– Ты чего так долго? – кореша прилично уже остаканились.
– Ай, с мамой разговаривал. Выпить есть что или всё вылакали без меня?
Мне нужно было опохмелиться. Интересно, а как там Марьяночка? Наверное, несладко. Раздался сигнал в мобиле.
– Привет… Я нормально, а ты как?… Ой, нет, не могу, Марьяночка, извини. Я с друзьями сижу… Только с практики вернулись… Я понимаю, но давай в другой раз… Папе привет… Хорошо, сегодня вечером… Я уже сказал, что согласен… МАРЬЯНОЧКА! СЕЙЧАС НЕ МОГУ! … Я не кричу… Не плачь… Договорились… Приду… Пока, – я на всякий отключил мобилу.
Друзья смотрели на меня не мигая.
– Ты это с кем только что говорил? – Норик даже отошёл от своей привычки коверкать слова.
– С Марьяночкой. Так, выпить есть? – можно подумать, они не знают её.
– С дочкой декана? – опять Норик. Вот непонятливый.
– Можно подумать, у нас ещё какие-то Марьяночки есть.
Голова раскалывается, а он про ерунду какую-то второй раз спрашивает. Плюнул на эти статуи, сам нашёл что глотнуть. Стало легче.
– А чего это она тебе звонила? – Валик включился в допрос.
– Просила заглянуть к ней в гости. Да вы и сами всё слышали. Договорились на вечер.
– А, так это она, наверное, по поручению папочки, – улыбнулись оба, – и что на этот раз учудил, что декан тебя домой к себе вызывает?
– Нет, она сказала, что родители куда-то уматывают, дом свободен. Можно собраться, поговорить. То да сё, – я зевнул. Вроде выспался, странно, – как у вас практика прошла, лучше расскажите.
– Да поскучнее твоей. Ты лучше расскажи, что учудил такого.
Валик и Норик были полны внимания. Они жаждали сенсации. И я им рассказал про наш поход в бар. Немного приукрасил, так чуть-чуть, для красивого словца и сохранения стиля. И понял – с этой минуты я их кумир!
Дальше повествование о нашей посиделке не столь интересно. Я о нём умолчу. Что было в доме декана – обозначу в двух словах. Встретились, снова прилично выпили, потом мне пришлось слушать всхлипывания Марьяночки о том, какие все вокруг сво… Терпел сколько мог, распрощался и ушёл. Наутро выслушал по мобиле оду в честь моей невероятной культурности в исполнении Марьяночки. Как я понял, суть культуры моей заключалась в том, что я к ней не приставал, а ведь мог, пользуясь её подпитием. Хмм, трезвая она ничего, а как выпьет – одно желание – от неё смотаться куда подальше. Я, конечно, этого не сказал, но поохал, что да, действительно, родители хорошо воспитали. В итоге распрощались довольные друг другом.
В последующие дни я пару раз появился во ВША. Не подумайте ничего плохого: не учиться я туда приходил, честно. Просто от нечего делать прошёлся знакомыми коридорами. Меня заметила Марьяночка, повисла на моей руке и дала понять всем окружающим, что это право у неё оспаривать себе дороже. Никто особо не спорил, но на меня так заглядывались, что первое время было неудобно. Друзья попытались завладеть моим вниманием и телом – но отбить у Марьяночки и то и другое оказалось делом сложным. Помогло обещание вечером встретиться. И только вдвоём, никого больше… Ушла…
Я начинал понимать, почему декан мне подсунул это «сокровище» в качестве взятки за ничегонеделание. А я, дурак, согласился. Короче, нагло воспользовались моей малолетней неопытностью. Использовали «вслепую».
Хотя следует отметить, что после столь явного интереса к моей персоне Марьяночки отношение студентов во ВША ко мне очень здорово изменилось. Первое, что бросалось в глаза, – меня слушали, за мной бегали, на меня молились. Второе – появились уважение и желание меня пригласить куда-нибудь на вечеринку. В карманах странным образом начали появляться записки довольно откровенного содержания. Судя по почерку – от девушек. Что ж, если за популярность нужно терпеть периодические прилипания доченьки декана – потерпим. Мы не гордые, мы практичные.
Работа! Снова работа!
День ото дня становилось скучнее и скучнее. Безделье откровенно утомило. Пару раз даже посидел на парах – не помогло. Однажды я маялся в саду нашей школы, спасаясь от дочери декана в тени деревьев и кустов. Надоела она мне.
Всё чаще начинал задумываться над несоответствием впечатления, построенного на внешнем восприятии и внутренней составляющей человека. Тяготил и тот факт, что воспользоваться открывшимися возможностями в плане общения Марьяночка мне не дала. Записки очень быстро исчезли. Девушки от меня отворачивались, шарахались, как от прокажённого. И чего она им устроила? Вот же стерва.
Друзьям я доставался с ТАКИМ боем, что они предпочитали мне скидывать сообщение и обходными путями уводить из дома.
Самое плохое было то, что родители в Марьяночке души не чаяли, и с их стороны помощи ждать не приходилось. Они сдавали меня с потрохами: где я, с кем я. Перестал сообщать маме, где собирались с друзьями. Так она по просьбе «этой душечки» звонила папеньке, а уж у него служба поиска поставлена на ура! И не было мне спасения…
Эти размышления о жизни были прерваны… Кем бы вы думали? Не угадали… Ко мне подошёл Максимыч. С извинениями за опоздание вручил мне отчёт. Хммм, он что не в курсе, что ВША я уже окончил? Похоже, что нет. Но сказал ему спасибо, взял распечатку и уставился в дерево напротив.
– Тебе нехорошо? – искренне заботясь, спросил Максимыч.
– Ай, – я не хотел ни о чём говорить. Мне было тоскливо. Как это объяснишь?
– Я вижу, что что-то не так, – Максимыч приземлился рядом на скамеечку, – расскажи, мне можно.
– Да? – я был искренне поражён его словами. – И почему это?
– Так ведь столько вместе пережили за последние дни. Почти сдружились.
Я слушал внимательно. И знаете, что самое интересное было в его речи? То, что он сам себе верил!
– Может, вы со мной сдружились, а я, простите, с вами – нет.
– Твоё бескультурье меня не огорчает, Ив. Ты всегда такой был, невоспитанный. Но вот твоё состояние и впрямь вызывает беспокойство. Знаешь, у меня сейчас несколько неотложных заданий. Увы, помочь тебе не смогу. Но, как только вернусь, обязательно!
Даже просиял. Эх, Максимыч, твоя жажда помощи окружающим и жертвенность просто удручают…
– А что за задания? – мне было до того тоскливо, что я даже поинтересовался этим.
– Два вполне обычных – молодые решили втайне от родителей связать себя узами Гименеи; одно немного странное, но на месте, может, понятнее будет.
Он поднялся, чтобы уходить. Но последняя фраза меня почему-то заинтересовала.
– А в чём странность?
– Да, на, сам прочти!
Он сунул мне в руки бланк официального запроса на ДД (доброе дело). Я открыл его, прочёл: «В посёлке Р. Иван Петрович Сереньков 1963 г. р. в ближайшее время должен быть спасён от самого себя. Выбор инструментов на ваше усмотрение. Главное – результат!»
– Ничего не понял, – честно признался я.
– Я тоже, – в тон мне произнёс Максимыч.
– Эх, жаль не мне оно, это задание, выпало. Вот хорошо было бы снова на Землю смотаться, делом заняться!
Я размечтался и не заметил, как у Максимыча загорелись в глазах опасные огоньки страстного желания… Ничего плохого только не подумайте – он хотел гораздо худшего… мне ПОМОЧЬ! Ой, мамочки! Ой, а ручонки так и тянутся ко мне! Блин, я ж, дурак, прочёл задание последним – если хлопнет сейчас – каюк мне! Ладошки моего незабываемого куратора соединились, пальчики соприкоснулись. Я зажмурился.
КОПЧИК! Сво… ты, Максимыч, за столько лет не научился нормально ангелов приземлять? Ещё раз сво… А для верности ещё три раза сво… Открыл глаза, осмотрелся. Должно быть, посёлок Р. Здравствуй, посёлочек. Покуралесим и тут, раз уж случай выпал. Чтоб я ещё раз с Максимычем о работе разговаривал? Да ни за что! Вот напомните мне мои слова, если вдруг нарушу обещание.
Вольная воля
На этот раз я был, как того и требуют инструкции, невидим и неосязаем. Проверил это быстро и просто – прошёл сквозь несколько домов, заглянул в десяток комнат, пошумел – попугал домочадцев. И за эти все шалости никто на меня не прикрикнул. А ведь не так уж всё и плохо. Можно поразвлечься, как планировал в прошлый раз.