Они бежали всю ночь, следуя за огнем факелов. Найти своих людей братьям не составило труда: те, задыхаясь от страха, ломали под собой ветви деревьев, запасенные в мирное время, толкались и кричали. Обезумевшие от страданий люди племени к’ахана не чувствовали боли, не замечали усталости. С ними был огонь, свет, жизнь. Лишь он указывал дорогу и держал племя вместе. Им удалось пережить встречу с необъятным. Что может быть страшнее? Казалось, они готовы ко всему, но это было лишь началом. Люди лишились дома. Лишились припасов. Им было холодно, им было страшно. Дети осиротели, женщины овдовели. Племя понесло немыслимые потери, каких не было уже много лет. Они бежали через непроглядную тьму, едва различая свет. Небо будто еще сильнее почернело, подчеркнув вереницу звезд.

– Боги с нами, – задыхаясь повторяла Ва-ан, – они защищают нас. О великая Вейна, не покидай нас, твоя защита нужна нам как никогда…

С первыми лучами солнца лихорадочное возбуждение, поддерживающее племя во время ночного бегства, погасло вместе с огнем. Племя вышло в степь. В ту самую степь, в которой Кириак вчера охотился на дугорога. Моросил неприятный дождь, небо затянула серая пелена. Через тридцать солнц здесь будут непроходимые болота, охота будет даваться все сложнее, наступят холода. Потеря запасов вводила людей чуть ли не в отчаянье. Перед взором выживших простирались бесконечные болота. Утро, пока еще приятно прохладное, не бодрило, как обычно, а наоборот, еще больше усыпляло. Было трудно думать. Трудно идти. Последним усилием воли они рванули вперед и очутились на краю высокого холма, с которого было видно воду. Изнывая от жажды, несколько человек попытались найти в себе силы идти дальше, но ноги не слушались их. Спускаясь, они чуть ли не кубарем покатились вниз.

Большинство повалилось в изнеможении на землю и мгновенно погрузилось в глубокий сон. Женщины, потерявшие детей, выли от горя. Тех же детей, что чудом уцелели, чуть ли не несли на руках, судорожно прижимая к себе. Кириак огляделся, мысленно пересчитывая выживших по головам. Долго считать не пришлось, количество сократилось минимум вдвое. Бессильный, он повалился в высокую траву, вместе с остальными. Обеспокоенные люди сильно шумели. Кириак сжал ладонями уши, пытаясь справится с пульсацией в висках. Резко скрутило живот. Переживания пробудили голод раньше положенного.

– Кириак, – вложил ему что-то в руки Савва, – поешь пару яблок, в лесу собрал.

Увидев еду, пара соплеменников чуть ли не начали драку, но Ак’штар стукнул их тупым ударом копья. Получив предупреждающие тумаки, они побурчали и ушли. «Что будем делать дальше? – посетила Кириака вязкая, неприятная мысль и он бессильно упал на траву. – Не сейчас… Нет… сил».

Кириак открыл глаза, смахнув капли дождя с ресниц. Ему казалось, что прошло всего несколько минут, но небо рассвело, а остальные разошлись. Было холодно и зябко, пробирал озноб. Кириак отряхнул мокрую шкуру и накинул ее обратно. Подойдя к краю холма, он наблюдал за берегом, который поглотил густой туман.

– Кириак, спускайся! – окликнула его Тиана.

Сквозь густую пелену лишь угадывались ее очертания. Кириак шел на голос. Соплеменники развели костер под четким руководством Ва’ан. Кириак сел к нему ближе, подставив греться руки.

– Хорошо, что мы остановились у воды, – рассуждала вслух мудрейшая. – Сюда будут приходить пить животные. Здесь мы и построим новые жилища.

– Зря мы ушли… – зло высказался Кириак. – Здесь нет достойного убежища. Еще не поздно вернуться!

– Исключено! —оборвала его Ва’ан. – Думай, прежде чем говорить!

– Демоны навлекли на нас необъятного, теперь то место проклято, – объяснил Ак’штар, покраснев от раздражения. – Небесные силы вели нас прочь не просто так.

– Нас вел прочь страх! – запротестовал Кириак. – Савва, ну хоть ты скажи им!

– Они правы, – вмешался Савва, положив руку Кириаку на плечо. – Даже если то племя и остановилось на нашем месте, они вполне могут оказаться очередными жертвами богов.

Кириаку ничего не оставалось, кроме как согласиться с остальными. Отогревшись, охотники отправились в лес за жердями16. Женщины собирали плоды и ягоды, делали травяные настои для пострадавших. Савве удалось забить копьем дугорога, из шкуры которого сделали небольшой навес. Важно было, чтобы ветки оставались сухими, иначе было трудно поддерживать тепло костра. Постепенно все приходили в себя. Племя к’ахана начало обустраиваться на новом месте.

– Пришло время для ритуала прощения, – объявила Ва’ан. – Кто-то должен пойти назад. Нужно забрать останки. Боги благословят нас на новый путь, если мы отпустим души погибших.

– Я пойду, – одновременно сказали Кириак и Савва.

Ва’ан вручила им копья. Тиана заботливо накинула на Кириака высохшую у костра шкуру и поцеловала в щеку. Ак’штар вызывающе присвистнул, чем оживил остальных охотников. На щеках девушки вспыхнул румянец.

Всю дорогу Кириак молчал. Гордость не позволяла ему открыть свои переживания Савве. Как погиб его отец, успел ли он сказать что-то напоследок, жалел ли он, что был так строг с ним? Вопросы терзали изнутри словно окулусы17 внутри сочного плода.

– Он погиб быстро и безболезненно, – нарушил наконец молчание Савва. – Я буду молиться за покой его души. Да пребудет с ним Вейна.

– Да примет богиня в свои объятия, – с надрывом прошептал Кириак.

Когда они добрались до цели, их никто не ждал. Здесь не было ни единой живой души. Место, где Кириак вырос, при свете дня вызывало лишь боль. Запах крови уже не был таким резким, как в ту роковую ночь, но багровые пятна будто намертво въелись в почву. В землю, на которой он еще недавно чувствовал себя в безопасности.

– Разрешения спрашивать не у кого, – с равнодушием заключил Савва. – Пора звать остальных.

– Нужно позаботиться об усопших, – резко развернулся Кириак, ему было трудно смотреть на останки, – нам всем.

Люди бросились к телам погибшим, с ужасом всматриваясь в лица. Матери закрывали глаза своим детям, но Ва'ан настаивала, чтобы те смотрели. «Смерть так же важна, как и жизнь», – повторяла она каждому, глядя в полные страдания глаза. Целительница и сама не могла сдержать слез. Огромная туша танома возвышалась над ними, образуя в душе не меньшую пустоту, чем смерть сородичей.

– Их тела нужно предать матери-природе, иначе души так и будут метаться по земле, – напомнила Ва’ан. – Лучше не задерживаться на проклятом месте, иначе они заберут нас с собой.

От ее слов люди вздрогнули и будто пришли в себя. Племя к’ахана собирало останки своих родных по частям. Головы усопших расположили строго на восток, где вставало солнце. Вблизи тел погибших положили кремневые орудия и несколько обожженных звериных костей: они были даны мертвым на дорогу в вечность. Затем женщины забросали тела погибших охапками цветов, собранных на склоне горы. Охотники разожгли ритуальные костры.

– А что делать с таномом? – вдруг спросил Ак’штар.

– Жечь зверя такой величины слишком опасно, огонь может переползти и на деревья, – поспешно вмешался Кириак, а потом добавил, чуть подумав: – Вейна бы не одобрила уничтожение леса и его жителей.

– Даже в такое время не можешь помолчать! – прошипел Валар, пнув его в живот.

– Священный таном останется нетронутым, – жестко осекла мужчин Ва’ан. – В него вселилась Вейна, а это значит, что душе животного ничего не угрожает.

Убедившись, что все притихли, Ва'ан вскинула руки к небу и принялась говорить нараспев:

– Земля и небо. Лед и пламя. Тень и свет. День и ночь. Да пребудет с вами Солнце. Да пребудет с вами Луна. Да пребудет с вами мать природы. Вейна, прими их души, забери в свои объятья, да наставь наши на путь истинный. Да будет так!

Закончив молитву, мудрейшая сделала глубокий поклон, а охотники запустили огненные стрелы в тела погибших. Сгорели их тела, сгорели цветы, сгорела боль. Они больше не будут страдать, им больше не придется бороться. Их путь боли и страха закончился здесь, на этой земле, с этим пламенем.