— Поговори у меня…. Старый….
— То есть, против идиота возражений нет? — осклабился Снейп.
— Конечно нет. Раз несёшь такую чушь, значит с этим остаётся только согласиться, — тихонько рассмеялась Эйлин.
— Ну, тогда займись моим просвещением. Открой мне, наконец, глаза на женское коварство.
— Ты помнишь, как я в первый раз уснула у тебя на плече?
— Как не помнить.
— Так вот, должна тебе признаться, что я тогда не спала. Я притворилась спящей и чуть не умерла тогда от страха и от нежности, — Эйлин положила голову мужу на плечо и теснее прижалась к нему.
Северус, поглаживая её по волосам, медленно произнёс:
— Ты думаешь, я не знал, что ты не спишь?
Эйлин подняла голову и удивлённо уставилась на него:
— Неужели знал?
— Конечно.
— Но…. Как? Откуда? У меня слишком сильно колотилось сердце?
— Ты просто дышала по-другому, не так, как во сне.
— Ты что, уже тогда различал, как я дышу во сне и как наяву? — глаза Эйлин распахивались всё шире.
— Конечно.
— Ты уже тогда прислушивался к моему дыханию? –восторженно прошептала она.
— Разумеется, нет. Но я же не глухой и не идиот, чтобы не уловить разницу, — криво ухмыльнулся Северус.
— Почему же ты тогда не разоблачил мой обман? И не убил меня сразу? — Эйлин вновь спрятала лицо у него на плече.
— Пожалел, наверное. А зря. Проявил слабость, ты и обнаглела. Решила, что тебе всё позволено, — его пальцы перебирали её волосы, отчего Эйлин покрывалась мурашками и млела, вдыхая тот самый запах, от которого тогда немного сошла с ума. Запах, которым всегда пахла для неё Амортенция.
— Да, влип ты тогда… – она подняла голову, погладила его по щеке, заглянула в глаза и очень серьёзно произнесла: — Впрочем, этим моё женское коварство и ограничилось.
Эйлин снова опустила голову ему на плечо, а он привычно зарылся пальцами в её волосы, чувствуя, как постепенно из него выходит какая-то мерзкая, мутная, густая болотная жижа, заполнившая его душу, пока он читал откровения Юстинии Хоффман. Конечно, Эйлин права. Только отсутствие любви может заставить женщину воспользоваться этими советами. Женщину? А мужчину? Ведь он сам решил воспользоваться зельем из этой книжки, чтобы разрешить свои сомнения. Снейп почувствовал укол совести. «Но ведь у тебя исключительный случай, — тут же среагировал на это его внутренний голос. — Ты делаешь это не из-за отсутствия любви и доверия. Наоборот. Ты любишь её и не хочешь, чтобы она страдала, поэтому лишил её мучительных воспоминаний и теперь несёшь этот груз в одиночку. Если бы она всё помнила, она сама настояла бы на этой проверке. Просто, ты, как обычно, взял на себя всю ответственность. И если твой поступок выглядит неприглядно…. Что ж. Тебе не привыкать быть мерзавцем в глазах окружающих. Потерпишь и на этот раз». Как всегда, спорить с внутренним голосом оказалось бесполезно.
«Интересно, какими из этих советов пользовалась мама, когда жила с отцом?» — только и смог подумать Снейп.
====== Глава 4 ======
Впрочем, сварить зелье дома Северусу так и не удалось. На следующий день в дом Снейпов прилетела сова с письмом от Мак-Гонагалл с просьбой приехать в Хогвартс и помочь в подготовке к предстоящим экзаменам. Северус вдруг подумал о том, что стоило бы предупредить директора, в каком положении находится Эйлин. Возможно, Минерва будет против присутствия беременных женщин и младенцев в учебном заведении. Отправив с совой короткую записку: «Эйлин беременна. Не станет ли это препятствием для нашего проживания в Хогвартсе?», он стал ждать ответа. Сова прилетела на следующий день. Развернув пергамент, привязанный к её лапке, Снейп прочёл: «Соглашаясь на ваше проживание в Хогвартсе, я предполагала, что у семейной пары могут быть дети. Это ни в коей мере не может стать препятствием для исполнения вами обязанностей преподавателя и декана. Чем будет заниматься в школе миссис Снейп, зависит от её желания и от того, насколько успешно она сдаст экзамены. Поторопитесь, Северус, работы очень много».
Когда он показал это письмо Эйлин, она улыбнулась и произнесла:
— Распоряжения директора нужно выполнять. Давай-ка поторопимся со сборами. Ты видишь — они там без тебя не справляются.
Северуса обрадовало, что этот вопрос был решён так быстро. Он чувствовал, что ему необходимо было отвлечься от нахлынувших на него тяжёлых мыслей и попросту сменить обстановку. Он признавал, что соскучился по Хогвартсу и по своим обязанностям. Эйлин тоже обрадовалась возможности вернуться в школу. По сути, они оба воспринимали замок, как свой родной дом, куда всегда хотелось вернуться отовсюду, где бы они ни были. Не рад был этому только Стинки, который снова оставался в одиночестве. О настроениях Всеволода никто не спрашивал — ему просто предстояло трансгрессировать в Хогвартс вместе с хозяевами.
— Не плачь, Стинки, — Эйлин, по обыкновению, осторожно взяла домовика за длинные уши и нежно чмокнула в нос. — Я тоже буду по тебе скучать. Ну, не будешь плакать? — она ободряюще улыбнулась ему. Стинки сквозь слёзы улыбнулся ей в ответ и энергично замотал головой, не в силах произнести ни слова.
— Вот и умница. Следи за домом, чтобы нам с Северусом всегда было куда вернуться.
Стинки так же энергично закивал, по-прежнему не произнося ни звука. Вещи супругов Снейп уже были отправлены в замок. В ожидании трансгрессии на плече у Северуса замер чёрный кот, намертво вцепившись когтями в его дорожную мантию. Выйдя во двор, Северус и Эйлин помахали Стинки и исчезли с лёгким хлопком.
До середины августа Снейп готовил экзаменационные билеты по ЗОТИ, а Эйлин писала для него черновики заданий по зельеварению. Он проверял эти черновики и, почти полностью одобряя их, вносил их в экзаменационные билеты по зельеварению. Нагрузка была такой, что о готовке намеченного зелья не могло быть и речи. Времени не хватало, сроки поджимали, и Северус был рад этому цейтноту, не дававшему ему возможности погружаться в мрачные мысли. Впрочем, спешка и загруженность работой не мешали им с Эйлин по вечерам прогуливаться в окрестностях замка и не отбивали у них желания доставлять друг другу удовольствие в постели. А вот до библиотеки Хогвартса у Снейпа руки не доходили, поэтому вопрос о создании оберега до сих пор оставался открытым. Покупка вредноскопов успокоила Эйлин, но никак не могла успокоить его самого. Снейп не верил в действенность этих игрушек. Впрочем, сейчас опасность, угрожавшая им обоим, казалась такой далёкой, призрачной и несерьёзной, что оба они расслабились и лишь изредка вспоминали о ней, как о чём-то гипотетически существующем, но не имеющем к ним непосредственного отношения.
Приглашения на экзамены ЖАБА были высланы всем, кто в этом году заканчивал седьмой курс — и тем, кто продержался в школе до конца, и тем, кто уехал, не выдержав царящих в ней порядков. Всем, разумеется, за исключением тех, кто погиб в битве за Хогвартс. Экзамены начинались с 14 августа. Студенты съехались в замок накануне. Поначалу в Хогвартс-экспрессе было необычно тихо. Разговоры велись полушёпотом. Тех, кто ехал в нём, объединяла какая-то новая, необычная атмосфера братства, которая возникает между людьми, связанными друг с другом общими переживаниями и общими потерями. Впрочем, вскоре обстановка разрядилась, разговоры стали более оживлёнными. Студенты вспоминали дни совместной учёбы и делились друг с другом планами на жизнь. Слизеринцы, как обычно, ехали обособленно, но никого не задирали, как и не подвергались нападкам со стороны представителей других факультетов. Драко Малфой значительно менее презрительно кривил губы, молча поглядывая в окно. Отсутствие рядом Крэбба воспринималось им, как нечто неправильное, нарушающее привычный порядок, а потому неестественное. Гойл и Паркинсон, сидевшие рядом и точно так же ощущавшие эту пустоту, не могли заполнить её своим присутствием.
«Золотое трио» ехало на экзамены в полном составе. Гермионе удалось убедить друзей в необходимости хотя бы попытаться продемонстрировать свои знания. Она понимала, что тратить ещё год на учёбу не намерен ни Рон, ни Гарри. И если сейчас не заставить их сдать экзамены, их образование навсегда будет считаться незаконченным. А это, как она справедливо полагала, было в корне неправильным.
