Валу он держал за руку неосознанно крепко. Так, что еще немного, и лучшим для этого определением стало бы «вцепиться».

По крайней мере, Майрон не сомневался, что Мелькор останется в руках, из которых его не отпустят. Пока он будет истерически бегать по всему Тириону и хотя бы пытаться придумать, что и кому подарить. Подарки на середину зимы чаще дарили символические и скорее приятные, нежели величественные и необходимые, но, тем не менее, дарили. Он лично видел, как однажды дети вручили Кругу Валар под общий смех лембасы с глазурью, которые должны были изображать каждого из Валар.

Майрону помнилось, что Мелькор отказался появляться на праздниках именно после этого торжества. Когда этот подарок стал единственным полученным за праздник и оказался сделан в виде уродливого тирана Утумно.

Не считая сделанного самим Майроном обруча на волосы в виде переплетенных между собой золотых стрелиций, похожих на острые лепестки пламени, но Майрону показалось, что Мелькор после этого принял детскую глупость еще ближе к сердцу, чем изначально.

- Мама? – в прихожей дома Куруфинвэ первым они увидели старшего сына Фэанаро с бочонком меда в руках.

По мнению Майрона, так самого разумного. Видимо, потому что Нельяфинвэ все же пошёл в мать.

- Я… - Майтимо явно замешкался, недоуменно глядя то на одного, то на другого неожиданного гостя. - Мелькор… Майрон. Счастливой середины зимы.

Нерданэль изящным движением сбросила лисью накидку и отряхнула от снега пушистую медную косу.

- Отца я возьму на себя, Нельо, - спокойно произнесла она. - Займи наших гостей, милый, - она задумалась на мгновение. - Займи как друзей, я имею в виду. Чем ты занят?

По лицу Нельяфинвэ Майрону показалось, что тот растерялся окончательно. Квенди развел руками, насколько мог сделать это с бочонком меда, и пожал плечами.

- Мы готовили медовые пряники и ореховые конфеты. И мам, но отец…

- Отца я возьму на себя, - безапелляционно повторила Нерданэль.

Неизвестно, сколько длился бы спор, если бы в коридоре не раздались быстрые шаги и воздух не взрезал разгневанный голос Фэанаро.

«Проклятье».

- Что ты делаешь в нашем доме, исключенный из круга Валар?

Куруфинвэ остановился возле фонтана: с собранными в простой хвост волосами и не менее простой домашней одежде. Серые глаза сверкали не то как молнии, не то как бриллианты, и на суровом одухотворенном лице Майрон не видел ничего, кроме глубокого гнева. Гнев мог бы и испугать, если бы майа не почувствовал, как Мелькор сжал его руку до боли крепко.

- Фэанаро! - резко одернула мужа Нерданэль.

Майрону показалось, что от гнева воздух рядом с Куруфинвэ сейчас вспыхнет. Майтимо молча отступил в тень стены, поближе к матери, определенно не питая никакого желания ввязываться в ссору, но бросил на них короткий взгляд и едва заметно улыбнулся.

- Я не желаю видеть в эти дни осквернившего саму плоть мира, - Фэанаро чеканил слова, глядя не на супругу, а на Мелькора. – Я не знаю, каким обманом ты провел даже мою жену, но я тебе не рад и не даю дозволения здесь находиться.

Майрон видел, что щеки Мелькора мгновенно вспыхнули пунцовым румянцем, а черные глаза сверкнули от обиды и гнева, и стиснул ладонь валы еще крепче, бросая отчаянную мысль через осанвэ.

«Молчи! Пожалуйста! Она сказала, что сама поговорит с ним!»

Словно вторя его мыслям, разговор оборвал суровый голос Нерданэль, разом потерявший ласковость.

- Фэанаро, - она говорила без тени ярости, но с непреклонной силой. - Не тебе сомневаться в прощении владыки Сулимо.

Нолдо смерил взглядом Мелькора еще раз, встал покрепче и скрестил руки на груди. Голос Феанора звенел от ярости, повышаясь звонче и громче:

- Этот праздник для семей, и ему надлежит быть со своей собственной. - Он перевел дух, бросив в сторону Мелькора еще один ледяной взгляд. – Если таковая есть. И если найдется хоть один дом во всем Валиноре, который согласится принять его. А если и нет, мне нет до того дела.

Нерданэль выдохнула, выступая вперед. Голос эльдиэ звучал глубоко и мягко, но казался тверже мрамора и гранита:

- Они останутся, потому что не имеющих семей и близких надлежит привечать и протягивать им руку в час празднеств. И если этого не сделал никто до сих пор, рассуждая о них подобно тебе, это сделаем мы. Ярость и подозрения не дадут ничего не знающему ни своего, ни чужого сострадания. Кроме того… - Нерданэль вздохнула, повесила лисью накидку в большой шкаф, спрятанный в стене, и подошла к Фэанаро вплотную, укладывая ладони супругу на локти. Голос ее смягчился. – Я хотела узнать, готов ли стол в садовой оранжерее для праздника?

Куруфинвэ яростно выдохнул, покосившись на Мелькора, и перевел пламенеющий гневом взгляд на жену.

- Не переводи беседы, Нерданэль. Какое это имеет отношение к…

Эльдиэ усмехнулась уголками рта и сжала пальцы крепче на локтях мужа. Негаснущие хрустальные лампы бросали на их лица и фигуры легкие голубоватые отблески.

- Веди себя мудро, Фэанаро. Так готов или нет? – Нерданэль говорила очень тихо и спокойно.

Фэанаро посмотрел в глаза жене и гневно сжал губы.

- Нерданэль, я сейчас не об этом!

Женщина вздохнула, погладила Куруфинвэ по плечу, и голос ее вновь зазвучал очень мягко:

- Значит, нет. А готово ли мясо к столу?

- Тьелко…

Нерданэль оборвала Фэанаро всего лишь поднятым в воздух указательным пальцем. Куруфинвэ дышал так глубоко, что Майрон видел, как вздымается и опадает грудь нолдо под рубашкой.

«Да как она это делает?!»

- Значит, нет. А готовы ли подарки твоим племянникам?

Куруфинвэ сурово нахмурил брови и выдавил сквозь стиснутые зубы:

- Внукам Индис не бывает недостатка…

Нерданэль снова оборвала мужа – на этот раз коротким поцелуем в уголок рта, и Майрону показалось, что Фэанаро, тем не менее, больше всего похож на чайник, который вот-вот засвистит или взорвется. Потому что выглядел Куруфинвэ так, словно хотел вышвырнуть Мелькора из дома.

- Значит, нет, - спокойно подвела итог Нерданэль и убрала под жемчужную тесьму на лбу прядь волос. Голос ее звучал с прежней успокаивающей мягкостью и при этом казался тверже камня. - Дорогой супруг, тебе действительно больше нечем заняться, кроме как гнать из нашего дома тех, кто открыто предложил свою помощь, а после этого отказывать им в гостеприимстве? Подарки – не сделаны. Стола – нет. Мясо – не готово. Когда, о мой возлюбленный муж, ты собрался этим заниматься?

Куруфинвэ смерил Майтимо таким взглядом, словно был готов упрекнуть сына в малодушии за то, что тот смолчал в таком споре, но ничего не сказал. Лишь холодно произнес, как будто отрезав:

- Делай, как задумала, но ты пожалеешь о своей вере, дорогая жена. Я свое слово сказал.

Этим их общение с Фэанаро и ограничилось. Майтимо, отправившийся с ними на кухню, выглядел так, словно чудом выжил после шторма: на лице старшего сына Куруфинвэ отпечаталась смесь ошеломления и безграничного счастья.

- Поверить не могу, - пробормотал он, шагая рядом с ними к большой домашней кухне. – Я думал, что отец разъярится на всех, включая маму.

Он выдохнул и недоуменно потянул носом воздух, как будто улавливая запах чего-то.

Майрон жадно пожирал взглядом интерьеры вокруг: резные потолки, головокружительно детализированные колонны, хрустальные фонтаны и ажурные лестницы, словно летящие в воздухе. Дом Куруфинвэ был поистине дворцом.

Они спустились к просторному светлому коридору, выложенному бело-зеленым мрамором.

Майтимо принюхался еще раз. Прищурился и, наконец, посмотрел на безразличного Мелькора, вид которого сообщал каждому, какой интерес представляют для него домашние дела и готовка.

Никакого.

Нельяфинвэ прищурился, глядя на валу.

- Это что, вишневая настойка отца?! – Вполголоса спросил он, сдвинув брови в неверящей и отчаянной гримасе. - Мелькор, ты что…

Он даже не закончил фразу. Мелькор глубоко и утомленно вздохнул.