- Мне сказали, что ты не здоров, - сухо сказал он. - И я пришел узнать, почему ты отлыниваешь от своего долга.

Рафаэль отвел глаза, дышать становилось все труднее, он уже не мог подавлять судорожные вздохи и лишь плотнее кутался в халат.

В голове метались отчаянные мысли: прикоснись ко мне, прикоснись ко мне… мне нужна твоя нежность.

Кристоф оттолкнулся от стены и медленно подошел к нему. Рафаэль в страхе смотрел на него. Вампир внимательно глядел в ответ:

- Теперь я вижу, в чем дело, - сказал он и, не сдержавшись, погладил эльфа по щеке.

Это невинное осторожное прикосновение пронзило юношу, словно наконечник стрелы. Он задохнулся, сердце его заколотилось и, кажется, готово было выскочить из груди.

Кристоф, с трудом опустив руку, с мучительным неудовольствием оторвавшись от нежного заалевшего лица Рафаэля, перевел взгляд на картину.

Желание доставлять удовольствие ненавистному супругу приводило его в бешенство.

- Красивая картина, - сказал он, величественным жестом указав на нее. - Твоя сестра?

- Да, - ответил юноша, изумленно глядя на него.

- Ты хорошо рисуешь.

Рафаэль не мог поверить своим ушам. Кристоф похвалил его? Кристоф… похвалил его. Невероятно. Сердце юноши охватила безумная радость, восхищение и гулкая надежда. Может, как раз теперь все изменится? Может, что-то такое случилось, и Кристоф перестал его ненавидеть?

- Только ее нужно немного подправить, - мягко сказал король Тамира и, взяв кисть, окунул ее в черную краску: - да, нужно подправить…

Сказав это, он тремя широкими мазками изуродовал лицо Каролины, нанеся на полотно жирные черные полосы, превратившие картину в безобразную массу текущих красок.

Рафаэль в ужасе воскликнул:

- Зачем? Зачем ты это сделал?

Кристоф мрачно усмехнулся:

- По-моему, теперь эта картина совершенна.

Бедняга в отчаянии упал на колени, страсть как-то сразу поутихла, будто поджала хвост в испуге:

- Зачем? - прошептал он, чувствуя подступающие к глазам слезы. - Я ведь хотел подарить эту картину Эллен…

- Эллен не нуждается в твоих подарках, - сурово молвил Кристоф. - Если ты надеешься смягчить меня через нее, то оставь эту затею. Я не смягчусь. Никогда.

Рафаэль не сказал больше ни слова, его несчастная фигурка вызывала в душе вампира какие-то странные незнакомые чувства, но он быстро отмел их и покинул комнату своего мужа.

Его посетила мысль, что теперь, сломив дух и волю Рафаэля, он вполне мог бы им насладиться, но почему-то ему не хотелось видеть искаженное страданием лицо юноши.

Странные чувства, зашевелившиеся в его каменном сердце, не давали ему покоя, приводя в бешенство и исступление. Он ушел, полыхая от ярости к своим нелепым сомнениям, оставив Рафаэля тихо плакать над испорченным полотном и своими вновь разрушенными надеждами.

========== Глава 9. Порыв и наказание ==========

Рафаэля всегда угнетала мрачная грозная атмосфера, царящая в огромном сверкающем зале приемов. Представители Высшего Совета, вечно серьезные и угрюмые, сидели вдоль стен, на возвышенных креслах, и неторопливо перелистывали толстенные книги Закона.

Кристоф сидел впереди, на величественном троне из темного дерева, и с хмурым видом изучал предполагаемые постановления, изложенные в бесчисленных рукописях. На своего мужа, сидящего по правую руку, он даже не поглядывал, как будто его и вовсе здесь не было.

Течка закончилась, и Рафаэлю пришлось вернуться к своим королевским обязанностям. Жестокость, проявленная Кристофом: испорченная картина и ядовитые слова – наложили мрачную тень на его нежное сердце.

Юноша больше не испытывал восхищения, глядя на своего супруга, не чувствовал боли, сознавая его равнодушие и презрение; отчаянные трепетные чувства, населяющие его душу, как будто оцепенели и заглохли, точно лавина, замершая у подножия снежного холма.

Они не умерли, но словно потеряли смысл жизни, а потому затихли, подарив своему хозяину странную глухую отчужденность.

Кристоф, как ни странно, заметил его изменившееся поведение. Впервые за долгое время он устремил взгляд на юношу, желая выяснить, что с ним не так, и встретил в ответ… холодное бесчувственное лицо эльфа.

Король еще никогда не видел его таким. Каменное сердце екнуло, ощутив первые признаки тревоги. Почему-то Кристофу не нравилось отстраненное лицо Рафаэля, не нравилась эта зловещая пустота в лиловых глазах. Вампир помрачнел, зеленые глаза недовольно вспыхнули.

Нет, ему решительно не нравилось это лицо. Рафаэль не имел права так на него смотреть. Равнодушно, холодно… презрительно. Кристоф почувствовал надвигающиеся позывы ярости. Откровенно говоря, он и сам не до конца понимал свою реакцию. Разве не этого он хотел? Уничтожить эльфа, сломить, лишить радости и надежды? Этого, но… нежные отчаянные взгляды юноши приносили ему странное мучительное удовлетворение, а это бездушное ничего не выражающее лицо… вызывало страх?

Король отложил в сторону книгу. Его сознание бередили странные мысли. Рафаэль, в сущности, ни в чем не виноват, король Адриан одолел его отца в честном поединке и, ко всему прочему, именно Элам затеял вражду…

Эта простая мысль повергла Кристофа в бешенство.

«Ненавижу эльфов! - в гневе подумал он. - И этого щенка я накажу, если осмелится и впредь так смотреть на меня!»

Он не хотел признавать свое безрассудство и несправедливость. Однако странное смятение, вызванное равнодушием Рафаэля, никуда не делось, и вампир стал часто поглядывать на него, смутно надеясь увидеть прежнего эльфа: нежного, страдающего и нуждающегося в нем.

Но его ждало разочарование. Мрачная грусть застыла на лице Рафаэля и, кажется, основательно там устроилась. Кристоф в бешенстве отвернулся от него. Ему хотелось унести мужа отсюда и жестоко отыметь в наказание за это возмутительное равнодушие.

Он не мог его видеть таким. Не мог, потому что с самого начала понимал, хотя и очень смутно, что в его руках самое честное и искреннее создание, какое ему только доведется повстречать.

Но слепая ненависть лишала его возможности вполне осознать это и оценить. И теперь он изнывал от тревоги и ярости, видя холод в фиолетовых глазах. Холод и полное отчуждение.

В двенадцать часов настало время приема иностранных послов. Кристоф был вынужден оторваться от угрюмого созерцания Рафаэля и обратить внимание на государственные дела.

День выдался утомительным и долгим, представители дальних стран, окруженные могучими воинами, величественно входили в зал, и Кристоф клял их, на чем свет стоит, потому что их появление заставляло его отрывать взгляд от Рафаэля, ставшего ему вдруг очень интересным.

Он с трудом сохранял грозную торжественность, сопутствующую правителю Тамира, но как только представлялась возможность, оглядывался на Рафаэля, лицо которого, при встрече послов, менялось и становилось почтительным и мягким. Воистину, исполнение долга было для него превыше всего.

Кристофа невероятно злил тот факт, что юноша совершенно не смотрел на него, как будто его и вовсе здесь не было. Разумеется, ему и в голову не приходило, что он сам поступал точно так же, и Рафаэлю это приносило еще более жестокие страдания.

Ближе к вечеру явился посол из королевства Норигард, вампир-альфа с красивым мужественным лицом и длинными золотыми волосами.