— Да что Вы говорите?! А из-за Ваших многочасовых «восседаний» за пыльной макулатурой — мы время не теряем?!
— Это «пыльная макулатура», как ты выразился — может оказаться чрезвычайно полезной… Почитал бы сам… — Он приподнял книжку перед Собой, показывая обложку.
Аврелий наклонил голову, прищурившись:
— Да читал я этот роман! Все страницы он просто ноет от того, что все вокруг бессмысленно и наркомански офигивает от того, что вещи вокруг него существуют… — Марк потер переносицу двумя пальцами, зажмурившись, — …Нудятина… Болото… Экзистенциализм, блядь… Я задал Тебе вопрос…
— Я слышал… Но сам принцип экзистенциализма, прекрасно отражает наши с тобой взгляды на реальность…
— Ты вот правда хочешь сейчас об этом поговорить?
— А ты куда-то торопишься?
— Кто мне только что сказал, что «мы теряем время»?
— Не уходи от темы.
— Хррр… Ладно!
Марк дерзко уселся на стойке регистратуры — за спиной Босса — и снова достал пачку сигарет. Странник важно развернулся к напарнику лицом:
— Да. Отражает. Человек сам совершает те или иные поступки и несет за них ответственность… — Марк закурил и бросил пачку Фениксу, — …Но я говорю Тебе о романе. Поток сознания и все. Ну и что там полезного? Грусть, тоска, одиночество. Каждый сталкивался и каждый пробовал. При депрессивном состояния это вообще нельзя читать — депрессия только усугубится. Рассуждения, рассуждения… Вот дай. — Аврелий протянул руку. Странник подал ему требуемое:
— Вот: «Вторник. Ничего нового. Существовал.» Эта цитата полностью отражает весь смысл и наполнение книги. — Марк громко захлопнул книжку. — Атмосфера — да. Гнетущая страшно.
— И что же с экзистенциализмом?
— А то Ты не знаешь. Центральная тема экзистенциализма: жить — значит страдать; чтобы выжить, нужно найти какой-то смысл в страдании. Все.
— Нет. Согласно экзистенциализму, человек определяется исключительно его собственными свободными решениями, то есть его поступки определяют его природу, каждый его выбор свободен, а он сам несёт за него полную ответственность. Именно человек, его моральный выбор, проблемы свободы и ответственности ставились экзистенциалистами в центр их философских построений. — изрек Феникс прикуривая сигарету. — …Ну а раз мы решили, что нам это философское течение ближе…
— Какой Ты, охуительно экзистенциальный! — не выдержал Марк, — Сначала называть меня «сыном» — а потом по-свински бросить!!!
— Ну Я же не уехал… и ты хоть говорить начал…
Аврелий раздраженно усмехнулся, только как-то с болью. С грустью…
— Чего ты в банках делаешь? Можешь Мне объяснить? — спустя некоторую паузу, спросил Странник, — Этот был уже четвертым.
— Я всегда хотел ограбить банк… — улыбнулся Аврелий, — Ну а раз, мы ничем более достойным не заняты, то почему бы и нет?
— …«Более достойным»?…
— Ну, там… Спасением каких-нибудь засранцев, например… А то Ты с поисками неведомой цели, как-то подзавязал.
Странник глубоко вздохнул и заметно нахмурился:
— Тут Я бессилен.
— Ну а сны? Ты давно о них не рассказывал…
— Ты со Мной не разговариваешь. Что тебе рассказывать?
— И я все еще не разговариваю! — добавил Марк, выразительно подняв указательный палец.
Звук выстрела прерывает диалог. Стреляли где-то совсем рядом.
Друзья переглянулись и сорвались с места. Вылетев на улицу — наткнулись на безмятежную пустоту. Неожиданно, тишину опустевшего городка — огласил шум мотора и визг шин. Промчавшись по улице с маленькими одноэтажными строениями метров тридцать, и добравшись до перекрестка — увидели быстро удаляющуюся машину. Дверь в маленьком баре поблизости плавно ходила из стороны в сторону.
— Я там проверял — никого не было! — на бегу проговорил Марк.
Ворвавшись в бар, напарники обнаруживают девушку в крови — корчившуюся в агонии на полу. Аврелий быстро опускается рядом — зажимая огнестрельное ранение на груди. Феникс стоит позади, и почему-то не торопиться что-либо предпринять.
— Босс!!! Нужно за аптечкой!
— Аврелий…
— Блядь! Ну зажми Сам — я принесу!!!
— Аврелий…
— Чего Ты стоишь?!
Марк недоуменно смотрит на Босса. Феникс покачивает головой:
— Посмотри…
Аврелий настороженно присматривается к раненой девушки. Выстрел пришелся точно в сердце. Крови так много, что остановить не представляется возможным. Кровь уже пошла ртом. Голова несчастной запрокинута назад. Глаза медленно закатываются. Она испускает последний вздох и перестает содрогаться.
Марк отнимает руки — перепачканные в крови, и долго смотрит на бездыханное тело перед собой — что еще минуту назад было живым человеком, лет двадцати, с темными красивыми волосами…
— Что-то крупное… Скорее всего.50 калибр… По звуку похоже…
Аврелий тяжело вздыхает:
— Всех не спасти, да? — иронично замечает он, упавшим голосом.
— Риторический вопрос?
— Риторический…
♠♠♠♠♠♠♠
К бару примыкает маленькая лужайка, огороженная низким деревянным штакетником. Маленькая, аккуратная, с ярко-зеленым газоном. Со сбитым из дерева столом, и такими же скамеечками. Должно быть, хорошо здесь было когда-то… Встречи старых друзей. Приятная музыка, доносившиеся из открытой двери бара. Запах еды. Смех людей.
Да… Наверно, так и было…
Аврелий неспешно и молча копает здесь могилу.
Странник садиться рядом на деревянную скамейку и спокойно раскуривает найденную в баре сигару…
Небо над миром мертвых становиться все более темным.
Конец зимы.
Размеренное урчание мотора и капли мелкого дождя на лобовом стекле.
Канзас…
Одно сплошное поле. Бесконечное поле. «Житница Америки», чтоб ее… Пшеничное поле… Кукурузное поле… Еще кукуруза… Еще пшеница…
— …Да будто первый раз кто-то умер. — тихо начинает Странник, посмотрев на совсем поникшего Аврелия. Марк прижался к холодному стеклу и подперев голову кулаком — безразлично следил за пробегающим мимо однотипным пейзажем. — …Включи музыку, что ли… Совсем сник…
Аврелий лениво, но совершенно без пререканий начинает копаться в дисках, перебирая один за другим. Выбрав из своей коллекции, так бережно хранимых дисков, и с таким трудом найденных — включает музыку. (Спасибо предыдущему владельцу, что установил в машину проигрыватель CD-дисков…) В салоне раздаются тихие звуки, довольно грустной песни Люсинды Уильямс «Are You Alright?» — что удивительным образом, идеально подходит и под настроение, и под погоду за окном Шевроле.
Молчаливое единение — воцарилось в салоне автомобиля. Оно стало невидимым третьим спутником и неотступно преследовало Марка и Феникса последнее время.
После всего произошедшего — Феникс считал что на физическом здоровье Аврелия, возможно останется след. Но след остался, скорее на психическом. Марк все меньше и меньше отшучивался — по поводу и без — все больше молчал, да и в целом стал более… жестким, что ли…
Странник с неожиданным ужасом в сердце, наблюдал как Его самый близкий друг, практически окончательно превращался в Его «подобие». И вот именно этого — Он ни в коей мере Марку не желал. Да, общая схожесть во взглядах и позволила этим двум подружится. Но Аврелий — это Аврелий! Похож, да! Но все таки отличался.
— Марк…
Напарник не отреагировал. Вначале, по крайней мере. Затем удивленно повернул голову к Страннику и произнес следующее, невыносимо отстраненным голосом:
— Я — Аврелий.
Голосом самого Странника.
— Ты прекратишь или нет?! Сколько можно! Мне смотреть на тебя больно!
— Что Тебе? «Больно»?… Я считал, что Ты не способен на подобное…
— Послушай Меня…
— Знаешь… Я на Тебя нисколько не злюсь. Я прекрасно понимаю, почему Ты решил уехать. Ты к такому привык. Тебе так лучше. И возможно… из-за того что я увязался за Тобой, у Тебя прибавилось забот…
— Заткнись.
Тон — не терпящий возражений.
