– Прохождение через точку Б через… пять, четыре, три, два… один. Ввожу параметры второй фазы протокола ПС-2. Маневровая скорость 120 километров в секунду.

В задней части катера загудели силовые установки, звуком извещая то, что оторажалось на экране, и что немедленно отметил БИС.

– Сброс энергии разгонных двигателей – 100 %, отключение силовых установок 4 и 5–100 %. Капитан прошу разрешение на открытие обзорных панелей.

– Разрешаю, – сказала Акси, чувствуя как инъекция антивещества возвращает в тело привычную тяжесть.

Бронированные плиты обшивки катера зажужжали скрытыми сервоприводами и пришли в движение. Появление за стеклом усеянного звездами открытого пространства, которое оказывается настолько близко, что можно было бы протянуть руку и потрогать космос, всегда действуют возбуждающе. В первый раз это называется страхом неизвестности, во второй раз – страхом опытного пилота, а в третий и последующий – жаждой острых ощущений. Только пилот и холодная, черная бездна, разделенные тонкой прослойкой из стекла.

Именно в этот момент одиночество, которое окружает пилота на протяжении нескольких недель, и осознание того, что на многие миллионы километров поблизости нет ни одной живой души, действует на психику человека мощнее всего. Выход из анабиотического состояния наполняет мозг потоком лихорадочных мыслей, стремящихся вырваться на свободу после многодневного сна, словно черт из закрытой табакерки, забытой в углу на чердаке и случайно подобранной твоими потомками. В первые мгновения неугомонное сознание твердит о необходимости увидеть знакомое лицо, кого-то из близких, с кем можно было бы разделить страх, на кого можно было бы переложить ответственность, у кого можно было бы найти укрытие, спасительную гавань…

Но рядом никого.

Начинается вторая волна страха: паника, желание выбраться из стальной скорлупы и очутиться в мгновение ока у себя дома, на мягком диване, в окружении знакомых и безопасных вещей. Мозг пульсирует сумасшедшими образами: ты один в бескрайнем космосе! за бортом минус 270 градусов! столкновение неизбежно! смерть со всех сторон! Выбирайся отсюда!!

Первые длительные экспедиции сопровождались многочисленными случаями психоза, даже среди опытных космонавтов. Пребывание в далеком космосе это не то же самое, что крутится на орбите родной Земли, на которую всегда можно посмотреть в иллюминатор, а по выходным звонят родственники и, то и дело, прибывают сменщики и новые корабли. Перелет в дальний космос – это серьезное испытание: на протяжении многих месяцев не видеть ничего кроме узких отсеков, одних и тех же лиц, и знать, что с каждой секундой отдаляешься от дома на многие километры. Случаи параноидальной шизофрении стали главной проблемой освоения космического пространства, опередив техническое несовершенство первых кораблей. А несколько случаев самоубийств, а затем и массового убийства членов экипажа, поставили космическую программу под угрозу.

Выход был найден как обычно в элементарном. Всегда есть люди, отличающиеся от большинства. Пьют холодный кофе, пишут левой рукой, смеются над несмешным кино, красят волосы в цвета радуги, идеально работают в замкнутом пространстве, любят одиночество и не боятся того, чего обычно страшится большинство. В пилоты дальней навигации стали отбирать по психологическим параметрам, противоположным при выборе обычных космонавтов. То, что одних повергало в депрессию, других наоборот заводило и открывало новый смысл жизни.

– Состав воздуха и давление в норме. Герметичность – 100 %. Температура в кабине – 22 градуса.

Акси отстегнула защелки шлема, стянула его с головы и отбросила в сторону. Как приятно вдохнуть воздух полной грудью, а не через трубки скафандра!

– Капитан, вы отключили систему управления зондами. Время сброса запланировано через 10 минут. – предупредил компьютер.

– Подождет. Сбросить скорость до 1/4, – отдала приказ Акси. – Активировать гравитационное поле. Автопилот на курс 2–23.

– Выполнено. Сброс зондов через… сорок пять минут.

Акси осторожно встала на ноги и первым делом расстегнула скафандр. Тяжелые складки защитной ткани упали на пол и она вылезла из комбинезона словно бабочка из кокона. Кожа, оставшись без искусственной защиты, тут же отозвалась приятным покалыванием во всех частях тела, от пяток до макушки.

В первую очередь – принять душ. И поесть. А зонды, маяки и Плутон подождут.

Жизненное пространство «Персефоны» не разделялось перегородками и дверьми: любые конструкции и механизмы, способные утяжелить вес корабля и пожрать драгоценные ресурсы, выбрасывались беспощадно. На дальние переходы лучше укомплектовать катер дополнительной батареей или запасом воды, чем растрачиваться на бесполезный декор.

Кабина пилота, окруженная с трех сторон панелями управления и мониторами, отделялась от внутренней части каюты только аркой с силовым экраном, который включался при разгерметизации входного шлюза. Зона приема пищи и зона отдыха располагались непосредственно за спинкой кресла, отделенные только узким переходом, обозначенным металлической магнитной дорожкой. Санитарная зона, с душем и туалетом, располагаясь в самом углу, прикрытая тонкой прозрачной пластиковой панелью. Запасы воды и пищи хранились в специальном бункере, который находился по сути уже в грузовом трюме и из каюты доступ к нему был только через небольшой люк.

Аки включила душ и поток воды обрушился на соскучившееся тело, массируя струями каждую клеточку кожи. Нервные импульсы от удовлетворенных рецепторов потекли к внутренним органам, сигнализируя о том, что можно окончательно пробуждаться и работать на полную мощность. Мгновенно появился зверский аппетит.

Запасы воды формально разделялись на техническую и питьевую, но пить можно было оба вида. Техническая вода, предназначенная для санитарной зоны и обслуживания систем корабля, никуда не сбрасывалась, а проходя после использования тщательную фильтрацию, вновь наполняла резервуар. В случае аварийной ситуации, повлекшей длительную задержку в космосе, пилот мог использовать её в качестве питьевой.

Насладившись душем, Акси закуталась в полотенце и пошла на «кухню», намереваясь воспользоваться продовольственными припасами.

В зоне приема пищи в наличии все средства для приготовления и хранения еды: индуктивная печь, раковина с краном, минихолодильник, чайник, кофеварка. Кончено, по нормам Патруля, да и всего космического флота, пилотам и вообще членам экипажа, полагалось использовать в пищу исключительно специальные продукты подготовленные со всеми требованиями и гостами: консервированную пасту в тюбиках и сухие корма в пакетах. Как уверяют конструкторы космического питания, такая еда сохраняет 97 % всех полезных качеств и ничем не отличается от приготовленной в обычных условиях. Акси была с этим категорически не согласна: полезность возможно и сохранялась, а вот вкус просто отвратителен. На коротких рейдах можно позволить себе несколько раз поесть запаренный порошок или консерву, но после того как сорок суток твой организм питался превращенными в гель субстратами, направляемыми в организм прямо через кровеносную систему, при одном взгляде на ровные ряды тюбиков становилось тошно.

К счастью, последние разработки искусственного гравитационного поля, ограниченного радиуса действия, позволяли применять традиционные способы приготовления пищи и нормальные продукты. Правда такая роскошь позволялась только пилотам дальней навигации и только таким заслуженным ветеранам как капитан Аксия Веллер-Яворская. Ей вообще многое позволялось делать. Она восьмой раз летит к Внешней Сфере.

Основной провиант поставляется на борт специальной службой космодрома и хранится в соответствующем бункере. Учитывая статус капитана Яворской, интендант Патруля докладывал к припасам особенный груз, составленный по заранее оговоренному списку. В числе упакованных в вакуум сэндвичей с ветчиной, охлажденных мясопродуктов и натуральных соков, был термос. Стального цвета с белой крышечкой. Даже интендант думал что там простой чай.