Охранник вздохнул, воровато блеснув темными глазами в полумраке. Огляделся.

– Ладно. Проходите. Но только не светитесь.

Джарлакс, разумеется, заверил его, что и не собирался, потому что у него снята отдельная комната, и даже не солгал при этом. Учитывая страшный дефицит нимф с грейпфрутовыми грудями, он заказал себе одну. Прямиком из «Хрустальной туфельки», в которой обещали загнать тебя под каблук и доставить удовольствие от этого. В купальни запрещали приглашать шлюх, но определенная сумма вполне позволяла позвать умелую и красивую массажистку – разумеется, не для развратных утех, а лишь для того, чтобы размять усталые кости горожанина, изнуренного работой, скверной женой и бытом.

А уж если приглашенная женщина, соблазненная красотой прекрасного мужского тела, экзотичными запахами благовоний и приятной обстановкой, пожелает по своей воле (она оценивалась примерно в две с половиной тысячи золотых) предаться плотскому удовольствию – ну так разве кто-то подглядывает за клиентами в купальнях? Был бы жуткий скандал!

Джарлакс прошел в отведенную ему комнату и с наслаждением хрустнул спиной. В помещении обнаружилось две мраморных купели, выложенные перламутровыми рыбками, фонтаны с горячей и холодной водой, каменные столики с огромным количеством масел, причудливо расположенные зеркала, расширявшие пространство, а также уютный топчан, усыпанный вышитыми шелковыми подушками – зелеными, фиолетовыми и алыми.

Нимфа ждала его здесь же. Нимфа была невысокой, хрупкой и облачена в полупрозрачное лазурное платье, открывавшее все дивные прелести упругого холеного тела. Позвякивали украшения из золота и бирюзы. Большие васильковые глаза смотрели с игривой кошачьей самоуверенностью – холодной и расчетливой, как у профессионалки. Шлюха приветливо улыбнулась ему и покачала бедрами, проводя руками от живота к округлой внушительной груди.

«Мечта, а не женщина».

Признаться честно, у Джарлакса была аллергия на худощавых баб с маленькими сиськами. На таких он насмотрелся в родном Мензоберранзане.

– Господин желает массаж? – нежно проворковала шлюха. – Или большего?

Он окинул взглядом девицу еще раз, прищуриваясь.

«Что-то не так с тобой, красавица. Узнаю, что, когда сниму с тебя тряпки».

О, сколько наемников пало от глупости, когда начинало думать членом вместо мозгов!

Джарлакс хмыкнул, стянул полотенце, показывая себя во всей красе, и подошел ближе к девице, напористо оглаживая гладкий живот, горячую промежность, бархатное плечо и, наконец, по-хозяйски сжимая левую грудь девушки.

– Я простой солдат, милая. Так что разденься, а я погляжу.

«Вот оно что».

Плечо под его рукой оказалось крепким и жестким, как и живот. У шлюх, сколько он себя помнил, тела были иными – мягкими и податливыми, как тесто. Но не у этой. Эта оказалась сильной и гибкой.

Не как шлюха – как убийца.

«И кто тебе заказал меня, дорогуша?»

Девица хихикнула, расстегнула хитроумные золотые застежки платья на плечах, красуясь перед ним, и опустилась на колени, призывно глядя снизу вверх. Огладила его бедра.

Именно это Джарлаксу и не понравилось.

«Дорогая шлюха не встает на колени с первой минуты, милая. Шлюхам платят за время – и за удовольствие. Так какая тебе прибыль, если клиент кончит за первые две минуты? А моя артерия у тебя как на ладони, сучка».

Джарлакс дождался, когда девка встанет на колени, издал точно рассчитанный вздох, призванный ее поверить, будто он и не подозревает, что перед ним никакая не шлюха, а убийца. Опустил руку на ее затылок, сжимая в ладони мягкие белокурые волосы.

И со всего маху врезал ей коленом в нос. Девка оказалась увертливой – треснула ему по яйцам так, что в ушах зазвенело.

«Блядь!»

В данном случае ругательство подходило к ситуации как нельзя лучше. Преодолевая жгучую тянущую боль в паху и черные точки перед глазами, он увернулся от удара тонкого кинжала, просвистевшего аккурат возле бедренной артерии.

«Не надо было мне лазить по бумагам Келбена Арунсуна. Вот же злопамятный хер!»

Он швырнул в сторону девицы подвернувшимся под руку бутыльком масла, разбивая его об пол у нее под ногами, отшатнулся от очередного удара, и выхватил из-за полы шляпы стилет. И убил бы девку, если бы не услышал звук, скрутивший кишки в липкий ком дурного предчувствия и страха.

Тяжелые звенящие шаги десятков ног в латных сапогах.

«Щитники. Влип так влип!»

Сколько раз Джарлакс видел их на улицах! Угрюмые мудозвоны с дубинами в зеленых бригантинах и приплюснутых глуповатых шлемах, неизменных зимой и летом.

Девица бросилась на него врукопашную, роняя на мраморный пол капли крови из разбитого носа. Она была быстра. Очень быстра.

Джарлакс увернулся от удара, ушел быстрым змеиным движением, защищаясь широким ударом стилета, оставил на гладком плече убийцы влажную алую царапину и, обогнув девку широким шагом, укрылся за одним из столиков, поближе к купели.

Шаги раздавались все ближе. Дверь с треском распахнулась, и стражники принялись проталкиваться в маленькое помещение купальни сквозь узкий проем, цепляясь друг за друга наплечами и матерясь.

«Артемиса бы сюда. Но этот идиот наверняка где-то прохлаждается, отжимаясь по тысяче раз за день, и пропускает все веселье!»

Дроу прыгнул в неглубокую восьмиугольную ванну, подальше от бортика и преследователей, и в один миг вырвал из шляпы перо, позволявшее ему телепортироваться. Куда угодно, по собственному желанию.

«Сейчас хоть куда-нибудь! Хоть в Рашемен на край света, куда эти долбозвоны доберутся лет через пять! Простите, штаны за сотню золотых с чарами ловкости, вы были мне дороги! Прости, Энтрери, с тобой было интересно убивать и грабить!»

Он издал насмешливое посвистывание, взмахивая пером, ударил им об воду, и все вокруг потонуло в яркой вспышке телепортации.

========== Сугробы и старые кости. ==========

2. Сугробы и старые кости.

Плотный, смерзшийся коркой снег поблескивал под бледным солнцем. Айвен Валуноплечий поежился от порыва ледяного ветра и перевернул на вертеле зайца.

Заяц доставил немало хлопот, но попался отменно жирненький. Дварф с наслаждением втянул носом дымный запах жарящегося мяса.

– Как, Пайкел, думаешь, к вечеру доберемся до Иммилмара? – поинтересовался он у брата.

– Хух, – утвердительно кивнул ему друид.

– Вот и я так думаю, – согласно пробасил Айвен.

Как любые уважающие себя дварфы, братья Валуноплечие полностью оправдывали собственную фамилию. Больше всего они походили на два хорошо укрепленных мышцами пивных бочонка по четыре фута ростом. Бороду Айвена, желтую как нефильтрованный эль, схватывали медные кольца. Борода Пайкела, заплетенная в хитроумные косички, была густого цвета хвои с желтизной. Пайкел был друидом, и друидом неразговорчивым, а Айвен предпочитал рубить топором всех, кто мешал брату, да и ему самому.

Нередко рубить топором он предпочитал так, за торжество вечных ценностей добра, но его понимание этих ценностей обыкновенно носило крайне практичный и прямолинейный характер, относящийся к собственным близким и себе лично.

Они расположились на привал возле густого хвойного леса, на пригорке. Стоянка была облюбована путниками и уютна – кострище окружали четыре оструганных бревна, мало-мальски защищал от ветра низкорослый сосняк, а границу леса оберегал холмик духа-хранителя, телтора.

Айвен уже привык, что здесь, на севере, в Рашемене, телторы были повсюду, и раздражать их не следовало. Всю дорогу они следовали примеру местных рашеми, оставляя на каждой стоянке подношения. Хоть пару монет или вяленое мясо в благодарность за защиту. Айвен догадывался, что ни одного разбойника рядом со святилищами не было по той же причине: телторы не любили воров и убийц. У стоянок для путников дварфам попадались алтари хранителей-волков, лосей, ирбисов и даже ушедших к духам лесников из местных, но чаще всего – медведей.