– Только попробуй его разбудить, – очень тихо произнес он, не оборачиваясь. – Язык вырву.

– Я понять не могу одного, – как ни странно, но дроу понизил голос до шепота. – С чего ты с ним так носишься? Вы же оба мужчины. Я понимаю, зачем трахаться, но какого черта вы ведете себя как парочка?

У Майрона зачесались руки запустить в Джарлакса стулом. Майа мысленно выругался, потому что Мелькор пошевелился, морщась, и хрипловато произнес, потирая перебинтованным запястьем лоб:

– Не трогай его язык.

Вала вздохнул, недовольно приоткрыл глаза и приподнялся на локтях, осоловело глядя в сторону дроу, а потом ошеломленно проморгался, встряхнул головой и отвернулся с гримасой отвращения на лице. Покосился на дроу опять. И опять отвернулся, выругавшись.

Вид у Мелькора был заспанный, кудряво-взъерошенный и злобный. Вокруг лица айну теперь клубилось огромное беспорядочное воронье гнездо пушистых волос.

– Из-за тебя. Я. Проснулся, – очень недовольно и хрипловато произнес он, окончательно усаживаясь на кровати.

Майрон обернулся через плечо. Джарлакс сверкнул кривой нахальной улыбкой и красным глазом. Дроу возвышался над постеленным ему матрацем на полу, уперев руки в бедра. Что было отвратительнее всего – недо-эльф опять был голый. Но на этот раз без шляпы.

«Да что ж у него за привычка-то такая!»

Майрон мгновенно отвернулся. Его воспоминания мгновенно вернулись к отвратительному лежанию на снегу с принудительным созерцанием чужих достоинств, а забыть это он предпочел бы раз и навсегда. Даже не так – Майрон почти начал забывать об этом омерзительном инциденте, когда Джарлакс некстати напомнил о нем своей прогулкой голышом.

– Прикройся, – хмуро заявил он. – Сейчас же.

– Зачем? – с глубоким недоумением поинтересовался Джарлакс, закинув на плечо полотенце. – Тебя что, смущает мой вид? Здесь все мужчины, так что ты увидел того, чего не встречал… – эльф фыркнул и кивнул в сторону Мелькора. – Да даже и у него!

Майрон закатил глаза и потер лицо ладонью.

– Ты бы еще на привале помочился в костер, – угрюмо заметил он. – Какая разница, мужчины или нет?!

Мелькор уселся на кровати, скрестив вытянутые ноги и озлобленно-заспанно посмотрел на Джарлакса. Жутко разлохмаченные волосы придавали его заостренному лицу еще более дикий вид, чем обычно.

– Раз уж ты разбудил меня для того, чтобы поблистать своими похабными привычками, – язвительно потянул вала. – Так ответь на вопрос. Вы в своем дикарском краю, лишенном всяких остатков приличий и здравого смысла, все ходите в таком виде, или у тебя одного любовь к демонстрации тела другим мужчинам, как у продажной девицы, с которой никто не желает лечь, поскольку она невообразимо страшна, как лишайная орчиха, вывалявшаяся в грязи?

Джарлакс патетично коснулся рукой груди и отставил ногу, принимая позу на манер голой статуи на пьедестале.

– Мой народ, – с нажимом произнес он, – привык уважать красоту своего и чужого тела! А вот насчет себя я бы рекомендовал тебе крепко задуматься, – Джарлакс хитро блеснул алым глазом и передразнил интонации Мелькора. – Знаешь, поговаривают, что смущение вызывает то, что подавлено скрытыми желаниями! Ты говоришь так, словно не то что не трахаешься с ним, – он кивнул в сторону Майрона, – а ни разу в общей бане не был! Что у тебя вообще за проблемы?

Майрон тяжело вздохнул, буркнув:

– Пойду умоюсь, пока вы тут выясняете… у кого мужества больше.

Мелькор с удовольствием зевнул и снисходительно взглянул на Майрона, после чего сентенциозно изрек:

– Это очевидно из соотношения ростов. Но мы не об этом, Майрон, так что не приплетай сюда вульгарное сравнение параметров. Иди, чисть свои зубы! – Мелькор раздраженно уставился на дроу и помахал в воздухе забинтованной рукой, как будто отгоняя назойливую муху. – Ты скучен и предсказуем, Джарлакс. Опять эти человеческие разговоры, в которых вершина мысли – фаллосы или, как ты выразился, зубастые пезды, – Мелькор склонил голову к плечу. Сонные черные глаза злобно блестели. – Видишь ли, я повидал много народов и уверился, что не ценят чужого уединения только звери и дикари, так что твой народ с его культом голых задниц – либо одно, либо другое, – он пожал плечами с презрительным удивлением на лице. – И во имя меня же, кому ты тут собрался демонстрировать свои… – Мелькор брезгливо поморщился, – красоты?! Прикройся, животное. Я не желаю натыкаться взглядом ни на твой зад, ни на твои достоинства!

Джарлакс ощерился и улыбнулся одновременно обезоруживающе и глумливо.

– Вот и не смотри, роза наша, – он широко развел руками. – Я что, заставляю тебя или домогаюсь до твоего уединения? Я собираюсь ходить, как мне удобно.

Мелькор встряхнул роскошной копной волос и неуклюже убрал со лба растрепавшиеся пряди.

– Я сжег твое удобство, плюнул на его пепелище и вытер сапоги об то, что от него осталось!

Джарлакс изучающе оглядел пол вокруг себя.

– Да? – удивленно поинтересовался он, дернув белой бровью. – Я не заметил!

– Джарлакс, чтоб тебя! – раздался из-за ширмы голос Майрона. – Тебе поперек горла встало это полотенце?! Может, тебя еще в задницу поцеловать и попросить нежно?

Джарлакс хохотнул и покачался с пятки на носок.

– Я бы не отказался, если бы ты был бабой, а лучше – жрицей Ллос вроде моих сестер! Тогда бы исполнилась моя давняя мечта, чтобы эти самодовольные суки поцеловали меня в жопу буквально, а не фигурально!

Мелькор широко и шумно зевнул, а затем, устремив взгляд в потолок, принялся недовольно стягивать верхние штаны с бедер. Отбросил он их с кровати раздраженным пинком. Майрон тем временем вышел из-за ширмы – умытый, злой и перекинувший через плечо одежду.

Строго говоря, перед сном они оба остались в нижнем белье, больше напоминавшем короткие штаны пальца на два повыше колен. Майрон предполагал, что исподнее такого сорта носили практически все мужчины Белерианда – украшенное больше или меньше, из ткани грубее или мягче, чуть короче или чуть длиннее, но почти все пришли к одному и тому же. Мелькор предпочитал белье на нолдорский манер – мягкое, плотное, легкое, безупречно сшитое и нередко украшенное, в чем привык видеть исключительно элемент швейного искусства. Даже сейчас вдоль его бедра по черной ткани вился едва различимый узор, в точности повторявший тот, что был на дублете и штанах. Это была тонкая, изящная и ненавязчивая работа, сделанная с большим вкусом.

Майрон его предпочтения разделял в сторону большего аскетизма.

Джарлакс обернулся на мгновение, со странной и совершенно неуместной заинтересованностью глядя на Майрона, который упрямо прошел мимо него, старательно уставившись в стену. Затем наемник перевел взгляд на Мелькора, глумливо выпятив узкие губы.

А после – непонятно над чем заливисто заржал.

У Майрона появилось непреодолимое желание вломить Джарлаксу. Он машинально поднял с пола штаны Мелькора и аккуратно сложил одежду на кресле в две стопки.

– Мне тоже всегда было интересно! – хлопнул в ладоши дроу. – Вот такие, как у вас, – Джарлакс сделал неопределенный жест в сторону обоих. – Эти… подштанники… – вам в них вообще удобно? Или суставы по старости мерзнут? – Он нахально подмигнул Мелькору. – Ты вроде как в свои двадцать или сколько там тысяч лет уже не мальчик!

Майрон немигающим взглядом смотрел на Джарлакса. На его лице застыло угрюмое неодобрение, которое было так же весомо и выразительно, как летящий в лицо кирпич. Мелькор сыто улыбнулся и сдул со лба особо длинную прядь, упавшую на лицо.

– Одно трепиздонство занятнее другого, – изрек он и тут же уселся, скрестив ноги, после чего уставился на дроу с наигранным любопытством. Голос валы зазвучал издевательски душевно. – И у кого из нас здесь проблемы, Джарлакс? Сначала ты осмеиваешь мои манеры, теперь пал до насмешек над чужим исподним, словно увидел его впервые! – Мелькор пожал плечами. – Возможно, как живущий в грязи последыш, следующий мнению, будто бы мужчина становится женовидным, если знает толк в хорошей работе швей и моется чаще раза в месяц. Ах, чуть не забыл! – голос Мелькора зазвучал с совсем желчной бодростью. – Если тебя это так интересует – нет, тепла эта ткань не несет! И да, мне очень удобно.