На следующий день после своего прибытия Андерсон штурмовал Национальный Архив в Виборге. Его встретили так радушно и благосклонно, как не каждого встречают в Дании, к тому же, он получил легкий и свободный доступ ко всем документам, которые он хотел увидеть, и которые ему позволялось видеть. Бумаг, которые положили перед ним, были столько и были они настолько интересны, что он такого даже и в мыслях представить не мог. Кроме официальных документов, здесь была и стопка писем, из личной переписки Йоргена Фрииса[87], последнего католического епископа, который правил здешней епархией. Благодаря этим письмам удалось выяснить много интересных деталей, имевших отношение к личной жизни и характеру этого епископа. Очень много было писем о некоем городском доме владельцем которого был епископ, но в котором он не жил. Тот, кто в нем проживал, пользовался скандальной репутацией и служил мишенью для издевательств кучки реформаторов. Его они называли «позором и бесчестьем нашего города»; они говорили о том, что тот занимался тайными искусствами и черной магией, да еще к тому же продал свою душу Дьяволу. Только в результате гниения и разложения церкви и поклонения языческим Богам Вавилона такой ядовитый змееныш, колдун и чернокнижник смог найти себе патрона и покровителя в лице епископа. На все эти нападки епископ отвечал мужественно. Он отрицал всё полностью, и говорил о том, что никогда не занимался никакими тайными искусствами, ни черной магией, и требовал от своих врагов представить доказательства его преступлений в суде, – само собой разумеется, речь шла о церковном суде – тем самым, сведя все эти нападки на – «нет». После этого ни один человек не мог без веских на то оснований обвинить в чем бы то ни было магистра господина Николаса Франкена.
У Андерсона не было времени прочитать полностью следующий документ в подборке, – письмо лидера протестантов Расмуса Нильсена, но он успел посмотреть его еще до того, как Государственный Архив закрылся, и сумел понять его главную мысль. Главная идея этого письма заключалась в том, что достопочтенные христиане отныне не обязаны подчиняться епископам Рима, и то, что отныне Епископский Суд не является, да и не может являться, компетентным органом правосудия и не имеет больше права выносить безапелляционные судебные решения.
Господин Андерсон уходил из архива не один, а в сопровождении пожилого человека, руководителя этого архива, и по мере того как они, ступая неспешным шагом, вели беседу, их разговор постепенно перешел на те документы, о которых я рассказываю.
Господин Скавениус, архивариус Виборга, хотя и знал великолепно все документы, которые находились в его ведении, не очень хорошо помнил те, которые относились ко времени Реформации.[88] Ему было очень интересно услышать то, что ему об этом периоде рассказал Андерсон. Он сказал, что с нетерпением будет ждать публикации, в которой господин Андерсон изложит все свои идеи. – Вы про этот дом епископа Фрииса, – добавил он, – для меня является истинной загадкой его настоящее месторасположение. Я внимательно изучил географическую карту старого Виборга, но, к сожалению, – она была из старой поземельной книги владений епископа, которая была составлена в 1560 году и большая часть которой находится в архиве. И, надо же такому случиться, именно та часть, в которой был список его личного имущества, куда-то запропастилась. Но не печальтесь. Я надеюсь, в один из дней, я сумею её найти.
Погуляв немного на свежем воздухе – я забыл, как точно называется то место, куда он ходил, – Андерсон вернулся в "Золотой Лев", где его ожидал ужин, любимый пасьянс, и теплая постель. По пути в свою комнату он вспомнил, что забыл поговорить с хозяином о том, почему в общем списке комнат на доске отсутствует комната номер 13, но для начала он решил убедиться в том, что комната номер 13 действительно существует в гостинице, а только потом уже начинать разговор на эту тему.
Принять решение было несложно. Была там дверь под номером 13, определенно была, и было слышно, как внутри этой комнаты кто-то ходит, потому что когда он близко к ней подошел, он сумел различить внутри шаги и голоса, а может быть это был всего только один голос. В течение тех нескольких секунд, которые он стоял под дверью и смотрел на неё для того чтобы убедиться, что эта действительно та комната, – комната номер 13, шаги прекратились, и ему почудилось будто кто-то подошел почти вплотную к двери. Он немного опешил, когда услышал учащенное дыхание с присвистом, так мог дышать только человек при сильном нервном возбуждении. Он отправился в свою комнату и там опять его ждал сюрприз, потому что эта комната вдруг оказалась значительно меньше, чем прежде, когда он в неё заселялся. Это его немного расстроило, но только немного. Ведь, в том случае, если он сочтет эту комнату не достаточно просторной, он легко сможет от неё отказаться и перейти в другую. Вдруг ему потребовалось кое-что из вещей, – насколько я помню, карманный носовой платок, – он должен был лежать в его дорожном чемодане, который носильщик поставил на какую-то убогую табуретку или стул, стоявший возле стены в самом дальнем углу комнаты, вдалеке от всей мебели. Но, вот ведь в чем дело, – чемодана не было. Ой, ну конечно, его убрали в сторону услужливые работники гостиницы, а его содержимое, без всяких сомнений, поместили в гардероб. Он заглянул в гардероб, – нет ничего в гардеробе. Нелепая ситуация уже начинала его раздражать. Мысль о том, что его обокрали, он отбросил сразу. Подобное редко встречается в Дании, тут явно кто-то решил над ним подшутить и выставить идиотом (что, как раз таки, вполне вероятно), определенно, с этим шутником надо серьезно поговорить. В любом случае, как бы там ни было, а платок этот ему не так уж и нужен, он спокойно сможет подождать до утра. Поэтому он решил не звонить в звонок и не беспокоить слуг. Он подошел к окну, – это было то окно, которое было крайним справа, – и посмотрел на тихую улочку. Напротив гостиницы стояло высокое здание, сплошная глухая стена; на улице не было ни одного прохожего; кромешная темная ночь; сквозь такую непроглядную темень ничегошеньки не было видно.
Свет был у него за спиной, и он мог видеть на противоположной стене свою собственную тень, отчетливо и ясно. Также, слева, он видел на ней тень бородатого мужчины из комнаты номер 11, тот прошел в майке взад и вперед, раз или два, причесываясь, когда он его увидел в первый раз, а потом он его видел уже в ночной пижаме. Кроме того, справа от себя он видел тень того, кто занимал комнату номер 13. Это было куда интереснее. Человек, из номера 13, как и он, облокотился на подоконник и смотрел на улицу. Непонятно, кто это был высокий худощавый мужчина или может быть женщина? – во всяком случае, этот кто-то, перед тем как лечь в постель, намотал себе на голову подобие занавески и Андерсон уже начал думать, может этот чудак помешался на своем красном фонаре, потому что тот у него сильно мерцал. Было отчетливо видно, как на стене напротив скакало тусклое красное отражение, вверх и вниз. Он попытался высунуться в окно, чтобы лучше разглядеть того кто там живет, но кроме светлой, очень даже может быть, белой складки какой-то ткани ниспадающей на подоконник он не увидел ничего.
Вдруг, на улице, где-то вдалеке, послышались шаги и их приближение, вероятней всего, заставило постояльца из номера 13 вспомнить о том, что его могут заметить и поэтому он с большой поспешностью отпрянул от окна и его красный фонарь погас. Андерсон, который в это момент курил сигарету, оставил окурок на подоконнике и лег в постель.
На следующее утро его разбудила горничная, которая принесла горячей воды и умывальные принадлежности. Он продрал глаза и, пытаясь подобрать нужные слова на датском, сумел только вымолвить: – Вам не следовало трогать мой чемодан. Где он?
Ничего удивительного не было в том, что девушка в ответ только рассмеялась и ушла из комнаты, так и не ответив на его вопрос.
