось кое-как утрясти.
Снейп был с ней полностью согласен. В течение нескольких дней, оставшихся до начала занятий, он был, наконец, совершенно свободен, поэтому, не откладывая в долгий ящик, приступил к варке зелья по рецепту Юджинии Хоффман. Эйлин не проявила к этому никакого интереса, занятая своими мыслями и записями. Ему это было на руку. К вечеру тридцать первого августа зелье было готово. Хогвартс- экспресс прибыл на станцию Хогсмид, переполненный студентами. Начинался новый учебный год.
====== Глава 7 ======
Как обычно, в преддверии праздничного ужина, в Большом зале царили шум и суматоха. Церемонию распределения первокурсников по факультетам в этом году поручили провести декану Хафлпаффа. Несмотря на некоторую суетливость, Помона Спраут легко справилась с этим заданием. После того, как вновь поступившие ученики уселись за столы своих факультетов, директор Мак-Гонагалл обратилась ко всем собравшимся с короткой речью. Она говорила о прошедшей войне, о мужестве и героизме защитников Хогвартса, многие из которых сидели в этом Зале. О тех, кто погиб, защищая школу и о тех, кто участвовал в её восстановлении. Во время её речи в Зале было необычно тихо. У Эйлин, слушавшей эту речь, сдавило горло. Последняя церемония распределения, которую она помнила, проходила с участием Дамблдора. Она не видела, что и как говорил в прошлом году на этой церемонии Снейп. И сейчас она с трудом переживала этот момент несоответствия действительности тому, что хранила её память.
Впрочем, очень многое в замке оставалось прежним. И Большой зал, восстановленный во всей своей красе и величии, и праздничная атмосфера, царящая в нём, и весёлое возбуждение на лицах студентов….
Минерва тем временем представила собравшимся новых преподавателей. Уже знакомый Эйлин Амадеус Финчли предстал перед собравшимися в строгой тёмно-синей мантии. Этот сильный, подтянутый, тщательно выбритый немногословный сорокалетний мужчина с короткими тёмными волосами и цепким, внимательным взглядом спокойных карих глаз производил сильное впечатление, особенно на старшекурсниц, многие из которых с самого начала церемонии не сводили с него заинтересованных, смущённых, а иногда и откровенно восхищённых взглядов.
Новый преподаватель трансфигурации и декан Гриффиндора произвела на Эйлин двоякое впечатление. С одной стороны, Мэри МакДональдс была стройна, в меру ухожена, прекрасно выглядела для своих тридцати восьми лет, имела приятный голос и казалась женщиной неглупой. С другой — строгое, какое-то замороженное выражение её лица, прямая спина и чуть презрительный взгляд невольно заставляли думать о ней, как о педантичном и высокомерном сухаре, неподвластном простым человеческим чувствам. Эйлин, понимавшая, что нельзя судить о человеке по первому впечатлению, и не знавшая о том, что довелось пережить этой женщине во времена правления Волан-де-Морта, тем не менее, глядя на неё, ощутила лёгкую неприязнь и мысленно прозвала её «нашей Мымрой».
Вот кто ей действительно не понравился, так это новый преподаватель маггловедения. Элен Декстер была слишком весёлой, слишком улыбчивой, с пухлыми розовыми щёчками и носиком-пуговкой. Её светлые кудряшки цвета спелой пшеницы и ярко-синие глаза были такими милыми, что непроизвольно вызывали у Эйлин чувство раздражения и непонятной досады неизвестно на что. Впрочем, почему неизвестно? Эйлин всегда бесили слишком активные и жизнерадостные люди, которых принято называть «зажигалками». К тому же, такие милые трогательные малышки всегда вызывают у каждого встречного мужчины желание защищать их и оберегать. Всё это вместе складывалось в устойчивую неприязнь, которую Эйлин изо всех сил пыталась скрыть, но, поймав насмешливый взгляд мужа, поняла, что, по крайней мере, от него не укрылись те чувства, которые вызвало у неё это «небесное создание».
Занятая своими мыслями, Эйлин не заметила взгляд, который Северус украдкой бросил на нового декана Гриффиндора. Присутствие Мэри было для него не слишком приятным. Вновь в его окружении появился человек, который знал о его прошлом больше, чем ему хотелось бы. Человек, помнивший о его безответной любви и об унижениях, которые ему довелось пережить в далёком детстве. И хотя это прошлое больше не держало его цепкими когтями и не угрожало разоблачением, присутствие Мэри МакДональд было для Снейпа неприятным. Тем более, что присутствие это доведётся терпеть очень долго.
Праздничный ужин прошёл оживлённо Поначалу Эйлин, сидевшую рядом с мужем за преподавательским столом, смущал вопрос, имеет ли она право здесь находиться. Ведь она не преподаватель Хогвартса. Впрочем, поскольку альтернативы у неё не было, она постаралась как можно скорее принять это факт и подавить смущение, особенно остро вспыхивавшее в те моменты, когда старшекурсники бросали на неё взгляды, не всегда доброжелательные. Многие считали её выскочкой, незаслуженно получившей приз в виде мужа – героя войны и теперь бездельничающей за его счёт. Показывать своё смущение она никому не собиралась, поэтому взгляд её был слегка надменным и презрительным. Она-то уж точно не будет стремиться понравиться всем и каждому, как эта «пупсенька» — наконец-то Эйлин нашла определение для нового профессора маггловедения. Тоже мне, профессор… Раздражение, владевшее Эйлин, постепенно вытеснило сомнения по поводу уместности её присутствия за преподавательским столом. Какого драккла? Она жена Северуса, поэтому имеет полное право находиться рядом с ним везде, где бы он ни был. Как говорится: «В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в здравии и в болезни». Она улыбнулась, вспоминая брачную церемонию здесь, в этом Зале, и лицо её из злого и надменного стало милым и по-детски трогательным. Северус под столом незаметно сжал её руку, и Эйлин окончательно полегчало. Вредноскопы в карманах у неё и у Северуса вели себя тихо, еда была вкусной, разговоры за столом оживлёнными, и Эйлин, наконец, успокоилась.
Как обычно, в первый вечер все студенты чувствовали себя слишком утомлёнными дорогой и новыми впечатлениями, поэтому сразу после ужина разошлись по своим спальням. Первокурсники ещё не столкнулись с проблемами, связанными с необходимостью привыкать и приспосабливаться к новым условиям своей жизни. Сегодня им хотелось только одного — спать, а потому угомонились они быстро. Остальные студенты тоже были не слишком расположены к общению., успев наговориться в поезде. Поэтому первый вечер нового учебного года оказался, как обычно, спокойным.
Северус, бегло просмотрел личные дела новых студентов Слизерина. Не найдя в них никаких «сюрпризов» вроде того, что ожидал его семь лет тому назад в лице мисс Севериновой, он встал из-за стола, потянулся, хрустнув костями, и направился в спальню.
Эйлин только что вышла из душа. Она сидела на постели, запахнувшись в мягкий махровый халат нежно-салатового цвета и расчёсывала свои пушистые пепельные волосы, слегка влажные после душа и от этого сильнее вьющиеся на висках
— На сегодня всё? — улыбнулась она.
— Да. Завтра увидим, чем пополнился наш серпентарий. А сейчас — спать.
Сняв мантию и сюртук, Северус отправился в душ. Там, в кармане его халата лежал флакон с зельем, сваренным по рецепту Юджинии Хоффман. Стоя под струями воды, он всё никак не мог решить, стоит ли устраивать эту проверку или нет. «Раз уж ты его сварил — используй», — настойчиво советовал внутренний голос. Но что-то мешало ему последовать этому совету. Какое-то внутреннее сомнение в том, нужно ли ему это знание, и что с ним делать, когда все сомнения окончательно развеются. «Ты просто боишься. Трус», — обругал его внутренний голос. Дёрнувшись от этого слова, как от удара хлыстом, Северус включил холодную воду и долго стоял под ледяными струями, приводя в порядок мысли. Когда он вернулся в спальню, Эйлин уже спала, по обыкновению свернувшись калачиком. Тревожить её сон ему не хотелось, поэтому он, плюнув на инсинуации внутреннего голоса, не стал добираться до её живота, преодолевая кучу препятствий в виде её ночной рубашки, одеяла и согнутых коленей. «Не сегодня», — подумал он, прижимая к себе спящую Эйлин, которая, почувствовав сквозь сон его объятия, инстинктивно прижалась к нему. Дрожь, колотившая тело Северуса после ледяного душа, постепенно проходила, и он крепко уснул, согреваемый её теплом, отбросив все мысли, не имевшие отношения к той нежности, которую сейчас испытывал.
