Они были уже близко к дому, который им сдал прорицатель Вельримино. Он воткнулся на ответвлении торговой улицы через два дома вперед. Мелькор бросил косой взгляд на здание напротив них.

«Винный салон кависты Корсо Базиля из Чувствующих. Изысканность, которая подчеркнет ваше настроение, скрасит печаль и принесет праздник».

Майрон хмыкнул.

«Любителей пойла подешевле прошу обращаться в кабаки. Ближайший через две улицы направо. В салоне обслуживаются исключительно приверженцы хороших напитков, ценящих соответствие вкуса и сорта настроению и случаю».

Мелькор остановился, как вкопанный, и заинтересованно поглядел на вывеску. Модрон продолжал лязгать по улице, выпуская из суставчатых лапок клубочки пара.

– Стой, – одернул его Майрон. Носильщик застыл. Гармошки в сочленениях кубического тела с руками и ногами просели со скрипом пружин и сжались.

– Я хочу вина, – безапелляционно заявил Мелькор.

Майрон со скепсисом поглядел на него и просунул ладонь под руку:

– Ты же от него не пьянеешь.

Мелькор ощерил белые зубы и сощурился.

– Вот и посмотрим. Кроме того, как гласит вывеска, за пьянством обращаются в кабак, чем бы это ни было, – голос валы прозвучал слегка язвительно и тут же смягчился. – Иди домой, – он бросил короткий взгляд на модрона. – Этот явно не дотащит еще несколько ящиков, если мне приглянется что-нибудь.

– Предел нагрузки достигнут, – проскрипело механическое создание. – Разгрузите. Потом дайте новый груз. Остаток времени выполнения работ: два часа. Желаете продолжить работу?

Майрон дернул уголком рта.

– Желаем. Пожалуй, мне нравятся эти железные малыши. Все по делу и никаких лишних слов, – он задумчиво погладил ладонь Мелькора, опять переплетая с ним пальцы. – Интересно, у нас можно будет собрать таких? Они явно умнее орков.

Мелькор закатил глаза.

– Чтобы они путались у меня под ногами, как мыши? Нет уж!

Майрон слегка сжал его локоть и задумчиво огладил ладонью по груди.

– Не потеряйся. Или я через полчаса приду за тобой сюда. Вместе с модроном.

В винной лавке оказалось тихо и сумрачно. Пахло деревом бочек, тонкой нотой винограда и влажной прохладой камня. Хозяин, мужчина-адан, был гладко выбрит, пребывал в благородных зрелых годах и одет с безупречной сдержанностью в темно-синий с белым дублет, такие же полосатые штаны и высокие сапоги.

«Странно».

Мелькор смотрел на него задумчиво, пытаясь понять, почему именно этот человек не вызывает у него столь яркого отвращения с первого взгляда, как большинство людей.

– Добрый поздний вечер, – вежливо поприветствовал хозяин. Голос оказался ровным и низким, но звучал без той мерзкой самодовольной напыщенности, как у девицы в банке, для которой эта вежливость оказалась лишь способом отделаться от Мелькора поскорее. – Вы ищете определенное вино?

Мелькор оглядел бесчисленные ряды бутылок, бочек, стеллажей – и с омерзением осознал, что ничего не понимает. В Амане с винами было определенно попроще, сортов – меньше, а пилось оно легко, как фруктовый сок, и чаще всего было белым или золотым.

«А, пошло оно все. Пусть сам выбирает. Нечего было писать на витрине, что вино должно соответствовать ситуации».

Он повел рукой.

– Подходящее случаю и настроению.

Корсо Базиль кивнул ему со всей серьезностью, но с места не сдвинулся. И подносить первую попавшуюся бутылку тоже не стал. Обычно почти все хозяева лавок сразу тащили самое дорогое, видя камни в его короне и бриллианты на новом мече, но только не этот.

– Кажется, я понимаю, – лицо кависты даже не дрогнуло. – Чтобы внести определенность… ваш супруг предпочитает белое, красное или розовое?

Мелькор чуть не подавился воздухом от вопроса.

«Да почему все здесь без конца называют Майрона именно так?! Его же и рядом нет! У меня что, его присутствие на лбу написано?! Или кто-то написал это на каждом углу невидимыми чернилами?! Какого…»

– Что?! – Мелькор невольно повысил голос от возмущения, застигнутый врасплох бестактным вопросом.

– Приношу свои глубочайшие извинения, – адан церемонно, но без рабского заискивания поклонился ему. – К сожалению, я позволил себе заметить вашу… пару, с которой вы расстались перед моей лавкой. Будучи сам замужним человеком, не имел никакого желания вас оскорбить. В качестве компенсации могу предложить скидку за недоразумение. Я предположил, что вам предстоит приятный тихий вечер в уединенной обстановке и нужен напиток, соответствующий поводу. Еще раз приношу свои извинения, если допустил ошибку. Опишите мне ваши пожелания, и подходящее вино непременно найдется. В моих бутылках – все оттенки чувств для всех возрастов, полов и рас.

«Замужним?! Не женатым?»

Мелькор встряхнул головой и проморгался, глядя на адана перед ним. Украшения привычно звякнули об ободок короны. Он окончательно запутался в этом городе, в его жителях, в его улицах и в его порядках. Уважение здесь было то искренним, то показным, то откровенно фальшивым, то плохо сыгранным, то служило поводом, чтобы отвязаться от кого-то, то для привлечения, то еще для чего-нибудь! Одни кривились, глядя на то, как Майрон держит его за руку, другие мерзко щебетали, заставляя злиться и унизительно краснеть, но этот мужчина делал то, что не укладывалось ни в какие сложившиеся представления об этом мире: он и ухом не повел, словно говорил о погоде.

«Что с ними со всеми не так? Или с нами? Или со всем здесь? Хотя… а что может быть нормально в мире, который существует на внутренней стороне проклятого бублика?!»

– Вы не шутите? – недоверчиво поинтересовался Мелькор, сложив руки на груди.

– Никаких шуток, – серьезно ответил ему адан. – Я отношусь к своему делу ответственно, а к любому клиенту – с уважением к его делам и приватности. Так какое у вас настроение?

Он запутал его окончательно. Мелькор почувствовал, что в голове не осталось ни одной мысли, и он почему-то думает о булькающей в озерце лаве.

«Нет, так нельзя. В конце концов, хочу я вино или нет? Почему у них все так сложно?!»

Он выдохнул.

– Вы меня запутали, – проворчал он. – Давайте с самого начала. Мы долго… я не знаю, как это лучше назвать, поэтому… – Мелькор запнулся, чувствуя, что катастрофически не может подобрать слов вообще хоть для чего-то, что происходило между ним и Майроном и почему вообще начал говорить именно об этом.

«Мне что, до него дело есть?!»

Ситуация была пошлой, низкой и отвратительной. В мыслях булькала лава, а по щекам и ушам разливалось отвратительное тепло стыда.

«Если он заставит меня сказать еще хоть слово, я наиграю ему на лютне песню, которая побьет все бутылки и заставит его корчиться от смеха до смерти!»

Адан спас его кошмарное положение куда более тактичным образом, чем мог предположить сам Мелькор.

– Прошу прощения повторно, – он вновь поклонился. – Похоже, я бестактно затронул нелегкую струну для сдержанного в проявлении чувств мужчины. Кажется, я вас понимаю. Пройдемте в соседний зал, – торговец жестом позвал его за собой. Пока Мелькор оглядывался, тот уже плеснул вино на дно небольшого бокала. – Попробуйте вот это. Дубовые нотки стабильности и размеренности, успокаивающая нота дыма, сладость вечернего отдыха. Проверенная годами мужская классика, хотя должен признаться, что есть и дамы, которые обожают настроение этого вина.

Мелькор принюхался к бокалу. Отпил.

«Какая дрянь. Как будто слушаешь сотый раз одну и ту же балладу подряд».

– Нет, – категорично заявил он. – Только не это.

Корсо Базиль вежливо-вопросительно приподнял брови.

– Каких чувств в нем не хватает?

Мелькор фыркнул и отставил бокал на столик.

– Искры нет.

Кависта задумчиво кивнул и щелкнул пальцами, после чего выудил с верхних рядов шкафа другую бутылку.

– Возможно, подойдет вот это. Непопулярный сорт. Зрелые ноты вишни – сладость, лишенная приторности первой юношеской любви. Изысканные пряности и брутальность дерева – вызывающее послевкусие, но лишенное вульгарной помпезности. Нота мужественной терпкости дыма. Это исключительное вино, которое в большом почете даже у госпожи Эрин Монтгомери, величайшей из Чувствующих, а она истинный ценитель красок жизни. Прошу!