Розы! Море роз. Мы очутились в цветочном раю. Алые и кремовые, белые и нежно-розовые, малиновые, тёмно-красные, почти чёрные, розы стояли вплотную друг к другу в одинаковых высоких коробках и оглушительно пахли. Коробки, в свою очередь, помещались в открытых контейнерах, а контейнеры и мы вместе с ними — то ли в каком-то брезентовом шатре, то ли…

Пол под ногами дрогнул, меня качнуло, и если бы Фалько не поддержал, добрая сотня роз оказалась бы смята и поломана.

— Мы в грузовике? — догадалась я. — А эти розы…

Фалько усмехнулся:

— Наши будущие попутчики.

Мы стояли в тесном проходе у металлической стенки, которая, должно быть, граничила с кабиной. Фалько попробовал раздвинуть контейнеры, но их крепко держали особые направляющие, проложенные по полу. Вдоль стен тянулись узкие световые полоски. Без них фургон утонул бы во мраке. Для чего этот свет — для роз? Кто-то не пожалел магнетического кристалла, чтобы цветам не было темно?..

Фалько снял с себя пальто.

— Надень и садись. Ехать не меньше часа.

Только сейчас я почувствовала, что под тентом зябко и сыро, как в пещере. Странно, ведь снаружи теплынь.

— А ты?

— И я.

Он помог мне устроиться на полу и сел напротив, скрестив ноги. Я подтянула колени к груди. Полупальто было достаточно большим, чтобы спрятаться в нём, как в домике, целиком.

— Почему здесь так холодно?

— Магнетизм, — он пожал плечами. — Для сохранности цветов.

Я присмотрелась к фирменным надписям на коробках — и внутренне похолодела. Под крупным и затейливым: "Цветущий Ветгель. Свежесть утра. Аромат весны" мелким шрифтом значилось: "Цветоводческое предприятие семьи Карассис". Дальше следовал местный лофрентский адрес.

— Не знала, что Карассисы выращивают цветы на продажу.

Фалько внимательно посмотрел на меня. В полумраке его глаза отливали янтарём. Стало не по себе. Вспомнилось, как светились глаза Дитмара и что случилось потом. Всё-таки Фалько магнетик. С очень странными талантами, но — магнетик, тут сомнений нет. Хотелось надеяться, что он не станет испытывать свои чары на мне.

— У них неподалёку ещё и фармацевтическая фабрика, — сказал Фалько. — Дирижабль повезёт розы и медикаменты.

— Дирижабль? Откуда здесь дирижабль? Надеюсь, мы на нём не полетим?

В Ветгеле было три аэродрома, способных принимать пассажирские дирижабли — в Лофренте, Полиане и приморской Циневии, я выясняла.

— Тише, — нахмурился Фалько. — Не кричи.

Помолчал, прислушиваясь. Мобиль производил негромкий глухой шум — скорее всего, электросолнечный гибрид. Кузов понизу был оцинкован, стенка, отделяющая нас от кабины шофёра, выглядела прочной и толстой. Вряд ли она пропускала голоса. И всё же я поёжилась. Опять сглупила. Все мои беды — от нехватки благоразумия. Если бы я отказалась знаться с Карассисами… Они бы нашли другой способ добраться до меня. Только и всего.

— Тут есть частный грузовой аэродром, — тихо сказал Фалько. — Эти розы отправят на север, в Никсихель.

— Откуда ты знаешь?

— Я всегда изучаю пути отхода.

— В каком смысле?

— В самом обыкновенном, Верити, — терпеливо отозвался он. — Если знаешь, что предстоит уносить ноги, имеет смысл осмотреться заранее, чтобы потом не свернуть себе шею на бегу.

— А куда мы бежим?

— Туда, где тебя не достанут жандармы.

Было ясно: больше он ничего объяснять не намерен.

Повисло молчание. Казалось, Фалько думал о своём. Время от времени его взгляд обращался ко мне, в глазах вспыхивали искры, и я пыталась угадать, что происходит у него в голове.

Неужели так трудно сказать: "Меня послал сьер вэ ка. Он ждёт нас в таком-то городе". Мне стало бы легче. Впрочем, тогда я ломала бы голову над тем, действительно ли мой двоюродный дед жив, или под инициалами В.К. скрывается кто-то другой, изводила бы себя миллионом вопросов, страхов и сомнений — совершенно так же, как сейчас. А если Фалько не связан со сьером В.К.?

Так или иначе, пока я видела от этого человека только хорошее. Даже когда он появился в моей спальне, напугав до полусмерти, и вырвал из рук брелок Дитмара, он был прав — брелок представлял опасность. Но почему бы просто не рассказать, что к чему?..

Под пальто у Фалько оказалась только чёрная рубашка — ни пиджака, ни хотя бы жилета. Чёрные брюки, грубые высокие ботинки. Он сидел на голом полу, обняв колени, лицом ко мне, спиной к проходу, и сидел как-то очень цепко, уверенно, хотя я на его месте непременно завалилась бы на спину или на бок от резкого толчка фургона — дорога была тряской. Во мраке, несмотря на взъерошенные волосы и скорченную позу, мой спаситель выглядел интригующе и едва ли не элегантно. Тени скрадывали его лицо, но делали черты резче, рельефнее. Принц сумерек, пришла мысль, духи знают, откуда.

Я обхватила себя руками. Внутренний озноб никак не проходил.

— Дрожишь? — спросил Фалько. — Ну-ка подвигАйся!

И не дожидаясь согласия, ловко втиснулся рядом, обнял обеими руками, притянул к себе. Три недели назад за такое я отвесила бы ему пощёчину.

Эта мысль скользнула по краю сознания и уплыла. Фалько можно доверять, я знала. Может быть, он внушил мне ложное чувство безопасности, как Дитмар — животную страсть? Захотелось передёрнуть плечами, но Фалько мог принять это на свой счёт, и я сдержалась. Даже если он использует магнетизм… пусть. Тепло, безопасность и доверие — это то, что мне сейчас нужно больше всего.

Не знаю, сколько мы ехали, окружённые холодным полумраком и одуряющим благоуханием роз. Не так долго, как хотелось бы. Клонило в сон, но задремать я не успела. Фалько вдруг шевельнулся, сказал:

— Пора. Готова?

Меня обдало ледяным ужасом.

— Подожди-подожди! Куда ты хочешь меня перенести? На дирижабль?

— Ну да. Я же говорил, — недоумение в голосе. — В чём дело?

— Не надо на дирижабль, пожалуйста! Куда угодно, на поезд, на корабль, в подземный туннель, на подводную лодку…

— Успокойся, — он крепко сжал меня в объятьях, заглянул в лицо. — Всего пара часов в воздухе.

— Я не могу в воздухе! Я высоты боюсь!

— Там не будет высоты, там твёрдый пол, и крепкие стены, и…

Грузовик дёрнулся — нас качнуло туда-сюда — и замер.

— Нет времени на споры. Сейчас придут грузчики. Соберись!

Я честно попыталась, но перед глазами всплыла парящая сигара "кондора", живот скрутило от ощущения сотен метров пустоты под полом. Дрожащие сходни, и узкий провал, отделяющий их от трапа, и предчувствие падения — в пропасть, насмерть, с хрустом костей, разрывом сердца и адской болью.

— Не могу… Правда, я не притворяюсь. Прошу тебя, — от паники сдавило горло.

— Хорошо, — Фалько вздохнул. — Я перенесу тебя в ангар, там всё обсудим. А сейчас тише.

Мы замерли.

С лязгом отворились двери, в нашу пещеру на колёсах хлынул свет. Зазвучали грубые голоса:

— Давай, подгоняй! Да не сюда, чтоб тебя!..

— А куда?

— К левому, к левому. Взяли!

Впереди, на границе белого сияния дребезжало и гремело. Выгружали первые контейнеры. Нас, в глубине, пока не видели.

Голоса немного отдалились.

— Вдохни! — шепнул Фалько.

Долгий миг в сером безвоздушном кружении. И навалилась тьма.

Во тьме был воздух, а вокруг — невидимый, но материальный мир. Я лежала на чём-то твёрдом, бугристом. Всё пронизывал низкий ровный гул.

Вспыхнул луч электрического фонарика, осветив высокое помещение, металлические конструкции вдоль стен и лицо Фалько совсем рядом.

Поверхность под нами вздрогнула. Возникло ощущение движения — вперёд и, кажется, вверх…

— Ты меня обманул!

Доверие и безопасность.

Вот тебе — доверие и безопасность!

Фалько зажал мне рот, видимо, опасаясь истерики. Заговорил мягко, как с неразумным ребёнком:

— Знаю, я лжец, негодяй и скотина. Но придётся немного потерпеть. Маршрут менять поздно. А следующий дирижабль только через неделю. Между прочим, попасть на борт, точно в отсек сопутствующих грузов, было непросто. Работа виртуозная. Но кто оценит?