– Куда это ты, Ксюш? – поинтересовался Никита, когда я начала собираться, едва проснувшись.

– А, так я тебе не сказала! Я теперь действительно в кино снимаюсь. Правда, пока не в роли главной жертвы.

– В настоящем? – подпрыгнул в восторге Никитка, пропустив мимо ушей жертву.

– Конечно. В самом, что ни на есть настоящем.

– И тебя будут по телику показывать? – восхитился племянник.

– Угу, – не слишком уверенно пробормотала я, так как сильно сомневалась, что мою героиню можно будет хорошенько разглядеть в фильме.

Но разочаровывать мальчика не хотелось. Хорошо выспавшись, я уже не могла злиться на врунишку.

– Класс! А кого ты там играешь? Главную героиню? Или женщину-убийцу? Это даже лучше.

– Нет, Никит, до главной мне ещё расти и расти. А на убийцу у меня недостаточно злобное выражение лица. Вообще-то у меня совсем маленькая роль горничной.

– Всё ясно: кругом завистники! А что недостаточно злобное выражение, не верь, плюнь в морды. Врут всё: ещё какое злобное, злобнее некуда, – и тут же добавил, чтоб я не успела разораться: —Я страшно тебе завидую. Скажи, а мальчики им там не нужны? Может, какая-нибудь маленькая роль осталась? Я бы с удовольствием. Я на всё согласный, даже гусей пасти или там свиней. Или убить кого, в крайнем случае.

– Если будут нужны мальчики-убийцы, я выставлю твою кандидатуру, – великодушно пообещала я. – А гусей и свиней в сценарии нет. Рыбки в бассейне только. Но роли убийц уже все заняты, поэтому меня – не взяли, несмотря на всю злобность.

– Да ты Ксюш, не сердись! Это ж я искренне, от чистого сердца.

И слегка разочарованный Никита ушел к приятелю, с которым конструировал электрическую швабру с дополнительными функциями автоматического веника.

***

В особняк Ёлкина я прибыла на полчаса раньше назначенного срока. Элла пригласила меня выпить кофе на кухне, где рассказала, что банкет по поводу рождения осветительской дочери закончился мирно. Никто ничего не разбил, не сломал, не спалил и не упился насмерть, и всех, кто не мог добраться самостоятельно, развезли по домам.

Участники съёмок потихоньку собирались. Сквозь открытое окно я вдруг услышала очень знакомый голос. Это несомненно рокочущий бас моего второго бывшего, Славика Тузикова. Интересно, а он-то что тут делает?

Любопытство выгнало меня во двор. Я не ошиблась: передо мной стоял Тузиков собственной персоной. С момента нашей последней встречи он ещё больше «возмужал»: раздался в плечах, в брюхе и во всех остальных местах. Впрочем, ничего удивительного, хорошая обильная пища ещё никому не шла во вред.

Увидев меня, Тузиков расцвёл:

– Ксюха! Какая счастливая встреча! Что ты тут делаешь?

– Снимаюсь в кино.

– Конечно, в серьёзной роли?.. Растёшь на глазах!

– Ну не в главной. Пока играю горничную, – пробормотала я.

– А-а, понятно, «кушать подано»! – хмыкнул бывший.

– Тебе не нравится моя роль?

– Очень даже нравится. Ты же знаешь, мне нравится всё, что связано с едой. Кстати, а у вас случайно нет для меня какой-нибудь не очень обременительной роли? Например, повара? – Тузиков повернулся к Максу.

– Только не это! – мстительно завопила я. – Он же уничтожит весь реквизит, или как там у вас это называется. Ну, продукты.

– Слопаю, – со вздохом согласился Тузиков. – Не удержусь. Если конечно реквизит будет качественный.

– Повара у нас по сценарию нет, – заявил Макс. – Официанта тоже.

– И кстати, а ты-то что тут делаешь? – обратилась я к Тузикову.

– Принимаю участие в проекте, – приосанился Славик, и, наклонившись ко мне, добавил негромко: – Сама понимаешь – реклама. Мне без неё никак, а Полонский самый рейтинговый режиссёр. Постановку автокатастрофы, между прочим, я спонсирую. Автомобильчик предоставляю, каскадёров оплачиваю. Вот приехал своими глазами посмотреть, как всё будет происходить.

Наконец появился режиссёр. Он привёз Аркадия Звягинцева. Из машины выгрузился бородатый красавчик с массивными плечами и точёным классическим профилем. Полонский представил его. Публика, особенно её женская половина, тепло приветствовала новое действующее лицо. Мне Звягинцев не слишком понравился. Леденцовая внешность, но улыбка при этом до странности хищная. И застывший взгляд. Плакатный, маньяк-убийца. Любимец романтических и глупеньких девушек. Возможно, как раз такова героиня Эллы по сценарию. Который я до сих пор не удосужилась прочитать. Вернее, мне его никто не удосужился предложить. Слишком мелкая у меня в фильме роль, хоть я и торчу целыми днями на съёмочной площадке. Что-то меня тут сильно интересует…

Тогда я ещё не понимала, что меня удерживало смутное ожидание опасности, дурманящее чувство тревоги. И это гадкое чувство, вместо того, чтобы гнать меня с места событий, всегда толкало в самую гущу.

Хотя в тот момент я просто жаждала дочитать и досмотреть страшную киношную сказку до самого её жуткого конца. Надо бы заглянуть в реквизиторский сарай, может, сценарные листочки до сих пор валяются там, где я их видела в последний раз.

Насчёт красавчика Германа я оказалась не права: не все дамы пришли в восторг от Звягинцева. Эллочка холодно поздоровалась со своим партнёром и тут же демонстративно отвернулась. В её глазах мелькнуло удивившее меня выражение то ли разочарования, то ли отвращения. Похоже, она предпочла бы сниматься с кем угодно другим, только не с этим Аркадием. Красавец тоже почувствовал это и слегка скис. Он нахмурился и отвёл взгляд от Эллы.

А съёмки всё не начинались. Ждали каскадёров. Наконец, к воротам подкатил джип, в котором сидели двое мужчин и девушка. Новых действующих лиц представили и они втроём, а также оператор, режиссёр и Макс Дроздов пешком ушли выбирать подходящую натуру: опасный поворот, на котором машина с первым мужем Регины и самой Региной должна была перевернуться. Благо, поблизости были и овражек, и крутой обрывистый берег реки.

Через полчаса вернулись оператор с каскадёрами. Макс и Полонский где-то задержались. Ворота были открыты, охранник торчал в своей башенке, за оградой переговаривались участники съёмок. Мы с Тузиковым тоже отправились к ним, и я, к своему удивлению, увидела того самого «удавленника», напугавшего нас с Эллой. Он топтался чуть в стороне и беседовал с осветителем Колей. О чём они говорили, мне не было слышно. Стрельнув у осветителя сигарету, бомж удалился и вскоре исчез в лесу.

– И чего это ему тут нужно, этому бомжу? – заинтересовался Витёк. – Чего он опять шляется?

– А леший его знает, – пожал плечами Поповских. – Полонского зачем-то искал.

Через пять минут к нам присоединился Макс, заявивший, что место для аварии найдено, и работа начнётся через десять минут. Участники предстоящего действа неохотно покинули место дислокации и потянулись во двор. Из флигеля вышли каскадёры. Девушка была очень удачно загримирована под Эллу. Появился Полонский, рабочие начали грузить в машину аппаратуру.

В опустевшем дворе остались только я, Снежана да Машка, которой не хватило места в машине. Мы уселись на бортик бассейна и затеяли разговор о пустяках.

– Запороли несколько моих дублей, – вздохнула Снежана, – придётся переснимать. Хорошо ещё, что начало съёмки ролика с китайской вермишелью перенесли, а то бы не успела. А в среду запись «Моей семьи», я там брошенную жену изображаю. От меня муж, якобы, ушёл к молоденькой стерве, а я ему по телефону звоню, письма пишу, слезно умоляю назад вернуться… Какие ни есть, а всё ж деньги.

– А он что? – заинтересовалась Машка.

– Кто? – не поняла Снежана.

– Да муж.

– А-а, этот. Да он тут же, рядом со мной будет сидеть в студии. По сценарию – он просто несчастный мужик, запутался в своих бабах и страдает. Жену старую любит, любовницу молодую – тоже. И к той хочется, и эту жалко бросить. Опять же вещички с квартирой жаль до слёз.

– Да, трогательная история! – пробормотала я.

– Вот-вот, – воодушевилась Снежана, – представляете, какой простор для зрительских дискуссий! К тому же и молоденькая стерва тут же будет сидеть, рядом с моим муженьком. Мы с ней, значит, грязью друг друга поливаем, муж нас уговаривает: «девочки, не ссорьтесь, не рвите мне сердце!».