— Скажи-ка, чувак, — начинает он, прищурившись. — А как вышло, что Бас узнал, что мы в курсе его личности? И как вышло, что он понял, где мы сейчас находимся?
Не могу сказать, что меня очень напрягает этот вопрос: понятно, что рано или поздно Бас бы догадался. Или мое удивление меркнет на фоне пропажи Хилари? Господи, хоть бы отец сказал, что сестренка дома в своей постели и никуда не собирается ближайшие лет -дцать.
Стефан хмыкает и затягивается снова, но в глаза никому не смотрит. Он не смотрит в глаза!
— Ты сказал ему? — вмиг хрипну я.
А может, и следует выяснить, как именно узнал Бас!
— Нет. Стефан не знал, зачем мы идем, не мог предупредить Баса. Думаю, здесь прослушка, — подсказывает Джейден то, до чего мой парализованный мозг не додумался. — Бас все это время нас слышал и знает, что мы строим планы против него.
— Стефан?
Я хватаю его за плечо, разворачивая к себе. Несколько мгновений мы смотрим друг другу прямо в глаза. Я вижу в них буквально все: этот разлом, который рос годами и расширился на бесконечность после того, как меня сбросили с крыши из-за его ошибки. И вижу эту огромную уязвимость, ожидание, что я сейчас сделаю ему больно — и поделом. Он ждет привычного наказания за поступок, который сам же считает аморальным.
Это то, что называется «если не можешь победить — присоединяйся»? Или все еще можно исправить?
— Стефан…
Я не могу скрыть в голосе разочарование. Я считала его другом, я… Он с силой вырывается из моей хватки и обводит нас взглядом, в котором читается ненависть и уже знакомая мне жажда саморазрушения.
— Вы все малолетние придурки! — взрывается Стеф. — Решили переиграть профи?! Он годами пытал и убивал людей. Вы не знаете, что это за человек! Он не считается ни с кем и ни с чем, кроме моего отца. И то лишь потому, что тот готов прикрывать любой учиненный им беспредел. Он не только не попадется в вашу ловушку, но и сделает так, чтобы она захлопнулась, оставив вас внутри. Вы хотели знать, как выманить Баса? Я за вас это сделал. Теперь топайте, куда сказано, снимайте на видео все, что хотите, и доказывайте его вину, как хотите. И не забудьте про мое «спасибо».
Не сдержавшись, я с отвращением отступаю на шаг. Но неожиданно Стефан сокращает расстояние между нами и наклоняется так, что его злое дыхание обжигает мне переносицу.
— Что, принцесса, недостаточно чистенький план? Зато действенный. Пока твой драгоценный Норт всеми силами пытается не замараться, я уже все сделал.
Оглушенная новостями, обескураженная предательством и неподдельной злостью Стефана, я до последнего не замечаю, как к нам подходит Джейден. Он стучит пальцами по плечу парня, заставляя обернуться, а затем, к нашему с Надин общему изумлению, хватает его за грудки и удивительным образом перекидывает через островную столешницу.
Как?! Еще раз: это сделал худосочный Джейден, который уверил меня в своей невиновности именно внешней безобидностью.
Мы с Надин встречаемся взглядами, и я понимаю, что для нее такой поворот — не меньший шок.
Если любовь действительно творит чудеса, то я только что видела одно из таких! Джейден давно хотел врезать Стефану за Надин. Сегодня его мечта сбылась.
— Стеф, а ты уверен, что Бас такой уж монстр? Только что тебе накостылял парень, который на полголовы тебя ниже, — не могу удержаться я от шпильки.
В этом месте, как ни странно, к Весельчаку возвращается его безбашенность. Не делая попыток встать, он со смешком осматривает свою изломанную сигарету и достает следующую.
— Решил отдохнуть, брат? Ни на минуту нельзя оставить.
О, а это Норт. Несмотря на саркастичный тон, он обводит нас цепким взглядом, явно прикидывая, кто из здесь присутствующих опасный тип, уложивший его копию на лопатки.
— Что ты узнал? — спрашиваю я полушепотом.
— Хилари уехала в Бостон с подругой за подарками, как тебе и говорила, но вечером не вернулась. Твои родители насторожились, но решили, что она осталась у тебя, и бить тревогу до утра не станут. Твой отец как раз собирался ехать вас искать, потому что ты не берешь трубку.
— Я кинула их всех в черный список, — признаю я виновато, не сдержав всхлип.
— Родители в черном списке? — присвистывает Стефан, успешно занявший сидячее положение. — Мое восхищение.
— Заткнись, — огрызаюсь я.
Норт снова хмурится, но вопросов не задает.
— Может быть, она осталась у подруги? — делаю я жалкую попытку найти еще одно объяснение.
— Это едва ли. — А вот теперь лицо Норта по-настоящему темнеет.
— Что ты знаешь?
— Что подругу, с которой она уехала в Бостон, зовут Мэри.
***
Мы с Нортом задерживаемся у Стефа и выходим чуть позже Джейдена и Надин. Но едва мой спутник делает пару шагов по направлению к машине, я выставляю руку в сторону, не позволяя ему пройти дальше. Потому что вижу, как Надин, которой этот вечер дался совсем не просто, с несвойственной ей уязвимостью говорит что-то другу, а тот ласково гладит ее по плечу.
Как бы мне ни было плохо, эта самая ночь — звездный час Джея. Накостылять старому обидчику любимой девушки? Она под впечатлением и может наконец его заметить. Такой момент нельзя испортить.
Я набираю в легкие воздух, поворачиваюсь к Норту и нарушаю все свои планы и обещания:
— Я переночую у тебя? — спрашиваю я напряженно.
Он смотрит туда же, куда и я пару секунд назад, и без объяснений понимает, что есть причина моей переменчивости.
— Само собой, — говорит он спокойно, но после этого убирает мою руку и безжалостно нарушает уединение парочки: — Поехали.
До дома Джейдена мы доезжаем в молчании. Никто не говорит ни слова, хоть это и необходимо. Про Стефа. Про его поступок. Впрочем, подозреваю, сначала лучше обсудить это с Нортом. Он же еще не знает. И может многое объяснить. Связь близнецов, помните?
— Тифф? — спрашивает сосед, заметив, что я не делаю попыток выйти вместе с ними с Надин.
— Я поеду к Норту.
Я выдавливаю ненатуральную улыбку, не в силах перестать думать о Хил. И о Стефане. И о том, сколько дерьма в моей жизни благодаря гребаным Фейрстахам. На прощание Джея я отвечаю сдавленным кивком.
— Хочешь поговорить о Хилари? Я уверен, что пока в деле мой отец, ей ничего не угрожает, — говорит Норт, не делая попыток тронуться с места, но сжимая руки на руле.
— Нет, я не хочу говорить о Хилари.
Интуиция твердит, что сестренка вне опасности. Пока. Хотя в случае с Басом моя интуиция сбоит, как сорвавшийся с частоты приемник.
Я просто убита этой новостью. Сейчас все стократ хуже, чем в тот день, когда я узнала о предательстве матери. Потому что Хилари — бесспорно моя вина. И только моя.
— Ты уже водила машину после падения? — меняет тему Норт, разбивая мои мрачные мысли внезапностью и нелогичностью.
— Нет, а что?
— Сейчас начнешь.
Он неожиданно бросает мне ключи. Я, заторможенная страхом и отсутствием сна, не успеваю их поймать и долго шарю рукой по сиденью. За это время на водительском месте становится пусто. Приходится выбираться на улицу тоже.
— Что? — запоздало спрашиваю я. — Я запамятовала, или ты никогда не пускал меня за руль своего… раритета?
— С твоей памятью порядок.
Норт обходит капот и встает рядом со мной, но я не спешу следовать его примеру.
— Но…
— Тиффани, у меня выпускной курс. Я встаю задолго до учебы, чтобы сделать задания, и ложусь после того, как возвращаю тебя сюда со смены. Сплю по четыре часа уже неделю. И сегодня… я рискую вырубиться прямо за рулем.
Мне становится стыдно. Если он таким образом пытается надавить на мое чувство вины, то у него прекрасно получается.
— Я тебя ни о чем не просила, — напоминаю я мрачно. — Ты в любой момент волен…
— Да-да-да, и я тебя ни в чем не обвиняю. Кроме того, что из-за твоей гордости мне приходится мотаться дважды в день на другой конец Бостона при том, что кафе, где ты работаешь, находится на соседней улице с моим домом!
