- Сегодня, - решительно сказал юноша.

По правде говоря, он совершенно не ожидал, что Кристоф согласится, и вопрос о чароитах поднял, желая проверить, насколько искренне он раскаивается, ведь такая уступка значила для короля невероятно многое. И теперь, ощутив прилив надежды, он стремился как можно скорее уехать из Тамира.

- Зачем так спешить? - король поднялся на ноги, лицо его выражало недовольство. - Ты должен сначала поправиться.

- Ну, тогда завтра утром, - сказал Рафаэль, которого мысль о возможном отъезде привела в сильное волнение. - Завтра я буду совершенно здоров, несомненно. Мне уже гораздо лучше.

Вампир хмуро смотрел на него:

- Мне это не нравится. Твое место здесь, ты не должен никуда уезжать.

- Это не навсегда. И потом, ты же сказал, что…

- Да, да, сказал! - ярость и негодование снова заглотили Кристофа. - Но зачем так торопиться? Мы же только помирились!

- Значит, ты солгал, - на лице Рафаэля снова появилось отстраненное выражение.

- Нет, я не лгал! - вампир сел рядом и против воли взял его за руку. - Хорошо, Рафаэль, поедешь завтра. Будь по-твоему. Хотя мне это нисколько не нравится!

Эльф едва заметно усмехнулся:

- Я благодарен. Признаться, я не верил, что ты разрешишь мне уехать.

- Я же сказал: что угодно. Королевское слово – закон. Даже для меня самого.

Меньше всего ему хотелось отпускать Рафаэля, но, к несчастью, он понимал, что должен во всем уступать ему, если только хочет вернуть.

Сердце эльфа окаменело от пережитых кошмаров, и оттает оно, конечно, не сразу, а спустя время. Долгое время. Возможно, годы. И все это время ему должно сопутствовать счастье и тепло, иначе оно станет еще тверже и холоднее.

Кристоф прекрасно понимал это, и отчаянное желание вернуть благосклонность Рафаэля, наконец, пересилило гордость и заставило его идти навстречу. Хотя, надо признать, давалось ему это с огромным трудом.

*

Норигардских вампиров схватили почти сразу после того, как Рафаэля ранили. Кристоф довольно долго не принимал в расчет слухи, но теперь, зная наверняка, моментально загнал врагов в ловушку, оцепив лес Темными Рыцарями едва ли не насквозь. И теперь мятежников приволокли в замок и швырнули к трону, где угрюмо и торжественно восседал король. Александр, представитель Норигарда, ждал от правителя Тамира самого худшего и, вполне понятно, не напрасно. В сущности, его целью была Эллен, Рафаэлю он не хотел причинять вреда, ведь тот вступился за них в день злополучного приема.

Однако значения это не имело. Король Кристоф, несомненно, казнит их всех, и между королевствами неминуемо вспыхнет вражда.

Находясь в том суровом состоянии духа, когда разум готовится к смерти, Александр сильно удивился, когда правитель швырнул ему в руки маленькую черную шкатулку.

Норигардец открыл ее и увидел тусклое сияние трех крупных темно-фиолетовых камешков. В полном изумлении он уставился на его величество:

- Это не моя воля, - угрюмо сказал Кристоф. - А воля того, кого вы ранили. В моих мыслях вы все истекаете кровью и в муках подыхаете. Получили камни? Теперь вон отсюда! И если еще раз увижу кого-нибудь из Норигарда в столице, прикончу своими руками!

Александр и его люди поспешно скрылись, восхваляя Рафаэля за его милостивую поддержку, и грозные слова короля здорово подгоняли их, когда они верхом неслись за пределы Дагона.

Кристоф еще долго терзался возмущением, иногда его охватывало почти неудержимое желание ринуться в погоню и прикончить негодяев, осмелившихся ранить его мужа и покуситься на сестру, но, в конце концов, размышления о предстоящем отъезде Рафаэля потушили его гнев, и остаток дня он провел в мрачном тоскливом уединении.

И до чего горько ему было вспоминать радость, мелькнувшую на лице эльфа, когда тот узнал, что может уехать!..

*

На следующее утро, на рассвете, во дворе замка столпились придворные, многочисленные слуги, делающие последние приготовления к отъезду юного милорда.

Вопреки надеждам Рафаэля, Кристоф организовал ему пышную процессию, состоящую из пятидесяти могущественных лордов – двадцать должны были скакать впереди кареты, двадцать – позади, и по пять вдоль; тридцать знатных графов везли дорогие подарки его сестре и даже, - какая честь! - его отцу.

Рафаэлю, естественно, все это было не нужно, но Кристоф и слушать не хотел о скромном путешествии. Впрочем, эльф и не спорил; он всячески старался уходить от разговоров с ним, и решил принять все, как есть.

Проводить его вышла Эллен. Ее глаза выражали настоящее страдание:

- Ты из-за меня уезжаешь, да? - со слезами в голосе спросила она.

- Конечно, нет, - усмехнулся Рафаэль, привычно гладя ее по волосам. - Ты ни в чем не виновата. Просто я хочу на время уехать. Повидать сестру. Там я как раз ее и нарисую! И привезу тебе портрет.

- Я буду скучать, - всхлипывая, проговорила девочка. - Очень сильно!

- Я тоже, Эллен.

Тут подошли служанки и малышку увели. Ветер трепал черные волосы Кристофа. Он тихо спросил:

- Когда ты вернешься?

Рафаэль пожал плечами:

- Не знаю. Рано или поздно придется.

- Но ты этого, конечно, не хочешь? - в его голосе различалась мука.

- Не знаю. Ради Эллен – возможно.

- Я буду тосковать.

Их взгляды встретились. Рафаэль знал, чего ждет Кристоф: его слов о том, что он тоже будет скучать. Но юноша ничего не сказал. Помахал Леннару, стоявшему впереди, и молча сел в карету.

Через несколько минут экипаж тронулся, сначала медленно, неспешно и уныло, затем скорость стала нарастать, а заодно и настроение, тоскливое под влиянием сурового рассвета, несколько улучшилось.

Рафаэль посмотрел в окно, увидел стремительно отдалявшуюся фигуру короля.

«Прости, Кристоф, но я не могу сказать того же…»

========== Глава 13. Слово короля ==========

Путешествие, продолжавшееся целых три дня, показалось Рафаэлю одним часом. Стоило ему выехать за пределы Тамира, как мучительная грусть, терзавшая сердце, отступила, сменившись тихим удовлетворением. Он старался представить встречу с отцом, твердо зная, что родитель будет искренне рад его видеть.

Правда, его несколько угнетала мысль, что король Адриан заметит постигшие его изменения, безнадежную усталость и начнет задавать не слишком желательные вопросы, но, тщательно поразмыслив над этим, Рафаэль решил, что в таком случае спишет все на перенесенную болезнь.

Жалости родных он не вынесет. Напротив, ему нужно прежнее искреннее отношение, опирающееся на душевную привязанность, интерес и неподдельное участие.

В полдень третьего дня показалась Зеленая Долина, территория великого Серого Леса, ведущая к королевскому дворцу. К счастью, замок находился в некотором отдалении от столицы, поэтому Рафаэль мог не опасаться ненужных разговоров. Впрочем, процессия, что его сопровождала, не оставляла ему никаких шансов остаться незамеченным.