- Не плачь, - вдруг прохрипел вампир, исступленно целуя его в щеку, - не плачь… Я ненавижу твои слезы.
Он не отрывал от него безумного взгляда до тех пор, пока сцепка не прекратилась. А затем встал, торопливо оделся и снова, будто против воли, посмотрел на него.
Рафаэль лежал совершенно неподвижно, как будто у него не было сил пошевелиться. Странное чувство дернулось в грешном сердце вампира. Он подошел к несчастному эльфу и накрыл его одеялом.
Затем поспешно вышел из комнаты и бросился вон из замка. Стены вдруг показались ему слишком массивными, а потолки – низкими.
Что-то странное с ним происходило – это несомненно. Но пока еще он не вполне сознавал, что именно.
Рафаэль не заметил его поцелуев, не почувствовал, как он укрывал его одеялом. Он уже ничего не чувствовал; в голове его была только одна отчетливая мысль: замысел, сегодня же, ночью, непременно…
========== Глава 10. Безумие ==========
Леннар пришел в отчаяние. Бездушное холодное лицо Рафаэля, пустые равнодушные глаза явственно свидетельствовали о том, что его душевные силы иссякли. Эльф никогда не позволял страданиям одолевать его решимость и стремление к жизни. Сталкиваясь с испытаниями, он всячески старался выглядеть сильным, и его эмоции отчетливо проскальзывали в словах и движениях; теперь же он хранил суровое молчание, равнодушно смотрел в пустоту и, кажется, не замечал присутствия экрона.
Когда Леннар протянул ему стакан воды, юноша молча принял его и, не говоря ни слова, осушил до дна. Затем отвернулся к стене и тихим бездушным голосом промолвил:
- Оставь меня.
Горькое отчаяние охватило Леннара, когда он увидел своего господина безнадежно сломленным. В нем вспыхнула ярость, непреодолимое желание отправиться к королю и высказать ему все, что он о нем думал, но страх, что это навредит бедному эльфу, сдержал его.
Смутное сомнение терзало его душу, когда он покидал Рафаэля. Ему казалось, что он ни в коем случае не должен оставлять своего господина, и чувство это было настолько сильно, что он принял решение навестить его ночью, хотя это было запрещено этикетом и строго каралось по закону.
Оставшись в одиночестве, юноша продолжал тихо лежать, неотрывно глядя в стену напротив. Болезненная пустота царила в его сердце, вызывая странную колючую дрожь. Он испытывал отчаянное желание рыдать, кричать, рушить все вокруг, плакать и смеяться в одно и то же время, но вместо этого неподвижно лежал на кровати, вздрагивая от бурлящих внутри изнуряющих чувств.
Боль и пустота слились в жгучую ослепляющую смесь страдания и равнодушия. Казалось, стоит ему пошевелиться, и эмоции рванут наружу, разрывая его изнутри, словно ненужную бесполезную оболочку. Но холодная неподвижность угнетала еще сильнее; Рафаэль чувствовал, что если продолжит так лежать, страшная истерика все равно настигнет его, и тогда он непременно лишится здравого рассудка.
За окнами вскоре сгустилась тьма, суровая и мглистая, навевающая злые отчаянные мысли.
В конце концов, он начал медленно, контролируя каждое движение, подниматься с постели. По мере того, как он двигался, равнодушие трескалось, словно хрустальная чаша под напором сильного давления. Какое-то дикое безумное чувство вздымалось в его груди, и он едва удерживал его в пределах сознания. Желание рыдать усиливалось, и только упрямая мысль о давнем замысле придавала ему решимости.
Боль между ног вспыхнула, словно внезапная молния. Рафаэль согнулся, дыхание давалось ему с трудом, безумное чувство, словно прочная веревка, сдавливало грудную клетку.
Задыхаясь, он выпрямился и надел плащ. Одеваться по всем правилам этикета у него не было никакого желания.
Тупое безразличие снова пронзило его разум. Бессмысленно оглядываясь, он вышел из апартаментов и двинулся вперед по ярко освещенным роскошным коридорам.
Вдоль стен, на расстоянии тридцати метров друг от друга, стояли безмолвные Темные Рыцари. Все они видели Рафаэля, но не смели ни о чем спрашивать; однако, надо заметить, у каждого из них сложилось гнетущее впечатление, будто они повидали привидение.
У парадного входа, внизу лестницы, стоял герольд, вампир, должностью которого являлось контролировать все передвижения во дворце, а также за его пределами. Он с нескрываемым волнением глянул на эльфа:
- Ваше высочество?
- Мне нужен конь, - тихо сказал Рафаэль, - подготовьте мне Джэмела.
Вампир почувствовал, что с ним что-то не так, да и как это было не заметить, когда глаза Рафаэля, всегда такие живые, яркие и веселые, ровным счетом ничего не выражали?
- Ваше высочество, вы намерены отправиться на прогулку? Тогда я вызову нескольких придворных для сопровождения…
- Я поеду один, - почти неслышно сказал юноша.
- Но… уже поздняя ночь. За пределами замка опасно, ваше высочество. Говорят, посол из Норигарда намерен отомстить за проявленное… неуважение, и его слуги с копьями и мечами рыскают в Истарском лесу…
- Я поеду один! - неожиданно твердо сказал Рафаэль и поднял голову. - Подготовьте коня и не говорите никому о моем отъезде! Никому, вы слышите?
Вампир изумленно смотрел на него; он никогда не думал, что Рафаэль может говорить так яростно и грозно:
- Хорошо, ваше высочество. Как прикажете.
Примерно через час, оставив позади городские огни, Рафаэль мчался верхом к темному мареву великого леса. Звезды смутно мерцали, освещая маленькую тропу, ведущую к зловещим переплетениям деревьев. Равнодушие, царящее в его душе, вновь сменилось безумным исступлением.
Возникло отчаянное желание выдернуть ноги из стремян и спрыгнуть на всем скаку вниз, под копыта, почувствовать, как трещат, разламываясь, кости.
Боль между ног ни на секунду не оставляла его в покое, изнуряла и пожирала, усиливая дьявольское безумие, одолевшее его рассудок.
Деревья сомкнулись в вышине, сияние звезд исчезло, тонкие ветки задевали его руки и лицо, но он словно не замечал этого. Смутная тропинка, мелькающая в гуще листвы, освещенная скудными бликами в просветах древесных арок, гнала его вперед, заставляя сильнее подхлестывать коня.
Тьма сгущалась, словно огромная рука стискивала его в кулак. Ветер проникал в горло, заставляя задыхаться, но безумное упрямство продолжало руководить им, не допуская возможности повернуть назад.
Вскоре тропинка повела вверх, и Джэмел, громко фырча, стал продираться сквозь густые заросли, неся своего отчаянного, сломленного горем седока к его концу.
Вот они вырвались на равнину, огромную, словно целое море, ярко освещенную мерцающими звездами, расположенными здесь гораздо ниже, чем там, внизу, на дороге. Рафаэль спрыгнул с коня и, дрожа, направился к краю поляны.
Возвышенная местность восхищала Эллен, они часто приезжали сюда, смотрели вниз, в бездну, далекую, словно расположенную в другом мире.
Рафаэль также восхищался этим местом; от взгляда в пропасть у него захватывало дух, и уже довольно давно он решил, что если и умрет, то только познав всю ярость этого полета.
Юноша знал, что ему не хватит решимости перерезать вены на своих запястьях, или пронзить грудь клинком, однако спрыгнуть вниз, в эту прекрасную устрашающую бездну он, несомненно, сможет.
Ведь это всего один шаг. Шаг, и уже никто не сможет спасти его. Клинок может дернуться и попасть в плечо, вампиры могут учуять запах крови и явиться на помощь, а здесь… здесь никто не спасет его.
Если он сделает шаг, то дело будет сделано, и никакая сила не лишит его этого права.
