— Это вам больше не понадобится. И не делайте несчастное лицо. Безопасность дороже изящных нарядов!

Даже шарфик на память не позволил взять. Нахлобучил мне на голову чёрно-желтую шляпку, поправил торчащие наружу кудряшки.

— Очень мило. А теперь прощайте, Рити. Может быть, мы ещё свидимся года через три, а может, и нет. Удачи вам. И прошу, сделайте так, чтобы мои труды не пропали напрасно.

В следующее мгновение я очутилась за дверью. Во дворе стояла тишина. Открою конверт здесь, пока никто не видит.

Как угадала.

"Прочесть и заучить не сходя с места, — приказывала записка. — Шафлю, 11 округ, 4 квартал. Историческое название Парсель. Улица Андре, 34. Малый ключ от верхнего замка, большой — от нижнего. Проезд из Носсуа со станции на улице Колёсников, 26. Омнибус № 147 до станции "Конный манеж", затем омнибусом № 92 до станции "Улица Прачек". Пройти по ходу омнибуса два квартала, свернуть направо, на улицу Белошвеек, пройти три квартала, перейти через дорогу и свернуть налево, на улицу Кружевниц, через квартал снова свернуть налево. По правой стороне улицы Андре отсчитать десять домов, одиннадцатый — № 34. Дорогу не спрашивать, не озираться".

Я перечитала послание ещё дважды только для того, чтобы разобраться во всех этих омнибусах, улицах и кварталах. Потом стала проговаривать — шёпотом, по кусочкам, снова и снова. Наконец настал момент, когда я смогла мысленно без запинки повторить весь текст. Хотелось верить, что в Шафлю память мне не изменит.

Шафлю! Запретный город. И сьер В.К. сам направил меня туда. Я медленно поднялась по разбитым ступеням, на ходу пряча послание в сумочку. Когда загляну в неё в следующий раз, никакой записки там не будет.

Пальцы скользнули по обложке паспорта, задели стеклянный флакон с каплями для глаз и упёрлись во что-то выпуклое, лоснящееся… Портмоне! Я тихо рассмеялась, чувствуя, как внутри всё дрожит нервной дрожью. Собралась в Шафлю. Без денег. Спасибо, Фосэр оказался предусмотрительным малым.

Всего триста астр. На первое время хватит. Я положила в карман пару мелких банкнот и горсть монет. И лишь войдя в подворотню, поняла, что понятия не имею, как найти улицу Колёсников.

Я звонила и стучала в железную дверь, пока не заболели оба кулака. Фосэр и его странный приятель Сумсо или не слышали, или не желали больше иметь со мной дела. Значит, придётся спрашивать дорогу у местных.

Сердясь на сьера В.К. за то, что вынуждает нарушить свои же указания, я миновала переулок, свернула в ту сторону, откуда пришли мы с Фалько, и едва не наступила в гниющие отбросы, над которыми вились мухи. В нос ударило зловоние. До чего же гадкий район, и это на окраине столицы! Надо поскорее выбираться на приличные улицы, а пока — лучше смотреть под ноги.

Странное место облюбовал для себя этот Фосэр. И сам он и молчун Сумсо тоже личности донельзя странные. Пожалуй, они даже похожи. И как я сразу не обратила внимание. Может быть, Фосэр и Сумсо — братья? Ни того, ни другого я не встречала раньше, но кого-то эти двое напомнили. Кого-то из моей прошлой жизни в Каше-Абри…

Впереди двое дурно одетых мужчин с помятыми лицами подпирали стену, смоля папиросами. Ветер разносил по улице крепкий неприятный запах. Может, вернуться назад, пока не поздно, и поискать другую дорогу? Но оба курильщика уже повернули головы на звук моих шагов. Теперь бежать нельзя. И свернуть некуда. Оставалась проверенная тактика: идти прежним шагом в избранном направлении, глядеть прямо перед собой и не реагировать на выпады.

Первый выпад не замедлил последовать. "Фью-фьюить!" — присвистнул один из мужчин. Через секунду прилетел оклик:

— Эй, пышечка, к кому спешишь?

И другой:

— Давай к нам! Не пожалеешь!

Я поравнялась с наглецами. Ещё пара шагов, и опасность минует. Вдогонку такие не бросаются.

— Эй, погляди на нас! Мы тебе что, пустое место? — в голосе мужчины звучала уже не игривость, а угроза.

Краем глаза я видела, как он отделился от стены, протянул руку… Молча обошла приставалу по дуге и ускорила шаг, слыша, чувствуя, что он движется следом и, кажется, нагоняет.

— Стой, дрянь! Щас я тебя!..

Вот теперь — бежать. Хоть и поздно уже.

На краю поля зрения мелькнула тень, железная рука сжала мне плечо. Внутри в один миг всё омертвело. Как в жутком сне, я повернула голову…

И зажмурилась от облегчения.

Фалько не потребовалось ничего делать — хватило одного его появления. Шаги за спиной стихли. Он отпустил меня, и я, с трудом переставляя ноги, пошла рядом. Фалько был одет как средний молодой горожанин — пиджак, кепи, удлинённые бриджи с манжетами и гамаши. Странно было видеть его в таком наряде.

— Я думала, ты ходишь только в чёрном.

Духи земли, что у меня за голос. Будто у привидения.

Кашлянула, пробуждая голосовые связки к жизни.

— Спасибо.

Он взглянул на меня сверху вниз.

— Тебе сказали, куда идти или ехать?

— Омнибус номер сто сорок семь со станции на улице Колёсников, двадцать шесть, — выпалила я, радуясь, что столкновение с уличными хулиганами не отбило мне память.

Он не ответил, просто кивнул, принимая информацию к сведению.

— Знаешь, — сказала я, — с Фосэром было проще.

— В чём?

— Он всё объяснял. Что делает, что будет делать, и зачем это нужно. Ты же нагрубил и исчез. А теперь появился так же внезапно, напугав меня до полусмерти. Не буду отрицать, очень вовремя появился, и за это я тебе признательна. Но я… я просто так больше не могу!

— Ты была в опасности, — невозмутимо ответил он, — а я по-прежнему должен тебя защищать.

— Должен. Удобная ширма. Больше тебе сказать нечего?

Я понимала, что не имею права на истерику, но нервы и правда были на пределе.

— Хорошо, — он кивнул, не глядя на меня. — Я объясню.

День затухал, пелена на небе скрадывала остатки солнечного света. В сероватом воздухе профиль Фалько был очерчен призрачными контурами. С него бы картины писать.

— Мне было велено доставить тебя в Носсуа, — Фалько говорил медленно, ровным голосом. — По-видимому, предполагалось, что в городе, в привычной среде, ты справишься сама. После я должен был держаться рядом, но не показываться. Но главное, — он помешкал, — нельзя было допускать, чтобы ты привязалась ко мне. С этой задачей я справился плохо.

"Привязалась". Так он это называет. Нет, не он. Наверняка, это слово было в инструкции, присланной ему нанимателем.

— А ты, — осторожно спросила я, — не привязался ко мне?

— Рити, — начал он тоном старшего брата.

— Ты и это знаешь? Знаешь, как я выгляжу, как меня теперь зовут. Кстати, неудачное имя, впору маленькой девочке. Или глуповатой пампушке, которую сделал из меня Фосэр. Должно быть, он подбирал внешность под имя…

— Есть ещё кое-что, — Фалько, похоже, колебался. — В тот день, когда ты чуть не попала под "стрелу"… Я знал, что это случится. Меня предупредили и велели тебя остановить.

— Зачем?

— Не знаю. А той ночью, когда я приходил к тебе домой… мне приказали тебя напугать.

— То есть ты не спасать меня кинулся? Не на крик мой прибежал?

— На крик. Я не знаю, чего хочет мой наниматель. Он мог предполагать, что тебе грозит опасность, или прислать кого-то ещё…

— Но это же бессмысленно!

— Нет, если тебя к чему-то готовили.

— К чему?

— Не знаю. Возможно, к приближению опасности. Реальной опасности.

— А "стрела", которая сбила профессора Барро?

— Об этом мне ничего неизвестно. В тот момент я был в другом месте.

Мы вышли на людную улицу. Пришлось умолкнуть. Да и о чём ещё было говорить?

Я глядела по сторонам — на обшарпанные дома, грязные тротуары, озабоченных прохожих. Даже у хорошо одетых людей вид был какой-то потерянный.

— Носсуа — умирающий пригород, — сказал Фалько. — Шафлю разрастается. Ходят слухи, что старые кварталы снесут, а на их месте построят фешенебельное жильё.