Нашла в высоком шкафу подходящую для выхода одежду, сложила её на кровати и стянула с себя пижаму, жёлтую с собачками. Жаль, что сосед её никак не оценил, лишь скользнул мимолётным взглядом и отвернулся, продолжив вещать о грядущей поездке. Поэтому из вредности я собиралась дольше обыкновенного, чтобы подразнить его. Я не имела цели его разозлить или вызвать раздражение, только поддеть, чтобы вновь полюбоваться на его чуть нахмуренные брови и поджатые губы. В таком состоянии он был похож на сердитого птенчика, а большие очки добавляли ему сходства с совёнком.

Но моим коварным планам не суждено было сбыться. Сосед бесцеремонно ворвался ко мне в спальню как раз тогда, когда я разглядывала себя в зеркале на шкафу. Сосед замер в дверях, так и не озвучив то, что собирался сказать. Его взгляд, изучающий, жадный, но полный смущения, заскользил по моей обнажённой фигуре. Вся одежда, которую я собиралась надеть, лежала на кровати; в руках была только-только снятая пижама.

Я не могла похвастаться роскошными формами. Плоская попа, подтянутый живот и почти полное отсутствие груди – вот она я. Единственное, что меня полностью устраивало в моей внешности – это волосы. Их цвет, мягкость, и даже лёгкая кучерявость – всё это нравилось мне. Поэтому, разволновавшись, я схватилась за прядку, лежащую на плече, и потеребила её забинтованными пальцами. Я не стала прикрываться, хотя и чувствовала сильнейшее смущение. Ещё никогда прежде я не показывалась никому обнажённой.

Сосед, вопреки ожиданиям, не скрылся тотчас за дверью, а облокотился на косяк, сложив руки на груди. Его взгляд был полон интереса, он был жадным и цепким; под его взглядом я словно чувствовала и сами прикосновения, которых не было. Губы, горячие и влажные, коснулись ключицы. Длинные пальцы, немного дрожащие от нетерпения и непривычки, провели по рёбрам до груди, и всё тело словно пробило электрошоком. Но сосед не останавливался, подушечками пальцев, сухими и шершавыми, он невесомо коснулся сосков и, услышав мой судорожный вдох вперемешку со стоном, привлёк меня к себе, сжал в объятиях так крепко, что стало трудно дышать. Жар вспыхнул во всём теле, но он не сжигал, а ласкал языками пламени, он объял моё трепещущее сердце, и оно забилось яростно и быстро, до боли в грудной клетке. Руки сами потянулись к соседу, пальцы сами впились в его плечи и притянули ещё ближе. Тело жило своей жизнью, но оно знало, что нужно делать, и кто способен успокоить пожар в груди. Или, напротив, разжечь его ещё сильнее. В его прикосновениях не было пошлости, грязи, только нежность и любовь; ею сквозил каждый жест, каждый взгляд. И я таяла в его руках, готовая отдать своё сердце на веки вечные. Пальцы соседа подняли моё лицо за подбородок, и его губы стали ближе, ближе, ещё ближе, пока не…

Я испуганно моргнула, и ведение растворилось. Сосед по-прежнему стоял в дверях, не произнеся ни слова, но его лицо быстро краснело, отчего тёмные веснушки становились ещё ярче, но вполне успешно придавал лицу серьёзный вид. Но глаза его блестели, словно перед ним был давно желаемый лакомый кусочек. Сосед даже быстро облизнулся, чем только усилил впечатление. Таким я его не видела никогда, поэтому пока не могла определиться, нравится мне эта его черта, или нет. Я не знала, чего ждать от такого знакомого, но нового для меня соседа. И это… возбуждало. Огонь, что горел в груди, опустился ниже, распаляя, сжигая меня заживо новыми, незнакомыми для меня ощущениями.

Под жадным, изучающим взглядом соседа я не чувствовала стыда, который преследовал меня раньше, даже в одежде. Ему не было противно или отвратительно моё тело, которого я стеснялась с двенадцати лет. Сосед смотрел на меня как на взрослую, молодую женщину, сексуальную, привлекательную и желанную. Это было приятно до дрожи в пальцах, и огонь вспыхнул с новой силой. Душа и тело жаждали прикосновений соседа, что замер изваянием в дверях.

– Нравится? – пересохшими губами прошептала я и повернулась к нему в пол-оборота. Прищурилась. Кадык соседа дёрнулся, и он перевёл взгляд на моё лицо. С явным усилием задержал его на моих глазах, не смея спуститься ниже.

– Те-тебе стоит поторопиться, – опомнился он, – скоро… эм-м… скоро прибудет автобус, и… было бы д-досадно, если он… В общем, мы не должны опоздать! – выпалил сосед и вылетел за дверь. Этажом ниже из ванной послышался шум воды, и только тогда я позволила себе прикрыть рот ладошкой и тихо рассмеяться. Такой забавный! Пусть сосед и не ответил, но я знала, что ему понравилось.

Через три минуты я спустилась в гостиную полностью готовая. Сосед к этому времени умыл горящее лицо и напустил на себя спокойный и невозмутимый вид. Но при моём появлении всё равно покраснел.

Он не сказал, куда мы едем, и всю дорогу я терзалась догадками. Путь был неблизкий: автобус ехал целых два часа. На остановке вышли мы одни и шли ещё почти сорок минут до нужного места.

По сторонам раскинулись горы, снежными белыми шапками они упирались в небеса. Впереди темнел лес, через него нас вела широкая песчаная дорога со следами от колёс. Она выводила в поле, также окружённое лесом. Справа на отдалении от нас я увидела просторные загоны и несколько длинных зданий. Именно туда и вёл меня сосед. Я была здесь впервые.

– Удивительно, сколько труда было вложено, чтобы всё это построить, – я указала обеими руками на горы и покрутилась вокруг себя. Волосы рассыпались по плечам и защекотали шею.

– Это создано природой, Мел, – с улыбкой покачал головой сосед и взял меня под руку.

– А вот и не правда, – я показала ему язык и захихикала. – Очевидно же, что это построили великаны. Все эти горы, что подпирают своими вершинами облака; леса, поля. Это ведь не просто так. Смотри, какие они большие! Наверное, мне понадобилась бы вся жизнь, чтобы взобраться на самый верх. И даже тогда у меня не получилось бы сделать то, что собирались сделать они. Мы, люди, такие маленькие! Ты не понимаешь? – спросила я, видя, что сосед не может мне ответить. – Великаны построили горы, чтобы стать ближе к звёздам. Они большие, они могут.

– Не бывает никаких великанов.

– Если ты их не видел, это не значит, что их совсем нет.

– Ну и где же они тогда, твои великаны?

– Добрались до звёзд. Поэтому на Земле их больше и нет, – я пожала плечами. – Счастливые.

Сосед молча покачал головой. Опровергнуть мои доводы ему было нечем. А может, просто не хотел спорить.

Вскоре мы вышли к конюшням. Нас тут же вышел встречать седой старик, он дружелюбно улыбался и махал нам рукой. На вид ему можно было дать лет восемьдесят, но шёл он бодро, вприпрыжку, и голос его был звонок.

– Дядя Стэн! – весело воскликнул сосед и сжал старика в объятиях. Тот не менее бурно поприветствовал его в ответ и похлопал по спине.

– А кто твоя очаровательная спутница? – засверкал глазами старик, и я поёжилась, спряталась за спину соседа, на что они оба добродушно рассмеялись. – Неужели..? Ох, старость не радость, где же мои очки? – проворчал Стэн и полез в карман за очками. Они были как две капли воды похожи на те, что сидели на носу соседа. Это показалось мне забавным. – Мелани, ты ли это? Моя дорогая, как ты выросла! Вылитая мать!

Мы с соседом переглянулись, а старик продолжил вещать о делах давно минувших дней.

– Помню, Оливия занималась здесь, когда была совсем уж юная. Даже на соревнования выходила, жаль только, что мест призовых не заняла. Ах, какая девчушка была задорная! Я-то старый всё ждал, когда ж Оливия дочурку-то снова приведёт, да видать не любишь ты конный спорт! Эх!.. – ударился в воспоминания он после объятий и повёл нас к левадам.

Старика я видела впервые в жизни и никакой Оливии не знала.

Объяснив, что да как, Стэн оставил нас одних, и сосед тут же взял меня за руки и сжал пальцы. Я не почувствовала его прикосновений.

Со слов Стэна я узнала, что здесь четыре левады, забор каждой находится под напряжением. В первой леваде содержались кобылы и мерины; во второй – кони; в третьей – лошади постояльцев, не принадлежащие владельцу конюшни; а четвёртая левада пустовала.