Сцена повернулась, и перед глазами предстал зал заседания суда, где за дощатой перегородкой сидел великий гений с видом великомученика. Он встал, картинно выставив вперёд ногу, и сложив руки на груди, начал произносить финальный монолог. Через четверть часа, Фрэнк заметил, что большая часть актёров, совершенно откровенно зевает, даже не пытаясь скрыть это от зрительного зала.

Прокурор, одетый в угольно-чёрный костюм в широкую белую полоску, что делало его похожим на гангстера, с совершенно отсутствующим видом, оперся о стол, за которым сидел клевавший носом судья, и делал все, чтобы не упасть на пол и не уснуть. Адвокат, развалившись на стуле, уставился в потолок и, прикрыв глаза, что-то бормотал себе под нос. Между тем Рэнсли вещал: «Вы говорите, что в этом доме жили бедняки? Но их бедственное положение не давало им право на мой труд. Я разрушил этот дом, потому что такова была моя воля. Моё великое творение изуродовали посредственности. Поэтому я не позволил ему существовать. Я не признаю никаких обязательств перед кем-либо».

По странной интонации, непонятным смысловым ударениям и выражению лица бедного актёра, изображавшего главного героя, было очень заметно, что он совершенно не понимает, какую чушь несёт, и выглядел он, как не сделавший домашнее задание ученик, которого к его большому несчастью вызвали к доске отвечать. Наконец спектакль закончился победой великого гения, актёры вышли на сцену на поклоны. И через некоторое время к ним присоединилась двое — мужчина в потёртом фраке с бутоньеркой в виде завядшей розой, и тараканьими усиками, в котором Фрэнк узнал Каваллини, и немолодая, приземистая женщина с иссиня-чёрными волосами и пронзительными глазами — Алиса Розенберг.

— Ну что, Питер, вы довольны посещением спектакля? — спросил Вонг, когда они сели в поезд, отправлявшийся назад, на уровень с лабораторией.

— Да, очень. Игра актёров, постановка — все на высоте, — ответил Фрэнк, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и восторженно. — И главное, очень важные идеи, которые мне очень близки. Гимн индивидуализму и эгоизму в хорошем смысле этого слова.

— Прекрасно, прекрасно, — обрадовался Вонг. — Думаю, что завтра я смогу вас познакомить с причинами, по которым мы выбрали вас.

Ну, уж, встречаться с Уолтом Фрэнку было совершенно не обязательно. Как бы не поступил Хозяина, встреча была чрезвычайно нежелательна. Вернувшись в лабораторию, Фрэнк ушёл в свою комнату, расположился на диване, обдумывая план спасения. Решившись, надел пижаму, и совершенно не таясь, направился в душ. Быстро взобрался к вентиляционной решётке и дополз до отверстия в кабинет Вонга. Увидев, что там никого, и свет погашен, снял решётку.

Осторожно спрыгнув вниз, Фрэнк начал перерывать ящики стола, шкафчики бюро. «Черт, значит, он прячет этот „маяк“ в другом месте», — подумал Фрэнк в отчаянье, и уже решил вернуться, но вдруг задел картину, которая висела на противоположной стене от двери. Она сдвинулась, и показался кусочек панели сейфа. «Вспомним мои способности по взлому», — подумал Фрэнк в азарте. Размял руки и начал осторожно двигать ручку, пытаясь определить по щелчку нужный код. Сейф выглядел страшно анахроничным и Фрэнк совершенно не удивился, когда понял, что код состоит всего из четырёх цифр. Набрав комбинацию, он медленно потянул за ручку. Дверца со скрипом поддалась, обнажив внутренности, состоящие из нескольких полочек и ещё одного, закрытого на ключ ящичка. Фрэнк оглянулся по сторонам, взял пару скрепок, и, разогнув, быстро отпер ящичек. «Маяк» в виде второго браслета лежал там! Быстро вытащив, Фрэнк положил его в карман. «Так, ну нужно ещё чем-нибудь поживиться. О, отлично», — сказал он мысленно, доставая револьвер, и пачки денег. «Мистер Вонг мне совсем не платил за работу, которую я для него выполнял. Так что все честно». И чуть не подскочил от радости, увидев на нижней полочке выстроившиеся в ряд пробирки с разноцветной жидкостью. Быстро засунув их в карманы, Фрэнк закрыл аккуратно сейф, на всякий случай стер свои отпечатки и вновь оказался в вентиляционной шахте. Медленно, стараясь не раздавить добычу, вернулся в душ. Оказавшись в своей комнате, Фрэнк упал на диван, пытаясь успокоить колотившееся сердце. Отдышавшись, быстро оделся и, распихав добычу по карманам, направился к выходу из лаборатории.

— Эй, ты куда? — услышал он грозный окрик охранника.

— Погулять, — спокойно ответил Фрэнк. — Голова разболелась, хочу свежим воздухом подышать.

То ли охранник был туп, как пробка, то ли ему было лень разбираться, но зевнув, он посторонился и пропустил Фрэнка, который беспрепятственно вышел и быстро направился к станции. «Чёрт!» — расстроено выругался он, увидев, что первый поезд будет только в семь утра. «Твою мать, как же выбраться-то?» Он оглянулся и вдруг увидел на скамейке аборигена в потёртых джинсах и клетчатой рубашке.

— Чувак, как доехать до «Парка»? — спокойно спросил он.

Абориген зевнул, и лениво смерив Фрэнка равнодушным взором, проронил:

— А чё утром никак не можешь?

— Мне сейчас надо. Я бы заплатил, сколько надо, — заговорщицки пообещал Фрэнк.

— Трэсси может, только дорого, — задумчиво проговорил мужик.

Выложенная невзначай купюра в десять баксов на скамейку произвела впечатление. Абориген, уже с большим интересом взглянул на случайного прохожего и пробормотал:

— Пошли покажу.

Нащупав в кармане револьвер, Фрэнк проверил барабан и пошёл следом. К своему удивлению, тот довёл Фрэнка до маленькой, дощатой хижины, и пробурчал:

— Здесь.

Он ушёл, перешагивая через грязные лужи и разбросанные бутылки. Фрэнк громко постучал в дверь лачуги, она отворилась, и на пороге возник заспанный хозяин в синих, полосатых трусах, украшенных красными сердечками, и засаленной на внушительном брюшке майке.

— Ну и чё те надо? — спросил он, зевая. — Горит что ли что? — поинтересовался он равнодушно, правой рукой держа дробовик, а левой — почёсывая с густой чёрной порослью грудь.

— До парка доехать надо. Заплачу, — коротко ответил Фрэнк.

— Триста баксов, — ответил лениво владелец семейных трусов.

Хотя карман оттягивало несколько объёмистых пачек, украденных из сейфа Вонга, Фрэнк решил сделать вид, что у него нет таких денег.

— Давай за сто.

— Нет, найди ещё сто, и поедем, — объяснил хозяин, собираясь закрыть дверь.

Потоптавшись на пороге, Фрэнк, наконец, будто после мучительных размышлений, ответил:

— Хорошо. Но только мне сейчас надо.

— Ладно. Загулял что ли? Жена со сковородкой будет ждать? — поинтересовался мужик, ухмыльнувшись.

С кислой миной Фрэнк кивнул, тяжело вздохнув. Мужик вернулся в дом и через пару минут вернулся, одетый в растянутые на коленках штаны и старую куртку с заштопанным рукавом. Он довёл Фрэнка до старой дрезины из рамы на четырёх колёсах, наподобие вагонных колес и двух деревянных скамеек, одна напротив другой.

— Садись, поедем с ветерком, — сказал мужик.

Когда Фрэнк залез на платформу и уселся на скамейку, хозяин транспортного средства лениво приземлился напротив и бросил:

— Хватайся.

Фрэнк взялся за рукоятку, и дрезина двинулась. Вначале путь шёл с небольшим подъёмом, который дрезина, скрипя и дёргаясь, преодолела с большим трудом. Но затем пошёл спуск, и им удалось развить приличную скорость. Фрэнк, работая, рукояткой, с затаённым страхом думал, что он все больше отдаляется от лаборатории и если ошибся, то неминуемо погибнет. Наконец, дрезина, выехала из туннеля на станцию.

— Приехали, — сказал мужик. — Давай двести баксов, и гуляй.

— Так это ж не «Парк», — сказал недовольно Фрэнк.

— Отсюда на батисфере доберёшься, — объяснил хозяин дрезины. — Или копов позову, — хмуро пообещал он.

По скрипу несмазанной телеги Фрэнк понял, что дрезина отправилась в обратный путь. Засучил рукав, заметив радостно, что индикаторы браслета не изменили свой цвет, значит, Берта оказалась права. Оглядев перрон, направился к выходу, но уткнулся в закрытый воздушный щит. С другой стороны платформы он тоже оказался в тупике. Растерянно осмотревшись, он увидел у самого входа в туннель незаметную дверь, которая почти сливалась со стеной.