– Можно было бы провести операцию против ее воли, но все равно Глафира останется больна. В медицинском деле есть такое явление как самовнушение. И даже если операция пройдет успешно, ее думы все равно будут настроены негативно и это вылезет в новую болезнь.

Фермер выдержал небольшую паузу.

– Эх, Марк…умный ты парень, в город тебя надо, но врача правда в поселке не останется…

– Да я и сам туда не хочу.

– Странно. Образованный, с родовым титулом … в городе ты бы мог много сделать…

– А что сделать? Выше, уже построенного перед моим рождением потолка, я не прыгну.

– Но ты же и так канг! Что тебе еще нужно?

– Как минимум иметь возможность жить в верхнем квартале.

– Забавно ты размышляешь: если я не могу быть аристократом, тогда зачем мне кем-либо быть.

– Я такого не говорил. И я не говорил, что хочу быть аристократом, я сказал, что просто хочу иметь такие же права и возможности. Я не понимаю почему им все достается только, потому что они родились в аристократической семье…а как же образование, труд, доказательство достоинства своего положения. Это логично: если ты объективно лучше: умнее, сильнее… кого-либо, то и жить должен лучше.

– Это не в нашей власти изменить.

– Как сказать…О, отвар готов, через 5 минут дайте его жене, Вы уже ученные в этом плане, не стоит мне задерживаться и лично отпаивать больную. Когда это делаете Вы, она хотя бы пьет молча. Я пойду. Удачи Степ и здоровья Глафире.

– Удачи Марк и поосторожнее со своими идеями, не к добру это…еще попадешь в дурную компанию и…все… – Степ провел указательным пальцем по шее.

На пороге парень получил оплату: 2 монеты и 2 разменника (0,15 от 1 золотой монеты), и отправился навестить свою подружку. Звали ее Вали и была она самой простой деревенской девкой: глуповатая, фигуристая, и хорошо дающая. По сути дела, Марк ходил к ней только за расслаблением, поскольку общение с ней напоминало общение с коровой. Но в этот день ее дома не оказалось. Единственно, что не давало упасть настроению – шикарная погода, уходящего 7го месяца: солнце, ветерок, небольшая облачность. Работы на сегодня у Марка больше не было (обход поломанных и резанных был на завтра), второй том «Литературы и театра Севера» был запланирован на вечер, поэтому парень решил пойти к реке на свое место, сделать пару упражнений (Марк совмещал упражнения «со своим телом», приобретенные в академии, и физическую работу в кузнице, чтобы регулярно быть в хорошей физической форме, вдобавок сама природа ему об этом говорила) и подумать о том, как разобраться со своими «мозговыми бурями».

– Да пойдем… – простонал Керн.

– Ну ладно… – на выдохе ответил Марк.

Как-то так всегда Керн уговаривал Марка на пятничный поход в таверну. Кучерявый напивался, Электо как его единственный друг-трезвенник (трезвенник, после одного удачного знакомства с одной местной девушкой крайне недурной наружности в веселом и открытом для людей и мира состоянии, и неудачного знакомства с ее мужем и его друзьями – господами крайне немалых габаритов) тащил тело до дома.

Был самый обычный пятничный вечер, и, как бы это банально не звучало, ничто не предвещало беды, если бы Керн, после третьего кубка джина, не заговорил о своих патриотических чувствах к Фарангусту.

– Вот все-таки слава Императору, как не крути, а хорошо мы живем…

– Это почему? – обычно Марк не ввязывался в пьяные разговоры, но в тот раз не сдержался.

– Да хотя бы потому что я могу позволить себе еще столько же джина, могу позволить пожрать от пуза каждый день…мне не надо думать о завтрашнем дне. А все из-за нашей отлаженной…отлаженной цепи – Керн имел в виду экономику, а точнее экономическую систему, утвержденную буквой закона и духом традиции – забили 20 голов скота, фермер продал купцам в городе, те уже городским, которые в свою очередь делают, например, обувь, опять же из кожи, которую мы им продаем, а потом через купцов мы эту обувь покупаем – хорошо же.

– Оно было бы хорошо, если фермеру на роду не было написано скот забитый продавать, как и всем остальным…я имею ввиду, было бы хорошо, если бы нам судьбу не писали.

– Да и ладно. Какая разница. Все равно все были бы при своем.

– При своем, при чем? Что значит «при своем»? За нас решают, что твое, а что нет. Может мое – это компанию торговую иметь?

– Но это только аристократия может…

– Но с чего?! Что они для этого сделали?! Они приложили ума или сил для этого? – нет, они просто получили это по наследству. Поэтому у нас уже лет 500 ничего не меняется: родился аристократом, получил, например, компанию, все…жди пока тебе ремесленники, которые, кстати, тоже с рождения к тебе прикреплены, понесут товары, потом заплати им с предыдущего каравана, сиди дальше. Механизм работает с незапамятных времен и меняются только люди: рождаются, выращиваются, подгоняются и вклиниваются. Все…и что-то менять не надо и развивать тоже, и развиваться тоже…да Керн, побухать, пожрать, поспать и больше в жизни ничего не надо. В этом весь ваш Пантелем!

– Что ты из себя корчишь, думаешь, если книжки читаешь, дохуя умный? Думаешь, что и Император тебя тупее?

Стража, зашедшая на осмотр (ага, конечно… «осмотр»), стояла у входа и внимательно, не вмешиваясь, слушала выступления молодого врача.

– Да, считаю! Уверен этот кретин буквы при разговоре путает. Что он сделал такого? Чем он от своего отца отличается? А от деда? А от прадеда? Он такой же кусок этой дебилойдной, ебланской системы! А если система хуйня, то он – хуесос. Посадите на его место хоть умственно отсталого, покажите, где подпись, печать ставить, и ничего не изменится. В этой стране все одинаково бесценны, потому что никто не приложил ни грамма для того, чтобы стать кем-то; император, потому что отец император, и неважно идиот ты или нет, ты все равно император.

– Но ты тоже титул не сам получил…

Но тут уже говорила стража:

– Статья Кодекса преступлений 9: оскорбление Его Величества, публичное выступление против власти, иначе – государственная измена…

Не успел стражник договорить, а Марк прийти в сознание от неожиданного испуга (то, что он чувствовал даже испугом не назовешь, это то чувство, когда все нутро опускается в пятки, а потом еще ниже) тело стражника, зачитывающего обвинения, проткнул клинок, пройдя прямой путь от спины до живота. Рядом стоящему, так же со спины, проткнули шею, тот, который был дальше всех, успел развернутся и достать меч, но до боя дело не дошло…

Утро Марк встретил в какой-то палатке, там же он и смог разглядеть своих спасителей.

– Да парень, ну и наворотил ты! Молодец. Радует, что таких людей можно встретить даже в деревне. И прости, но нужно было тебя вырубить, чтобы…ну… перенять все внимание на нас. – говоривший, явно не мог объяснить объективную причину принудительного усыпления – Ну, и побег формально не будет считаться, хотя при такой статье – все равно. Но хотя бы тебе так будет проще скрыться. – сказал молодой мужчина лет 30, среднего роста с длинным, прямым русым волосом в кожанке, с раскрашенным в синий верхом – Я – Арнольд Эм'Боте, этот, в углу – Мак Ройган – парень показал левой рукой на человека своего возраста, в такой же кожанке, с густым, но недлинным, каштановым волосом.

– Я Марк Электо, и я очень благодарен вам за помощь. Но вопрос – почему?

– Ты глухой? Мы своих не бросаем. – резко дернул Мак, прибывавший по какой-то причине не в расположении духа.

– Своих?

– Марк, ты знаешь кто мы? – спросил Арнольд.

– У меня есть предположение…

– Наемники Северного Щита. Я воин второго рейтинга – Мак указал на себя – он – первого – перевел палец на Арнольда.