Эллен, сидевшая впереди него, указывала то на одно дерево, то на другое, с интересом рассуждая, какое из них толще, и эльф с огромным участием присоединился к этому странному занятию, чувствуя неподдельную радость, вызванную, несомненно, живительным солнечным светом и прохладным лесным воздухом.

Кругом свистели птицы, отовсюду раздавались тихие уютные звуки; тоненькие ветки под копытами звонко хрустели, наполняя воздух приятным шелестом.

В конце концов, они выехали на широкую поляну, где росли ромашки: это место Эллен предпочитала всем остальным.

Придворные остановились поодаль и, спешившись, стали тихо переговариваться, развлекаясь вином.

Леннар расстелил на траве одеяла, установил возвышение, заменявшее им стол, разложил на нем многочисленные вкусности, привезенные из замка. Солнышко светило Рафаэлю в глаза, он щурился, испытывая какое-то удивительное пьянящее умиротворение.

Эллен кинулась к ромашкам, намереваясь сплести эльфу венок; словно чудесная экзотическая птица, она порхала в цветах, заливисто смеялась и размахивала руками. Ее кудрявые черные волосы неистово развевались, напоминая стаю взметнувшихся воронов.

Рафаэль, видя, как она радуется, невольно впитал этот восторг, и мрачные мысли отступили от него, наполнив душу светом и нежностью.

Но эта нежность всецело принадлежала Эллен, о Кристофе он даже не думал. Эллен приняла его с самого начала и сохраняла верность и теплоту неизменно.

Рафаэль решил сплести венок и для нее. Правда, он совершенно не умел это делать, но надеялся, что справится по ходу дела.

Он стал рвать ромашки, то и дело смотря вверх, на яркую ослепляющую синеву, исцелявшую его раненое сердце, и на Эллен, мелькавшую в разных частях поляны. Леннар также взялся помочь ему:

- Я вижу, вам лучше, ваше высочество? - спросил он, срывая самые яркие и крупные ромашки.

- Да, - искренне сказал Рафаэль. - Признаться, я не ожидал, что так будет. Мне лучше.

- Вам нужно чаще бывать на воздухе, тогда вы поправитесь скорее.

- Видимо, ты прав.

- Эль! - закричала Эллен с другого конца поляны. - Иди сюда! Я нашла желтую ромашку!

- Иду! - крикнул юноша, немедленно отправляясь навстречу.

Леннар остался на прежнем месте, с радостью глядя, как длинные волосы Рафаэля развеваются на ветру, как он стремительно шагает к Эллен, и в движениях его – упругость, здоровье и сила.

Но тут глаза экрона уловили кое-что еще, от чего сердце его заколотилось от ужаса.

- Ваша светлость! - завопил он, срываясь с места, но, к несчастью, слишком поздно.

Придворные, остановившиеся вдалеке, также ринулись к принцессе, но и они припозднились.

Рафаэль тоже это увидел. Из чащи, что окружала поляну, вылетела свистящая стрела с перьями золотых и алых цветов – символ Норигарда.

И неслась она прямо в спину Эллен, которая, весело смеясь, показывала ему огромную ярко-желтую ромашку. В отличие от всех остальных, юноша имел шанс.

Вампира не просто уничтожить, но медная стрела вполне на это годится. А стрела, несущаяся к Эллен, сияла на солнце, словно огромная пчела.

Рафаэль, не задумываясь, ринулся к девочке, спихнул ее в траву, и тотчас адская боль пронзила его спину. Страшные муки охватили его; вскрикнув, он упал, и Леннар еще издали с ужасом увидел расплывающуюся на его темно-сером камзоле бурую кровь…

*

Странное оцепенение охватило Кристофа, когда он услышал о происшедшем. Словно каменное изваяние, он застыл на троне, молча выслушивая взволнованных придворных. Послы из Норигарда пытались убить Эллен, но Рафаэль, спасая ее, кинулся под удар. Стрела попала ему в спину, чудом не задев сердце.

Король задрожал в смятении, чувства переполнили его, пронзив насквозь. Эллен теперь рыдала в своих комнатах, утверждая, что Эль пострадал из-за нее, а сам юноша находился в сознании: ему уже сделали перевязку; к счастью, для эльфов медь не опасна, и он поправится уже к завтрашнему утру.

Придворные еще продолжали что-то торопливо докладывать, когда король, стремительно спустившись с возвышения, со скоростью вихря понесся в комнату своего мужа.

Рафаэль тихо лежал на постели с открытыми глазами, лицо его выражало безмятежность и странную тоску.

Кристоф остановился на пороге, в отчаянии глядя на него. Бесконечное страдание завладело им, муки раскаяния заставляли содрогаться изнутри, сходить с ума.

Рафаэль, заметив его, тут же отвернулся, давая понять, что не желает с ним разговаривать.

Однако Кристоф, невзирая на это, медленно подошел к нему, упал на колени возле кровати и стиснул в ладонях его запястье. Юноша невольно уставился на вампира, но наткнулся взглядом на черную макушку: королю было стыдно смотреть ему в глаза, поэтому он спрятал лицо в перине.

Но, впрочем, его трепетное пожатие сказало все: в нем чувствовалась вся отчаянная благодарность, вся вина и безраздельное раскаяние, что испытывал Кристоф.

В конце концов, он посмотрел на Рафаэля, и в его глазах нельзя было разглядеть ни злости, ни властности, ни высокомерия. Только вину и всецелое раскаяние:

- Эллен, это все, что у меня есть… - тихо проговорил он. - Дороже ее только ты. Только ты, Рафаэль.

Ни слова в ответ. Только взгляд стал еще недоверчивее. Кристоф горько усмехнулся:

- Я не достоин твоего прощения. Прости меня за все, что я наговорил в тот день, да и в другие дни тоже. Я просто смешон в своем высокомерии. Да, смешон… Ты не заслуживаешь всего этого. Сможешь ли ты простить меня? Хоть когда-нибудь?

Рафаэль отвернулся, с трудом сдержав усталую усмешку. «Едва ли… Едва ли… Не будь меня с моими нелепыми порывами…»

- Знаю, знаю, - сказал Кристоф, сильнее сжимая его руку. - Не простишь. Это правильно, я понимаю, - он тяжело вздохнул. - Но все-таки ты здесь и всегда будешь рядом, надежда не скоро покинет меня. Я спрошу снова: чего ты хочешь? Что тебя порадует? На этот раз я исполню всякое твое желание.

Юноша пристально взглянул на него:

- Всякое?

- Да, всякое, - с решительным видом ответил король.

Рафаэль отвернулся и тихо сказал:

- Пусть вампиры из Норигарда получат чароиты.

- Что? - изумленно воскликнул тот. - О чем ты говоришь? Они ранили моего милорда, а я отдам им чароиты?

- Мне уже лучше, - ровно сказал юноша. - Стрела, к счастью, не была отравлена, так что к завтрашнему дню я буду вполне здоров. А их принц умирает, и он-то ни в чем не виноват. Кроме того, ты же сказал, что исполнишь всякое мое желание, - он хмуро покосился на него.

Кристоф долгое время молчал, напряженно размышляя, и, в конце концов, через силу произнес:

- Хорошо. Я дам им камни, - голос его звучал отрешенно и мрачно, потому что, откровенно говоря, он уже давно решил прикончить всех норигардцев, что попадутся ему в руки. - Ты доволен?

- Это еще не все, - тихо промолвил Рафаэль. - Второе и последнее мое желание – отправиться на несколько недель к отцу, в Эльфланд.

Кристоф кивнул:

- Я знал, что ты это попросишь. Хорошо. Когда ты намерен отправиться?