Чутье Джарлакса изменяло ему редко. С первого дня воссоединения всей их нелепой компании в лодке, он чувствовал, что рано или поздно хоть что-то должно их объединить.

Как ни странно, этим чем-то оказались начисто отсутствующие моральные принципы. У мужской половины компании впридачу к ним давно и безболезненно издохли всякие остатки совести и прочих качеств, приличествующих порядочному человеку.

Проснувшись в середине дня с блаженным похмельным звоном в голове, когда кажется, будто алкоголь еще не выветрился до конца, они отправились на поиски наемников. И естественно, что самым лучшим местом сбора слухов, тем более после ящика вина накануне, были сочтены кабаки и таверны. Утро не ознаменовалось ничем, кроме того, что Мелькор во время завтрака ввалился на кухню и застыл в дверях в гордой позе.

Цири подавилась. Майрон рухнул со стула, на котором качался, и поднялся, потирая ушибленный зад. Йеннифэр смотрела мгновение – и расхохоталась. Джарлакс издал возмущенный вздох.

– Это подражательство!

– Ты куда корону дел?! – Майрон вернул равновесие как своему стулу, так и своему восприятию. Выражение его лица отражало почти животный ужас.

– Никакого подражательства! – Мелькор проигнорировал возмущение Майрона и оправил изящным движением то, что теперь красовалось на его голове. А была это огромная широкополая шляпа, из-за полей которой сбоку выступали кокетливым веером фазаньи и страусиные перья, создавая огромную цветастую композицию, сделанную с вопиющей яркостью и возмутительно блестящим для подобной пестроты вкусом. Пышный павлиний хвост, ниспадающий к спине, лениво покачивался от каждого движения Мелькора, аккуратно прикрывая от возможного дождя часть косы. – Кто говорил, что корона слишком выделяется, и я не должен привлекать к себе много внимания?

По сравнению с этим великолепием шляпа Джарлакса начала смотреться бледно. Что было еще хуже – шляпа Мелькора и впрямь подходила по цвету к черному дублету с павлиньим сине-зеленым отливом и узором, повторявшим очертания перьев. Дублет был расстегнут почти до середины груди, открывая жесткий кружевной воротник черной нижней рубашки.

Квинтэссенцией ужаса стало то, что по меркам Сигила Мелькор действительно перестал выделяться из толпы. Всем, кроме громких разговоров о ненависти к существующему порядку вещей и желании учинить первородный хаос в чужих делах. Разумеется, привлечение к себе внимания таким образом было худшим из существующих в Сигиле, но легкое похмелье изрядно притупляло осторожность.

Никто не заметил одного: когда возмущение Мелькора отвратительным обманом, лежащим в основании капитализма, достигло апогея, тощий человечек, закутанный по всем известным законам приключенческих историй в плотный коричневый плащ, сливающийся по цвету с сигильским смогом, двинулся за ними. Он наблюдал немного издалека, но был до крайности внимателен.

Кабаре «Приют идеолога», куда они зашли скорее по неосторожности, нежели умышленно, выглядело рядовым по меркам Сигила. Здесь не было ни одного человека, зато в изобилии водились совершенно другие существа. Посреди огромного зала, залитого красно-желтым огненным светом с гигантских золотых люстр, булькал и журчал фонтан с темной жидкостью неизвестного происхождения. В правой стороне виднелась сцена, на которой надрывался квартет. У квартета в различных комбинациях наблюдались рога, пылающие глаза, хвосты, чешуйчатая кожа и огромные зубы-иглы. В дальней части зала виднелась стойка, блестящая огромным количеством стеклянных бутылок.

Со второго этажа, нависшего над половиной зала большой галереей, разносилась отвратительная игра на пианино.

– Так вот что такое эти ваши кабаре, – Майрон сморщился, словно фальшивая мелодия причиняла ему почти физическую боль, но любые звуки практически тонули в окружающем гвалте.

Посетители кабаре полностью соответствовали квартету на сцене. Большинство из них были агрессивны, рогаты и краснокожи. На их глазах голая рыжая женщина в прозрачной кремовой тунике подошла к фонтану, зачерпнула оттуда жидкость в несколько огромных кубков и пошла к столу, где восседало двое мускулистых тварей ростом повыше Мелькора и Майрона. На головах тварей красовались гигантские витые рога. Одна из них прихватила женщину за ягодицы, не вызвав ничего, кроме кокетливого хихиканья.

– Мне кажется, нам не сюда, – холодно заметила Йеннифэр. – Уж тут мы о наемниках ничего не узнаем.

Джарлакс беззаботно улыбнулся ей, блеснув алым глазом из-за повязки.

– Как знать. Стоит выпить, а там посмотрим.

– К тому же не очень хочется искать что-нибудь еще, – простонала Цири и потерла висок. – Как же громко они играют и как мерзко, ох-ох-хо.

– Они отвратительно и без всякого уважения издеваются над благородным звуком виолончели, – менторски заявил Мелькор, поправив лютню на спине, и с омерзением покосился на то, как мелкая тварь на табуретке щипала струны, каждый раз вываливая длинный красный язык и издавая не вполне приличный звук.

– Мне кажется, оно уже сожрало смычок, – Майрон поморщился. – Оно, возможно, не знает, что им нужно играть.

За стойкой их встретила точно такая же женщина, какие ходили в зале – с бантами в высоком растрепанном пучке, рыжая и скорее голая, нежели одетая. На ней не было ничего, кроме костюма, скорее похожего на слишком вычурное дамское белье, которое попадалось Майрону на глаза во время прогулки по городу. Черная кружевная юбка пышно задиралась над гладкими оливковыми бедрами, из-под оборок торчал голый крысиный хвост с кольцами, вдетыми в широкий кончик, словно серьги в ухо. Бледно-зеленые глаза в окружении неприятных, словно темно-коричневые чешуйки, темных пятен на скулах, смотрели насмешливо-лениво.

– Какие мальчики и девочки, – сладко промурлыкала женщина, опираясь на столешницу и демонстрируя ложбинку между больших грудей, приподнятых темно-розовым корсетом в слегка перепачканных кровью кружевах. – Маленькие невежды нечасто забредают в нашу обитель.

Цири и Йеннифэр присели на высокие стулья. Чародейка слегка брезгливо приподняла бровь и вполголоса обратилась к остальным:

– Давайте не пить здесь ничего незнакомого.

Зеленоглазая женщина хитро посмотрела на нее и хищно облизала губы, почему-то повернувшись к Майрону. Голос ее зазвучал с томным сексуальным придыханием:

– Здесь не подают даже вина, мой сладкий. Это место делает из мальчиков мужчин, и чем крепче ты пьешь, тем крепче становишься. Везде, - она хищно потянула воздух носом. – Ну-ка… а ты даже ни разу не был с женщиной, верно?

Майрон скривился и брезгливо убрал руку от когтистой лапки женщины, которая поползла к нему через столешницу. Мелькор смерил рыжую тварь убийственным взглядом. Джарлакс хмыкнул.

– Тогда подай обыкновенного рома, дорогуша. Из обычной бутылки. И открой-ка ее при нас, – он обернулся на остальных, когда женщина с кислой миной отвернулась. – Суккуб обыкновенный, – заключил он. – Хитрые твари, которые обожают сманивать размером, простите, дамы, сисек.

– Я заметил, – Мелькор угрюмо побарабанил кончиками пальцев по столешнице.

Зал вокруг них бурлил. Кто-то шумно рыгнул. Рогатая тварь с козлиной мордой стучала кружкой по столу. Пять голых девиц плюхнулись в фонтан с черной жидкостью и, хихикая, принялись обливаться ею.

Суккуб зазвенела стопками и вытащила откуда-то бутыль рома. Разлила, встретилась с изничтожающим взглядом Мелькора и зашипела на него, показав ряд отвратительных треугольных клыков.

Джарлакс поднял стопку.

– Каким бы ни было это место, и раз уж мы пришли к подобию согласия, я предлагаю не пить безыдейно.

На него все обернулись. Суккуб прислушалась, уложив грудь на столешницу.

– Не подслушивай и держи руки при себе, – одернул ее Мелькор.

Суккуб опять зашипела на него, хлестнув противным голым хвостом. Мелькор не заметил, как из-за соседнего стола на него злобно посмотрел один из рогатых демонов, которые пили уже по четвертому кругу.