— Привет. — Услышал Тимур голос Леры. Девушка подошла сзади и прикоснулась к плечу. Повернулся и поцеловал её.

— Привет, ты где была?

— С детьми возилась. Пойдем в беседку посидим.

Они вместе дошли до беседки. Лера достала из рюкзака бумажный стакан с надписью Coca-Cola, и потянула напиток через трубочку.

— Будешь?

Юлаев взял холодный стакан, сделал несколько глотков и закашлялся.

— Ни фига себе! Ты где взяла?

— Мне Машка, Рыжая, подсказала. Дети за день все соки вытягивают, под вечер думала, бить их начну. — Девушка забрала напиток и сделала еще глоток. — А так, хоть немного отвлечься можно.

— А что ты с детьми делала?

— Меня распределили в местное подобие детского сада и школы в одном флаконе, как узнали, что вожатой была. Дима помог.

Тимур непроизвольно скривился, будто получил в солнечное сплетение.

— Я смотрю этот Дима от тебя не отходит.

— Тимур, — девушка посмотрела прямо в глаза. — Давай не будем. Я с тобой, он просто мне помог. Был вариант в поле работать, спину гнуть. А здесь я в прохладе, сильно не утруждаюсь. Тяжело конечно, но это не в земле копаться. Дети не все, как Вера. Многие плачут, хотят к родителям. Не понимают, что все, прошлого мира уже нет. Некоторые вообще замкнулись. Их тут девять, и половина вот таких. К каждому свои подход нужен. А про ревность забудь, меня это только раздражает.

Тимур посмотрел на Леру, забрал стакан и сделал несколько глотков.

— Прости.

— Ладно, забей. Не узнавал, как Лариса?

— Узнавал. Ей легче, в себя пришла уже. Хотел вечером зайти, но она уже спала. Ты сегодня у меня?

— Это хорошо, завтра по любому к ней схожу. — Лера села ближе и положила голову на плечо, от нее пахло легким перегаром и шампунем для волос. — Давай сегодня каждый у себя, я так устала. Вообще сил нет. Отдохнуть немного надо, а завтра я вся твоя.

— Хорошо. Что ты по поводу ночного нападения думаешь?

— Кстати! — Девушка пихнула рукой в плечо. — Ты что мне ночью не рассказал. Утром дурочкой себя почувствовала: все об этом говорят, а я не в зуб ногой.

— Просто ты так сладко спала, даже меня отбрила. Если бы рассказал, ты бы вряд ли потом уснула. Так что ты думаешь?

— Думаю, что я теперь с базы ни ногой.

— В смысле?

— Ну лучше тут остаться. Не поедем домой.

— Это почему?

— А ты представь, что будет если банда нас выследит? Приедут домой? Что мы сможем сделать? Ты один, их много. Из меня никакая защитница. И что дальше? Меня в рабство заберут с Верой, Ларису не знаю, тебя точно убью. На фиг это надо. А здесь за стенами под защитой.

Тимур достал сигарету. Пальцы дрожали. С рудом подкурил и затянулся.

— Фу блин, можешь хотя бы при мне не курить. Я же говорила воняет.

Затушил и бросил окурок в урну.

— Ты точно решила, что не поедешь? Даже если я уеду?

— А ты что, собрался уезжать? Что тебе здесь не нравится? Нормально же устроились. Или что-то не так?

— Я не знаю.

4 июля.

12.34 по московскому времени.

Краснодар.

Короткими перебежками, пригнувшись и прячась в тени деревьев, Саша вернулся в отель. Генератор не заводил, чтобы не демаскировать себя. Благо машины на внутренней парковке не видны из-за массивных ворот. Закрыв за собой дверь номера, сначала сел на кровать, обхватив голову руками, затем начал нарезать круги. Мысли в голове лихорадочно метались и смешивались, никак не давая выстроить четкий план дальнейших действий. Достал из шкафа карабин. Оружие выглядело устрашающе, но уже не вселяло столько уверенности. Провел рукой по цевью, передернул затвор. Рассыпав на одеяло блестящие патроны, начал снаряжать магазины. Один за другим боеприпасы скрывались в недрах пластикового рожка. Первый магазин, следующий. Делал это больше для того, чтобы успокоиться, чем для подготовки. Ни в какой бой вступать не собирался. Мозгов пока хватало. С одним наркоманом то еле справился, у которого в руках был только нож, а тягаться с группой свихнувшихся людей, вооружённых и готовых на все — верное самоубийство. Тем более неизвестно сколько их, куда утащили Эмиля с Женей. Руки предательски дрожали, патроны выскакивали, отлетая в сторону от толчка пружины магазина. Матерился, поднимал и загонял на место.

Эмиля схватили. Женю тоже. Что делать дальше не знал. Без старика ехать на юг нет никакого смысла. Идти спасать — верная смерть. Для чего им вообще понадобились пленники? Может, в рабство взяли. Но настроение фанатиков подсказывало, что рабы им ни к чему. Они хотят крови и жертв. Затуманенный слепой верой мозг не способен рационально мыслить, они не думают общими понятиями или нормами. Им важно только одно: совершить действие во имя веры, а что это будет, зависит от того, кто разжигает огонь их помешательства.

Князев отложил в сторону Сайгу, осторожно подошел к окну, немного раздвинул занавески и смотрел улицу. Ветер шевелит листья на дереве прямо перед окном. Кувыркаясь по асфальту, дорогу перелетел целлофановый пакет с логотипом «Пятерочка». Людей нет. Но что, если они тоже прячутся? Сидят в одном из десятков окон соседних зданий. Смотрят в оптические прицелы и выбирают момент, чтобы нажать на спусковой крючок. Передали сигнал по рации, и за забором гостиницы, с другой стороны, уже собралась группа с автоматами и ружьями, осматривают здание, продумывают начало штурма. Через минуту дверь слетит с петель и его или застрелят, или так же как Эмиля — по голове прикладом.

Саша отскочил от окна и побежал по коридору к противоположному концу гостиницы. Влетев в номер, выглянул на улицу. Пустой двор, за забором ни души. В другой номер, опять окно — никого. Оббежав все четыре стороны, вернулся в номер и начал спешно скидывать вещи, обратно в рюкзак. Собравшись, сбежал вниз, вручную откатил ворота, оглашая все вокруг скрипом стальных роликов. Уже все равно, сейчас свалит отсюда, никто не успеет приехать и схватить. Закинул рюкзак на пассажирское сидение джипа, карабин положил рядом, пистолет на колени? и выехал со двора. Загорелось табло навигации. Сначала запаниковал, не мог разобраться в сетке дорог и кварталов, сориентироваться куда ехать. Затем, когда положение машины на экране сориентировалось по спутнику, немного успокоился и вывернул на улицу Октябрьскую. Лихорадочно крутя головой и осматриваясь по сторонам, двинулся в сторону юга. Забыв про осторожность, ехал не меньше восьмидесяти километров в час, подлетев на первом же лежачем полицейском и больно ударившись головой об потолок. Добравшись до перекреста с Постовой улицей, свернул направо, вдоль Екатерининского парка и собора. Судя по карте, скоро перекресток с улицей Суворова, ведущей к мосту на выезд из города.

Проскочив здание диагностического центра справа от дороги, увидел баррикады из мебели, мусорных баков и лавочек, которые перегораживали улицу. Огонь в железных бочках, расставленных между завалами, сильно чадил, создавая колонны дыма, вздымающегося в небо. Из баррикад торчали наспех сколоченные кресты, очень много крестов. От небольших, по пояс человека, до огромных, не ниже трех метров. На некоторых висели распятые животные: кошки, собаки, на один умудрилась втащить небольшого пони. На других — люди. Обнаженные, покрытые ранами и бурыми потеками крови. Под крестами сновали люди, бородатые, с оружием. Выматерившись, свернул на тротуар слева. Разворачиваться поздно, его уже заметили. Джип запрыгнул на бордюр, выкинул из-под колес комья земли с газонной травой, и полетел по плитке набирая скорость. Вдавил педаль газа в пол. Двигатель взревел. Деревья замелькали с устрашающей скоростью. Раздались хлопки выстрелов. Правое пассажирское стекло лопнуло от попадания, и засыпало салон. Несколько пуль ударили в двери и крыло, окатив машину звуком, похожим на дробь гороха, высыпанного в железный таз.

— Сука, сука, сука! — Закричал Саша, прижимаясь как можно ниже к рулю.