«Не бывает идеологии без денег. Не бывает. Каждому что-то нужно, и чаще всего это кусок хлеба с маслом, ощущение своей всесильности и побольше золота. Везде».

Поток эмоций, излившийся на него в ответ на само предположение о вознаграждении, оставил у Майрона чувство, будто он заглянул ночью в уборную и обнаружил там крокодила размером с дом, играющего на трубе.

Тот человечек, весь в затасканной одежде, пусть и выстиранной, только застучал кулаком по столу и принялся патетично говорить, что Майрон оскорбляет его одним предположением, что свобода от рабства властей стоит денег, и что он смеет подозревать его в такой грязной и убогой меркантильности.

Первые их помощники, именно эти, именовали себя Революционной Лигой. К счастью, подобными идеалистами среди них были далеко не все. Вторые заинтересованные звали себя Хаоситектами, и часть подозрений по поводу них у Майрона отпала, когда он получил такой же сумбурный ответ на вопрос оплаты и мотивов, как и вчерашнее письмо.

– Деньги, деньги, деньги… моль. Крысы. Искусство. Ты ел зеленый суп? Я вчера ел зеленый суп. Хаос и есть суп. Суп из всего, что есть во вселенной. Понимаешь, праймер? Я не добавляю деньги в суп, они скрипят и пищат, как ма-аленькие хомяки.

Йеннифэр тогда утомленно посмотрела в потолок и просто ткнула пальцем в хаосита, глядя на Мелькора.

– Переведи.

Мелькор пожал плечами.

– А что тут переводить? Он же сказал, что ему плевать на деньги.

Остаток подозрений Майрона отпал, когда ему пояснили, что «эти товарищи» однажды перекрасили в розовый цвет городской арсенал, убили главу городской стражи песочными часами, брошенными в голову, и не нуждались ни в каком поводе, чтобы насолить тем, кто поддерживал отвратительный противоестественный порядок.

Кульминацией всех договоренностей оказалось место, где они оказались в текущий момент времени, и за это место Майрон был готов простить безумному Сигилу все, что угодно, как и Мелькору – его мстительные неколебимые принципы.

Местом было воздушное судно дирижабельного типа «Красотка Элизия». Майрон с трудом сдерживался, чтобы не вести себя, как щенок волколака на лужайке, который хочет обнюхать каждый куст, заглянуть в каждый угол, выкопать яму и бегать кругами от счастья, хватая пастью бабочек и птичек. В конце концов, он был серьезным и практичным сдержанным мужчиной.

Но как же манил отсек с моторами! Как завораживающе поворачивались лопасти закрылок! Как удивительно выглядели швы обшивки!

«Я хочу такую штуковину».

План был прост и безыскусен.

Арбон Боривальди, капитан «Красотки Элизии», занимался перевозкой грузов по Сигилу уже пять лет, и родом был из чудного мира Эберрона, где ходили поезда на магической подушке, и машины заполонили весь мир. Из родного мира ему пришлось бежать за идеи политического анархизма, несколько взрывов, пару поджогов и одно убийство чиновника. В Сигиле господин Боривальди прикидывался почтенным членом Вольной Лиги, исповедующей индивидуальную свободу каждого последователя, а на деле давно и прочно снабжал сведениями анархистов.

Капитан Боривальди был глубоко убежден в порочности капиталистической системы Сигила и свято верил во всеобщее благо безвластия. Он был уже сед, заплетал почтенную бороду в множество маленьких косичек, без конца курил трубку и одевался, как старый пират – в зеленый камзол нараспашку, сапоги по колено и носил за поясом саблю.

«Красотка Элизия», меж тем, была обыкновенным грузовым дирижаблем, который возил провиант, особо ценные грузы и припасы в главное хранилище банка Триады. Несмотря на всю свою историю и вид, Арбон Боривальди был на весьма хорошем счету.

В этот раз груз «Красотки» считался особо ценным. Абсолютно все с живейшего согласия Мелькора было оплачено именно с его счета по чекам, которые путем нехитрых махинаций и взяток прошли по документам как истерическая скупка недвижимости огромных масштабов. Тем временем, в грузовых контейнерах трюма гондолы оказалось нечто совсем другое.

Во-первых, было несколько десятков модронов-носильщиков. Во-вторых, пятьдесят штук бездонных сумок. В-третьих, Мелькор скупил до пустых полок магазин Корсо Базиля и еще несколько десятков лавок: весь алкоголь, который следовало бы хранить в хранилище банка наравне с алмазами. А заодно – пустые бочки. Этот вклад в банковское хранилище был выдан за причуду незнакомой эльфийской аристократки с Элизиума, желающей покончить с мужем-выпивохой, тратящим семейное состояние на бутылки.

Бочки же заполнило бесчисленное количество пороха, которого хватило бы, чтобы заставить взлететь на воздух городской квартал. Все члены разбойного налета должны были спрятаться в грузовые контейнеры и прикинуться частью груза.

Под видом ценностей все контейнеры договорились доставить ко входу в главное хранилище. За взятку – без достаточно тщательной проверки содержимого охраной банка.

Ключ от внутренних переходов банка давно был у Аретузы Наварро, эльфийки с Эвермита, которую вышвырнули с острова за воровство. Ради идеи она работала уборщицей в главном хранилище и ненавидела любую власть с тех пор, как пала от королевского бастарда до шлюхи, воровки и нищенки, а потом нашла себя в рядах Революционной Лиги.

Свою скромную лепту деструктивных стремлений в план внес каждый, придавая ему огранку истинного бриллианта воровских дел. Мелькор платил за все. Майрон порекомендовал проредить стражу хранилища втрое, чтобы на пути не попалось слишком много солдат. Йеннифэр подыскала рецепт нужного слабительного и других отравляющих составов, чтобы не походило, будто несколько сотен человек за один вечер скосил тривиальный понос. Джарлакс посоветовал обзавестись сумками, которые могли уменьшить вес любого предмета до перышка, упростив задачу выноса ценностей. Революционная Лига предоставила людей и дирижабль. Цири, привычная к преследованию, целиком предусмотрела хитроумные предосторожности вроде подставных документов и подставных же вкладчиков, чтобы заставить Гармониум и Убийц Милосердия побегать по следу как можно дольше. Именно так, как выяснилось, звали городских стражников и исполнителей закона.

Хаоситекты не делали ничего, но придали плану восхитительную иронию. Среди прочих грузов был контейнер горшков с садовыми фиалками, фривольная статуя женщины из дерева и телескоп, которые планировалось оставить в качестве компенсации за ценности, исчислявшиеся миллионами золотых. Кроме того, самые безумные из тех, кто пошел с ними и прятался в трюме, могли превращать речь всех окружающих в абсолютную чушь. При желании, разумеется.

Взламывать хранилище аккуратно не планировали. Они планировали взорвать огромные двери и убить всех, кто встанет на пути.

«Красотка» мирно плыла через клубы рыжего сигильского смога над Районом Леди.

Гондола состояла из огромного трюма для грузов и большой застекленной рубки. Майрон жадно разглядывал хитроумно соединенные паровые трубы, рычаги и многочисленные круглые циферблаты, по которым прыгали медные стрелки. В окнах виделись гигантские моторы-вентиляторы и лопасти, направлявшие воздушные потоки. И грубая обшивка корпуса.

Чего не понимал Майрон – так это как летает подобная махина и что за магия заставляла ее подниматься в воздух. Он долго пытался завести хоть какой-то разговор, потому что сжиравшее его любопытство было почти физически болезненным, пока штурман Гонсалес не послала его на хуй именно в такой формулировке и не сказала, что любого недоучку она бы привязала к стулу на этой машине, чтобы он ничего не трогал.

Майрон, преследовавший исключительно исследовательский интерес, почувствовал себя оскорбленным до глубины души. Его настроение изрядно сбавило обороты.

Штурман Гонсалес, мускулистая и смуглая девушка-тифлинг, презрела скверную природу демонической родни в угоду возни с машинами. Она любила ром, инструменты и ругалась, как сапожник, а также была идейным почитателем женской красоты. Сейчас она стояла за вторым штурвалом, закатав до крепких рельефных плеч рукава серой рубахи.