- Верно, - говорила Нерданэль по-прежнему тихо и осторожно. – Ты айну, говорящий, что равен по силе всему Кругу Судеб. Но я вижу то, что уже видела. Одиночество, неприкаянность и отсутствие любви. Неправильно, когда они остаются в канун праздника.

Мелькор покосился на нее зло и хмуро и ничего не ответил, скрестив руки на груди. Как будто хотел отгородиться.

Или согреться.

Нерданэль тяжело вздохнула и бесцеремонно коснулась костяшками пальцев щеки валы.

- Ну, вот. Ты замерз, но ни за что этого не признаешь. Пойдем в дом.

Мелькор молчал, продолжая настороженно смотреть на нее. Женщина устало склонила голову к плечу, глядя ему в глаза и как будто размышляя. Куснула губу.

- Не хочешь – не нужно, - Нерданэль откинула полы широкой лисьей накидки, жестом приглашая Мелькора придвинуться. – Иди сюда. Ты замерз. Хватит гордости и вести себя, будто маленький ребенок или капризная принцесса, которую утомляет пение соловьев, а фрукты наскучили. Ты же сам говорил, что ты величайший из айнур.

Мелькор зло вскинулся, опуская ноги, выпрямился – и взбешенно выдохнул сквозь зубы.

- Принцесса?!

Вала потерял дар речи, когда вместо ответа Нерданэль придвинулась, безапелляционно набросила на его спину половину теплой лисьей накидки и ловко обхватила за плечи, притягивая к себе так, что он был вынужден прижаться щекой к рыжей макушке женщины, чьи волосы пропахли пряностями и цитрусом.

От ее наглости Мелькор потерял дар речи второй раз. Внутри теснилось слишком много эмоций: от бешенства до ошеломления, и выделить из них одну-единственную он не мог.

- Прости меня, - примирительно проговорила Нерданэль, крепко держа валу за локоть. – Но иначе ты бы и не пошевелился. Мелькор, я уговариваю величайшего из айнур согреться. Ну что это такое?

- У вас все в порядке? – от входа на веранду послышался голос Майрона.

От удивления майа даже рот приоткрыл, когда увидел Мелькора, с угрюмым видом сползшего к плечу Нерданэль, и квенди, что-то укоризненно воркующую вале почти в макушку.

В руках Майрон держал поднос с тремя белыми чашками на блюдцах и чайником. Через плечо у него был перекинут плащ цвета красного вина, подбитый мехом.

- Конечно, - Нерданэль приветственно махнула ему рукой.

Майрон поставил чай на столик и набросил на Мелькора теплый плащ, укрывая валу поверх одежды. Он все еще ошеломленно и вопросительно смотрел на то, как легко Нерданэль гладит Мелькора по плечу.

Судя по широко распахнутым глазам Мелькора, вала сам не понимал, как позволяет подобное.

- Не смотри так на меня, Майрон, - Нерданэль вздохнула. – Он замерз, но никогда бы не признался в этом. А еще не признался бы в том, насколько ему нужно, чтобы его хоть кто-нибудь обнял.

Мелькор вскинулся, наконец-то высвобождаясь из объятий, и зло посмотрел сначала на Нерданэль, а затем на Майрона, усевшегося рядом. Черные глаза валы сверкали бешенством, щеки и шея ярко алели: поровну от мороза, алкоголя и злости.

- Да откуда ты знаешь, что мне нужно! – прошипел он квенди. - Перестань принимать меня за своего сына, Нерданэль!

Женщина пожала плечами и поправила растрепавшиеся волосы Мелькора, глядя вале прямо в глаза.

- Я и не принимаю. Я желаю помочь тебе, но знаю, что силой тебя не принудить ни к чему. Майрон, передай мне чай, пожалуйста. Спасибо.

Мелькор взял свою чашку, неловко пытаясь ничего не разлить, но не переставал зло смотреть на квенди. Сделал несколько глотков, убрал чашку прочь и обессиленно уперся локтями в колени, потирая виски пальцами.

- Оставьте меня в покое, - голос валы звучал измотанно. – Оба. Со своими насмешками, со своими рассказами, как нужно поступать. Со всем. Пожалуйста.

Майрон глубоко и устало вздохнул, откидываясь на скамейке. Он жестами объяснил Нерданэль, что именно это происходит каждый год, и именно поэтому он отчаянно хочет дать Мелькору подзатыльник. Прямо сейчас. Нерданэль красноречиво-укоризненно покачала головой и погладила валу по спине, придвигаясь ближе. Говорила она по-прежнему тихо, и Майрон поневоле начинал благоговеть перед этим терпением, которое казалось больше всей Арды:

- Мелькор, - голос Нерданэль звучал ласково и тепло, и ее пальцы бережно перебирали крупные кудри, рассыпавшиеся по спине Мелькора. – Я не знаю, что происходит в твоей голове. Но что я знаю – так это то, что в канун середины зимы никто не должен чувствовать себя брошенным. Особенно тот, кого уже любят. Не тебе умолять о милости, - она помолчала и остановила ладонь. - Амбаруссар скучают по тебе. Нельо тебя вспоминает. Даже Морьо и Кано порой спорят с Фэанаро в твою защиту. И поверь, немногие осмелились бы обратиться за помощью, как Майрон, - Нерданэль бросила на майа короткий взгляд. – Я не сомневаюсь, что он сделал это из любви к тебе. Посмотри на меня. И на него.

Мелькор устало выпрямился и вздохнул, но посмотрел: равнодушно-замученно. Сначала на Майрона, а затем – на Нерданэль. Женщина опять взяла запястья валы в свои ладони.

- Я знаю, о чем когда-то говорил Владыка Сулимо, - она снова смотрела Мелькору в глаза и говорила тихо и твердо. – Знаю, что говорят. Остерегаться тебя и всегда помнить о лжи. Но я тебе верю. Я хочу видеть вас обоих на празднике в своем доме.

Мелькор тихо выдохнул, потирая лоб и морщась. Задумчиво посмотрел на женщину:

- Что, так просто? А где просьбы поклясться, что я не причиню вреда? Или снисхождение, что сегодня ты это сделаешь, чтобы потешить свою… совесть, а завтра уже нет?

- Мелькор… - ворчливо потянул Майрон.

Нерданэль улыбнулась и поднялась с качелей, оправляя накидку и платье.

- Их не будет. Я тебе верю.

Мелькор посидел молча, словно собираясь с силами, и сказал то, от чего Майрон едва не подавился. Чуть слышно и голосом как будто севшим, но так отчетливо, что перепутать оказалось невозможно.

- Спасибо.

А Нерданэль сделала неслыханное: оперлась коленом на качели и коротко поцеловала валу в лоб, оставив Мелькора в который раз недоумевающе хлопать глазами.

- Одевайся, - голос ее зазвучал громче, но с прежней непреклонной мягкостью. - Пойдем ко мне в дом. До праздника ещё много работы, - она улыбнулась. - Повидаешься с мальчиками. Познакомишься с Тьелперинкваром.

Майрон недоумевающе нахмурился.

- Тьелперинквар? Я даже не слышал его имени.

Нерданэль беззлобно рассмеялась.

- Немудрено. Ему всего три года. Мой первый внук, - она жестом поманила их обоих в сторону дома, делая первый шаг. - Пошли. На пиру посажу вас рядом с моими сыновьями. А пока будем готовить, заварю малиновый чай с лета. Я чувствовала, что она была в том чае, и вижу, что весь сад по углам ею зарос, так что не отпирайся, что не любишь ее.

Майрон за спиной Мелькора беззлобно хмыкнул, покачивая ногой.

- Варенье больше.

Нерданэль вопросительно приподняла бровь. Мелькор пихнул Майрона в плечо ладонью.

- Из любви, значит? – хмуро поинтересовался вала.

Майрон закатил глаза к потолку и язвительно потянул:

- А то мне заняться больше нечем, кроме как твою малину с сахаром варить.

Мелькор фыркнул, но все-таки сделал то, что от него добивались все это время: поднялся с качелей, двигаясь с наигранной пьяной плавностью, и направился в дом. Нерданэль ласково поймала его за локоть на первом же шаге, тихо проговаривая на ухо:

- И протрезвей. Я поняла, что ты в отвратительном состоянии, когда учуяла вишню и увидела вино. Как тебе вообще пришло в голову мешать вино с настойкой Фэанаро? Я не хочу знать, откуда ты ее столько взял.

Вала приоткрыл рот, собираясь возразить, но женщина опередила его, непреклонно указывая в сторону дома.

- Мелькор. Одеваться и приводить себя в порядок. Сейчас же.

Майрон вздохнул с облегчением, когда они вышли из дома спустя неопределенное, но достаточно быстрое время, а Мелькор принял мало-мальски пристойный вид: хотя бы заколол волосы, чтобы те не лезли в лицо, и облачился в строгое темно-лиловое с золотом одеяние. Майрон и Нерданэль несли на сгибе локтя по керамическому горшку, нагруженному порезанными яблоками и морковью. Майрон лихорадочно соображал, откуда теперь взять подарки на всю семью Фэанаро, которых, разумеется, ни он, ни Мелькор не готовили.