Пауза.

— Предлагаю сначала определиться. Обозначим пределы, до которых можем дойти. Я повторю свой вопрос двухмесячной давности. Кто готов, если до этого дойдёт, положить на стол директору заявление об уходе из Лицея?

— Повторяю. Это крайняя мера, очень мощная. После этого директор вряд ли удержится на своём месте, шум поднимется на всю страну, — я мечтательно улыбаюсь. — Но мы обязаны быть готовыми ко всему. К реальному уходу из Лицея!

Пауза. Я медленно поднимаю руку. За мной Ледяная. За нами, кто-то решительно, кто-то сомневаясь, тянет руку один за другим.

— Секретарь! — обращаюсь к старосте, он у нас под таким званием ходит, — всех переписать, кроме нас с Ледяной. Список озаглавь…

Намеренно делаю паузу и громко:

— Лейб-гвардия!

Королевский секретарь, в миру просто Дима, переписывает семнадцать человек. Блеск! Нет, я сначала огорчилась наличию шестерых потенциальных дезертиров во главе с Яшей, затем вспоминаю процент выхода опытных бойцов из призванных ополченцев. Из моего опыта, чужого опыта, опыта других рас и народов. Речь не о пролитии крови, но всё равно, одна отбракованная четверть — везде и всюду замечательный результат. Намного чаще происходит наоборот.

— Утверждаю, — роняет Ледяная.

Но никто не отказывается подписать жалобу на действия директора в министерство просвещения. Как и обращение в газеты, если министерство попытается жалобу замылить. Я выдыхаю. Боялась, что кто-то даже на это не согласится. Но нет, пожаловаться могут даже те шестеро детишек.

Потом обсуждаем порядок артподготовки. Инструктирую.

— Не надо удерживать родителей от немедленного звонка. Поэтому говорите им не сразу и не одновременно. Давайте распределимся. Вы, третий ряд, извещаете родителей в понедельник… нет, завтра, в воскресенье. Второй, вы — во вторник. Вечером. Первый, а значит и мы с Ледяной — в четверг. Запишите телефон директора…

10 ноября, суббота, время 14:50

Любимое кафе Даны.

— Ладно, мальчики, идите, — машу всем ладошкой, — нам с Викой посекретничать надо.

Миша, Паша и Пистимеев поднимаются и прощаются. Сашок напоследок упрекает:

— Дана, совсем ты меня забыла. Как начали учиться, ни разу в гости не зашла… — корчит скорбную физиономию заброшенного ребёнка. Вот обормот! — еле удерживаюсь от смешка.

— Таковы мы, женщины, — всё-таки хихикаю, — используем мужчину, а потом забудем. Завтра в гости зайду, как раз дело есть.

Мальчишки уходят, Вика смотрит вслед, и от её слов чуть не выплёскиваю глоток кофе.

— К Пистимееву ты не ровно дышишь.

— Чево-чево?! — кое-как справляюсь с кофе и выпучиваю глаза на Ледяную, — к этому обормоту?

— Скажи, — Ледяная невозмутима, — а кого ещё из мальчишек ты обормотом называешь?

— Да кого угодно могу назвать, — пожимаю плечами, — моё любимое слово.

— Нет, — припечатывает Ледяная, — наших ты кличешь «колченогими», «балбесами» ещё как-то. Но обормот у тебя один — Пистимеев.

— Да? — я задумываюсь и неожиданно для себя лихорадочно заталкиваю обратно вылезающее откуда-то из подвалов сознания чувство. Пока робкое, очень неуместное и глупейшее. Надо с этим как-нибудь разобраться, это Данка внутри меня странно шевелится.

— И в гости к нему наладилась… — добивает меня Ледяная, но я уже пришла в себя.

— Да я перед поступлением от него не вылезала, — отмахиваюсь равнодушно и небрежно, — он моим главным репетитором был. Ладно, не важно всё это. Я вот о чём подумала…

Излагаю суть дела, что конкретно хочу от Пистимеева. Ледяная внимательно выслушивает, а потом величественно припечатывает:

— Утверждаю.

Закрепляем королевские планы дружным хихиканьем.

11 ноября, воскресенье, время 14:05

Площадка перед квартирой Пистимеевых.

Дзинь-дзинь! — Клац-клац! Дверь открывается, передо мной возникает незнакомая девочка лет одиннадцати-двенадцати. Голенастое создание в простеньком платье до колен, короткой причёской и очень строгим личиком. Склоняю голову набок, я не туда попала?

— Кто ты, чудное создание? Или я ошиблась квартирой? — нет, номер на двери правильный, шестьдесят седьмой.

— Карина, кто там? — голос из глубины квартиры проясняет почти всё. Голос принадлежит Вадим Петровичу, отцу Сашка. Девочку зовут Карина, надо же, почти Катрина. Осталось выяснить, кто она и почему.

— Пока не знаю, пап! — отвечает девочка.

— Меня Дана зовут, — информирую девочку с неясным статусом. А нет, она назвала Вадима Петровича папой! Теперь ясно, кто она.

— Её Даной зовут! — девочка включает режим ретранслятора. В глубине квартиры слышится шум, который я полностью не распознаю. Падает что-то небольшое, звона нет, значит, небьющееся. На толстую книгу похоже. Слабый женский вскрик, мужской — громкий и радостный.

После лёгкого переполоха, меня впускают. Карина действительно родная сестра Сашка. Это новость! Ну, правильно, откуда мне знать, что у него сестра есть? До показа семейных альбомов дело не доходило, лето сестрица Сашка провела в деревне у бабушки.

Пришлось стерпеть ушат попрёков, что я их беспардонно забыла и прямо-таки ввергла в омут печали и депрессии своим долгим отсутствием. Карина слушает родителей с крайне скептическим выражением на мордочке.

— Мы ж с Сашей каждый день в Лицее видимся, — пытаюсь защищаться.

— Но мы-то вас не видим! — стонет от «горя» Вадим Петрович. Кажется, я понимаю, в кого Сашок пошёл.

— А когда вы успели сестру Саше заделать? — нащупываю нужный тон, — ещё летом её не было.

Родители дружно смеются, я получаю возможность скрыться в комнате Сашка. Не улавливаю момент, когда там появляется Карина. Как будто телепортировалась. Теперь на меня смотрит так же скептически. Очень скептическая девушка.

— А ну, брысь отсюда! — Пистимеев с сестрицей не церемонится. Что абсолютно не помогает, она на его команду не реагирует. Никак. Они оба друг с другом не церемонятся.

— Нам бы посекретничать, Пистимеев. Почему она тебя не слушается? — поддерживаю стиль Карины, которая не обращает внимания на меня и пропускает мимо ушей слова старшего брата. Сашок чешет репу.

— Вбила себе в голову, что за мной нужен присмотр, — разводит руками.

— В принципе она права, — гляжу на Карину с долей уважения и обращаюсь к ней. — Но сейчас я с ним, поэтому твоё присутствие излишне.

— Я тебя не знаю. Может и за тобой нужно приглядывать, — надо же, заговорила со мной!

— Твои родители знают. Спроси у них, они подтвердят мои полномочия…

— Совсем охренели… — бурчание Сашка мгновенно иссякает под взглядом Карины. Немного подумав, она встаёт и уходит. Если я правильно рассчитываю, то она не вернётся.

Правильно рассчитала, Карина не появляется. Моё внимание привлекает причёска Сашка а-ля «непричёсанный ёжик». Задумчиво запускаю туда руку и подавляю слабые попытки уклониться.

— Сашуль, это у тебя уникальный стиль такой или ты банально до парикмахерской дойти не можешь?

— В ближайшей парикмахерской орудуют какие-то дубовые тётки эпохи социализма. Знают только две модели мужских причёсок. Одна из них налысо… — жалуется Сашок.

— Всё понятно, — берусь за дело. Я довольно много времени провела в салонах, навыки там элементарные. Если не лезть в дебри.

— Много на себя брать не буду, — сообщаю чуть испуганному Сашку, — чуточку подровняю и укорочу на пару сантиметров.

Выслушиваю пожелания и устраиваю диспозицию. Парня на стул, на парня — простыню, мне в руки расчёску и ножницы. Поехали!

— Саш, ты же наши разговоры в кафе слышал? — щёлк-щёлк! Начинаю сзади. Из трусливых побуждений, сзади он себя в зеркале не увидит и критиковать не будет. Если что.

— Хотите кляузу на директора накатать?

— Да, — щёлк! — ты нам не подсобишь? Собери подписи в своём классе. От других классов тоже не откажемся, — начинаю реализовывать наши с Викой королевские планы.