А дождь бил по стеклу яростно и звонко, словно пытался разбить его и ворваться внутрь моего скромного жилища и обласкать его обитателей ледяными брызгами. И гром ему в этом помогал: от каждого раската чашки на столе тихонько звенели, а дом едва-едва покачивался. Старые доски скрипели и трещали, грозясь не вынести напора и обрушиться нам на головы. Деревья за окном гнулись к земле, ветер безжалостно рвал ещё зелёные листья и уносил прочь. Ветер хозяйничал на чердаке под самой крышей, буянил и шуршал забытым там хламом, выл и свистел, как хор самых настоящих призраков. А может это мыши, напуганные грозой, прятались и шумели. Я поёжилась и вздохнула. Если буря не стихнет, о сне можно будет забыть.

Сосед открыл коробку со сливками и наполнил стакан, лукаво поглядывая на меня поверх съехавших на нос очков.

– Пей, – он пододвинул злополучный стакан ко мне и встал из-за стола. Я незаметно отставила его подальше и уткнулась носом в мягкий плед. Сосед подошёл к плите, убавил газ. – Скоро будет готово, ещё минут пять.

На кухне витал запах итальянской пасты, яркий, резкий, с нотками базилика. Он был настолько сильным, что можно было даже не пробуя, почувствовать вкус блюда. Сосед в деле приготовления пасты был самым настоящим мастером. Он использовал особый рецепт, доставшийся ему от матери, которая держала собственный небольшой ресторанчик на окраине. Ему было приятно иногда баловать меня, а я каждый раз изнемогала от нетерпения и готова была душу дьяволу продать ради очередной порции его кулинарных шедевров.

– Жду не дождусь, – мечтательно вздохнула и положила голову на сложенные на столе руки.

– Сначала сливки, – не оборачиваясь ко мне, ответил сосед. – Пока не попробуешь, пасты не получишь.

– Это удар ниже пояса! – Я подняла голову и громко шмыгнула носом. – Что если после сливок мне больше никогда не захочется есть? Сливки навеки останутся в моём желудке, и никакая еда не сможет их оттуда вытеснить, а потом и вовсе отпадёт необходимость есть! Понимаешь, сколько прекрасного я потеряю в своей жизни, если больше не смогу есть? Мне никогда не придётся готовить еду, и тогда появится столько свободного времени, что его попросту некуда будет деть. Я ведь умру со скуки! И как я смогу жить без твоей стряпни?

– Ну, тогда мне придётся искупить свою вину и скрашивать твой досуг до конца своих дней, – засмеялся он непринуждённо, вгоняя меня в краску сказанным.

Сосед был сегодня необычайно весел и болтлив. Поначалу он раздражал меня своей чрезмерной активностью, но эта его особая аура была словно заразной, поэтому и я к вечеру утратила молчаливость и разговорилась.

– Тоже мне, благородный рыцарь, – фыркнула я. – Присягните мне на верность, сир рыцарь, и спасите свою принцессу от ужасных сливок!

– Не похожа ты на принцессу.

– Это ещё почему?

– Принцессы наверняка любят сливки, – пожал плечами сосед и засмеялся.

– Это грязный ход! Никудышный ты рыцарь.

Сосед, не оборачиваясь, помешал пасту и попробовал. Я едва не заскулила от зависти. Ох, что же ты со мной делаешь, жестокий человек!

– Ладно, ладно, папочка, попробую я твои сливки. Но моя трагическая смерть будет на твоей совести.

На вкус сливки оказались похожи на топлёное молоко. Они мягко и приятно обволакивали язык, как молочный шоколад, и были совсем не такие мерзкие, как мне всегда представлялось. Проследив, что сосед не смотрит, я тайком сделала ещё несколько глотков и отставила полупустой стакан в сторону.

Сосед остался доволен, я видела это по его глазам и хитрому выражению лица. Через несколько томительно долгих минут он расставил тарелки, положил щедрые порции вкуснейшей пасты и, повинуясь моей прихоти, посередине стола поставил вазу с одной единственной ромашкой.

Буря за окном усиливалась. От грома дребезжали стёкла, старый деревянный дом дрожал и скрипел от каждого порыва ветра.

– Это восхитительно, – попробовав пасту, я блаженно закрыла глаза и запрокинула голову. – Впрочем, как и всегда. Ты гений кулинарии, сосед.

Он лишь усмехнулся на похвалу и едва заметно порозовел.

Несколько минут мы ели в тишине. Сосед не поднимал глаз от тарелки и только изредка косился в окно. Он выглядел задумчивым и, казалось, нарочно избегал меня взглядом. Я не знала, что ему сказать. Рядом с ним было легко и тепло, и даже молчание не было в тягость. Это было его особенным свойством: я могла часами сидеть молча рядом с ним, и он понимал всё, что я так и не решалась произнести вслух. Он был как волшебник из сказки, живущий по соседству.

Я вдохнула, собираясь с мыслями, намереваясь разорвать наконец тишину, как вдруг раздался хлопок, и всё погрузилось во мрак, больно резанувший по глазам. Как со стороны я услышала собственный вскрик и звон упавшей на тарелку вилки. Сердце заколотилось в груди, я открыла глаза и замотала головой, приходя в чувство.

– Ты цела? – раздался голос будто издалека. – Лампочка взорвалась. Похоже на перепады напряжения.

Потерев глаза и поёжившись, я обхватила себя руками. И разом, словно пробившись сквозь невидимый барьер, вернулись звуки дождя по стеклу, свист ветра и дыхание шумное моё и соседа. Несколько мгновений я безмолвно мотала головой, сбрасывая наваждение, и наконец кивнула. Но, поняв, что сосед меня не видит, опомнилась и ответила, что да.

– В шкафу позади тебя есть свечи и банка со спичками, – я махнула рукой и облокотилась на стол, выдохнула.

В полной тишине сосед зажёг свечу на столе между нами и убрал посуду.

– Так жалко, – протянула я и с сожалением проводила взглядом полупустые тарелки. – Всё в осколках. Проклятая лампочка!

Сосед вернулся за стол, посмотрел на меня и почему-то улыбнулся. От такого странного внимания я смутилась и подтянула плед повыше. Свет от дрожащего пламени успокоил разбушевавшееся воображение.

– Романтика-то какая: ужин при свечах, – буркнула я и криво улыбнулась. – Только без ужина.

Стакан со сливками остался невредим. Поэтому, вздохнув, я отпила немного и обхватила его пальцами.

Сосед заулыбался как-то хитро, и глаза его заблестели. Он наклонился и протянул руку прямо к моему лицу, провёл большим пальцем по верхней губе, медленно-медленно, не отрывая взгляда от моих глаз. И так же неожиданно сел обратно.

– Усы у тебя сливочные, – усмехнулся сосед и показал палец, белый от сливок. Я, оторопев, выдохнула; слишком шумно, наверное. Дурачится, негодяй!

И тут же сосед вопреки всем законам этого проклятого мира, прищурившись, облизал палец, которым мгновение назад очертил мои губы.

О. Мой. Бог.

Это можно считать как бесконтактный поцелуй? Колени задрожали, а сердце забилось болезненно быстро. Что же он делает такое? Может, осколок от лампочки попал ему в голову и повредил там что-то?

– Совсем как ребёнок, такая же рассеянная, – невозмутимо произнёс сосед и пожал плечами. Будто совсем ничего не случилось. Хотя даже в неярком свете свечи я увидела румянец на его щеках, и веснушки как будто стали темнее.

Виной всему… сливки?

Недолго думая, я схватила стакан и сделала несколько быстрых глотков. Упрямо посмотрела в глаза соседа, прочитав в них отчётливое удивление. Впрочем, длилось оно всего несколько секунд.

Сосед вновь протянул ко мне руку, улыбнувшись лукаво, но замер в нескольких сантиметрах от моего лица. Нахмурился и убрал руку вовсе. Я недоумённо смотрела на него, а ладони похолодели. Нет-нет-нет-нет, я не хотела всё разрушить. Нет, не отдаляйся от меня, я не выживу без тебя!

Сама вселенная сегодня наблюдала за мной в окно этой ночью. Сосед привстал, перегнулся через стол и коснулся своими губами моих. Я почувствовала его горячий язык и приоткрыла рот, чтобы он тут же скользнул внутрь. Ладонь коснулась моей щеки, погладила невесомо и нежно, как во сне.

Сердце гулко звучало прямо в ушах, словно желало оставить моё бренное тело. Сосед целовал меня медленно и нежно, чуть щекоча мой язык своим. Я горела изнутри самым ярким неугасимым пламенем, я сгорала и возрождалась вновь, как птица феникс. Раз за разом, снова и снова.