Снизу раздалось сопение и тяжелое дыхание. Мелькор зажмурился, заставляя себя не смотреть вниз: от этого начинала кружиться голова. Он оглядывался по сторонам, на разноцветные сети огней далеко от подножия Тавробэля, и жмурился от ветра, пытаясь на вдох и выдох распределить нагрузку в раненой ноге, которая уже соскальзывала против его воли.

Да и крови натекло порядком, делая ствол сосны еще более скользким.

«Проклятье. Как же я хочу на землю!»

- Да не злись ты так! – последовал мрачный и слегка обиженный ответ. – Ну, на кого ж еще нам думать?

«Обижается он. На то, что меня повязать не дали, видимо».

Общаться с Тулкасом у Мелькора не было ни малейшего желания.

- Отвали и оставь меня в покое! – фыркнул он. – На хурму думай! Или сорок!

Ответом ему был глубокий обескураженный вздох и шуршание веток.

- И чего теперь? Ты спустишься или как?

Мелькор решил не отвечать ему вовсе.

Но внизу, среди множества дорожек и тропок по глазам резанул яркий золотой отблеск. Мелькор напряг острое зрение, способное видеть куда дальше, чем у любого из квенди, и заметил на тропинке у Таникветиль две очень упрямые, очень маленькие и очень знакомые фигурки.

Сверкнуло по новой. Так ярко, как будто в снега закатилась настоящая звезда. Мерцание одновременно походило на небесный свет, блики на поверхности моря в полдень, или на радужные переливы фонтанных струй.

«Проклятье».

Мелькор прищурился, пытаясь вглядеться, и поначалу не поверил глазам. Но когда отблеск заставил его зажмуриться в третий раз, сомнений уже не осталось.

«Мелкие крысеныши! Так вот куда делись его драгоценные Сильмариллы!»

Он собрал в груди всю мощь собственного голоса, на которую был способен. Если бы оглохла половина Валмара и Тириона, Мелькору было наплевать.

«Так им и надо».

- Амбарусса! К отцу в Валмар! Сейчас же! Я вас вижу, и Сильмариллы тоже!

Гневный крик был таким, что разнесся над половиной Амана и возможно, если существовала возможность рождения таких же мальчишек с такими же именами, все они бросились сейчас домой в одночасье.

Ветки под ним опять зашевелились.

- Ты что, увидел их?

- Представь себе, Астальдо, - огрызнулся Мелькор.

Он не знал, сколько бы еще препирался с Тулкасом. Но на соседнюю с ним ветку, полную мягких изумрудных игл, опустилась Рамаллэ.

- Ты что здесь делаешь?!

Сова укоризненно повертела головой и кокетливо-строго, все еще выражая обиду, взмахнула пестрыми крыльями. И успокаивающе ухнула несколько раз.

Мелькор обессиленно застонал и уперся лбом в дерево, пахнущее смолой.

- Ты серьезно?! Он послал Торондора?!

Майрон прошел сквозь собравшихся эльдар, все еще перегруженный сверх меры подарками. Взгляды его провожали недобрые.

В последние часы и минуты он перестал понимать, что происходит. Его последовательный логичный разум пытался придумать хоть одну убедительную версию того, каким образом был связан призыв Аулэ, оказавшийся на вершине Тавробэля Мелькор и собравшиеся перед Маханаксаром встревоженные эльдар.

«Что с ним случилось?!»

Всю дорогу он места себе не находил из-за одной мысли, что с Мелькором могло что-то случиться. Майрон знал, что Мелькор обладал редким талантом создавать неприятности на ровном месте, но привычно ругаться на то, что вала проходился по дому, как живой хаос – это одно. А вот не иметь понятия, куда тот провалился и что с ним могло случиться – это совсем другое.

Когда он увидел собравшихся в почти полном составе Валар, ему стало уже по-настоящему страшно.

Из двух корзин на сгибах локтей майа торчали многочисленные свертки, обернутые тканью шкатулки, бутылки, даже праздничные букеты, и вид Майрона, растрепанный и взбудораженный, был до крайности нелеп.

Краем глаза он заметил, что король Финвэ трепал по плечу и что-то успокаивающе говорил скорому на расправу сыну. Фэанаро проводил его гневным взглядом, но прежде, чем они успели произнести хоть слово, над приготовленной к празднику поляной пронеслось гневное эхо, повелевавшее Амбаруссар сию секунду вернуться к отцу.

«Что?!»

Майрон отказывался принять мысль о логичности всего происходящего и, чувствуя себя еще нелепее прежнего, поднялся по мраморным ступеням к тронам Валар. Тулкаса среди них не было, и трон пустовал. Тишина стала оглушительно неловкой: нарушал ее лишь тихий треск огня, шепот ветра, да чуть слышное пение Древ, со звоном ронявших с цветов капли росы.

- Меня хотели видеть? - осторожно поинтересовался майа, перехватывая одну из корзин с подарками поудобнее.

Манвэ Сулимо смерил его таким взглядом, будто увидел впервые. Варда Элентари крепко сжала губы и вздохнула.

Ответил на вопрос Аулэ, потерев каштаново-медную бороду с задумчивым неудовольствием, и голос его прозвучал слегка ворчливо:

- Прибудь ты раньше, я бы потребовал объяснений, Майрон, да сейчас это уже без всякой пользы.

Разговоры прервал пронзительный орлиный крик, и в небе мелькнула гигантская крылатая тень, описывающая плавный круг под тихо падающим крупным снегом. В тени Майрон с содроганием признал Торондора. Первый из великих орлов опустился на утоптанную поляну меж Кругом Судеб и Эзелохаром: с одной стороны ее ограничивали деревья, с другой – расставленные для празднества столы.

По собравшимся пронесся благоговейный вздох: перья Короля Орлов отливали серебром и золотом, и сверкал в угасающих лучах Лаурелин золотой клюв.

А дальше происходящее, на взгляд Майрона, окончательно превратилось в абсурд. Король Финвэ крепко ухватил рванувшегося вперед Фэанаро за локоть, вновь продолжая что-то говорить голосом успокаивающим и мягким, а Манвэ Сулимо быстро поднялся со своего трона и последовал к Торондору с невесомой и немыслимой скоростью, будто поземка.

Майрон не знал, что делать с корзинами, поэтому плюнул на все, оставил их на ступенях Круга Судеб и попытался догнать Сулимо. Торондор недовольно повел могучей шеей, встопорщив бурые и снежно-белые перья, и посмотрел себе за спину, аккуратно расправив крыло.

Со спины птицы, неловко припадая на левую ногу, соскользнул Мелькор. А вслед за ним скатились в снег две рыжие, страшно виноватые и очень маленькие тени.

«Слава Эру. Или нет?!»

Майрон облегченно выдохнул, увидев, что Мелькор, по крайней мере, цел и невредим, пусть и выглядел ужасно: одежда была перепачкана в смоле, в растрепанных волосах застряли иголки, и в довершение всего – руки Мелькора распухли от укусов… пчел?!

«Какие пчелы зимой?!»

Амбарусса выглядели так, словно вот-вот расплачутся: во всяком случае, ресницы мальчишек уже были липкими от слез, а глаза красными. В руках они крепко стискивали Сильмариллы, и Майрон по-прежнему не понимал, как все это могло быть связано.

Куда больше его сейчас, правда, занимал вид Мелькора, который ушел недалеко: на белом, как мел, лице, полыхали черным огнем глаза, и выглядел вала разгневанно и жалко.

«Проклятье. Да он же напуган… до смерти!»

- Мэлко, - на лице Манвэ читался ужас. Он резко остановился, глядя на то, как Мелькор скривился, пытаясь сделать шаг, и Майрон ошарашенно заметил, что снег рядом с Мелькором стал красным от крови. - Ты что, правда ранен? Как?!

Сулимо изумленно моргнул, когда Майрон подошел ближе и подхватил валу под локоть. Мелькор сдавленно выдохнул и ругнулся, но все же позволил себе опереться на него.

От Мелькора остро и горько пахло смолой и хвоей, и Майрон даже от первого прикосновения почувствовал, что тело валы пробивает едва ощутимой, но глубокой дрожью: не то холода, не то отпускающего напряжения.

- Кто это сделал? – спросил Майрон, крепко сжимая пальцы на предплечье Мелькора, затянутом в темно-лиловое одеяние.

Мелькор прикрыл глаза, выдохнув, а потом стиснул губы и взбешенно посмотрел на брата: так, что Сулимо отступил на полшага, увидев, как черные глаза наполнились янтарным огнем.

- То есть, ты даже не поверил, что я ранен, пока не увидел, - голос Мелькора прозвучал взбешенно-тихо и тут же сорвался почти в крик. - Какая разница, как, вы, оба?! Я же всегда получаю по справедливости!