Йеннифэр пренебрежительно фыркнула, ловко наклонилась и быстро слепила из мокрого снега увесистый снежок. И отправила его резким яростным броском в сторону Мелькора.

То, что она злит существо выше ее на четыре головы, ее не смущало. И не пугало никак.

Девчонка рядом с Майроном хихикнула сквозь дрожь.

Снежок разбился на кусочки, влетев аккурат в лоб Мелькора. Вала замер, как стоял: с приоткрытым ртом.

Йеннифэр самодовольно ухмыльнулась и оправила изящным движением густые, крупные смоляные локоны, лежавшие в буйном беспорядке. Поморщилась от боли в расцарапанной руке.

«Хватит!»

Майрон понял, что через мгновение ситуация станет непоправимой. Он подошел ровным быстрым шагом, почти не проваливаясь в поскрипывающем снегу, когда Мелькор уже набрал в грудь воздуха, чтобы ляпнуть что-нибудь. Выглядел он так, словно сейчас лопнет от бешенства.

Майрон ощутимо дернул валу за косу и на всякий случай намотал ее на запястье, вызвав возмущенное шипение.

– Заткнись и посмотри по сторонам, – буркнул он. – Кажется, это не наш мир.

– Успокоился? – насмешливо развела руками Йеннифэр.

– Да ты!.. – Майрон молча потянул за косу сильнее, понуждая Мелькора заткнуться, и одновременно наклонился за валяющейся в снегу короной.

– Хватит! – наконец-то подала звонкий голос Цири, сердито глядя на Йеннифэр. – Мама! Ты даже не почувствовала, что в этом мире мы не управляем силой! И хочу я или нет, но их я тоже должна вернуть домой!

Майрон со вздохом выудил из снега корону, откопал восемь бриллиантовых шпилек, и невозмутимо водрузил ее обратно на голову Мелькора, сосредоточенно прикалывая к волосам. Вала все еще косился на Йеннифэр, словно на паука, которого брезгливо ненавидел и при этом по иррациональным причинам боялся раздавить.

«Странно».

Майрону показалось, что корона была… легче. Обычно ее вес ложился в руки едва выносимой свинцовой тяжестью, но только не сейчас.

«Самая меньшая из наших проблем».

Йеннифэр глубоко вздохнула и потерла пальцами переносицу, почти болезненно сдвинув брови.

– Конечно, я почувствовала, – очень тихо произнесла она, передернув плечами от холода, и посмотрела в сторону пригорка. – Нужно поговорить с местными, пока мы хоть что-то понимаем. Очевидно, что они использовали какое-то заклинание. Сколько оно будет держаться – я не знаю.

– Именно, – кивнула Цири.

И первой направилась в сторону костра, где их поджидали существа, больше всего напоминавшие Майрону наугрим. Только… очень странных наугрим. В Белерианде подобных посчитали бы не то нищими, не то сумасшедшими.

«Какой нормальный гном будет красить бороду в зеленый цвет?»

Он легонько подтолкнул Мелькора в спину, тихо проворчав:

– Что бы ни случилось – не ори и не делай глупостей.

– Я и не…

– Мелькор! – прошипел он, обрывая его на полуслове.

Вала не ответил ему ничего, кроме короткого взбешенного рычания из глубины горла.

Дальше – чуднее. Айвен ждал многого, но не того вопроса, который задала ему девчонка, которая забралась на пригорок. Худая, как дворовая кошка, с огромными зеленущими глазами, дрожащая от холода, с жутким шрамом на лице и двумя мечами за спиной. Шрам тянулся глубокой полосой наискось через лоб, бровь, скулу и убегал к уху.

Он начинал думать, что зря они изловили одного зайца, а не двух. Одного на всех точно бы не хватило. Да что там – одного бы с трудом хватило ему и Пайкелу, чтобы утолить голод после дороги!

«Хоть напоить их горячим надо. Путешественники по мирам засратые. И как угораздило?»

Голос у девчонки оказался звонкий. Она даже не поздоровалась, с ходу выдав:

– Какое это время и место?

Айвен пожал плечами, как будто у него не спросили ничего странного. То есть, вопрос-то этот был самым обычным делом после хорошей попойки, да и звучал чаще как «где я?», но сегодня явно был не тот случай.

«Хотя кто ж их разберет?»

– Ты б хоть поздоровалась, девушка, – укоризненно проворчал он. – Сегодня шестнадцатый день месяца Закатов. Мир с утра был вродь как Абейр-Торил, континент Фаэрун. Мы в Рашемене, столица Иммилмар в полдне пути. Год… да хер его знает, какой год, не помню я.

Девчонка сглотнула, вздрогнув. Нервно облизала губы. А потом тяжело вздохнула и махнула рукой, разом сникнув.

– Не важно, какой год, – тихо ответила она, растирая шрам на щеке. – Это не то место и не то время. Спасибо.

Выглядела она такой несчастной и потерянной, что Айвену почему-то стало жаль ее.

– Как тебя звать-то? – спросил он. – И сядь сюда что ли, погрейся.

Девушка опустилась на бревно возле костра, протянув к огню руки в высоких перчатках.

– Цири, – ответила она, глядя на него. – Меня зовут Цири. А ты и?.. – она указала взглядом на его брата и второго пришельца-дроу.

Айвен покачал головой, поджидая остальных. Ну не по три ж раза за день ему называть незнакомцам себя и брата?!

Он наконец-то смог рассмотреть каждого неудачника, свалившегося на их с Пайкелом головы. У второй женщины, густо пахнущей сиренью и крыжовником, была чудная, округло-ладная фигура, весьма с толком затянутая сплошь в черное и белое. То бишь, так, чтобы демонстрировать, насколько хороша хозяйка одежды. На шее женщины красовалась бриллиантовая звезда, а из-за расстегнутого ворота белой накрахмаленной блузки и тонкой черной куртки с бархатными вставками виднелось пышное декольте. Правый рукав порвался, приоткрывая молочную кожу. На холеном лице застыла гримаска кислой усталой настороженности.

А вот двое мужиков, высоченных, как планетары, ему сразу не понравились. Первый, с короткой гривой светлых, с пшеничной рыжиной, волос, был широкоплеч и бандитски хорош, как мечта девок, забивавших головы придурью о благородных разбойниках. Не хватало разве что залихватски расстегнутого воротника и щетины. Да вот только желтые глаза все портили и сразу сказали Айвену, что парень был похуже обычных разбойников. Никогда он не видел, чтобы хорошие люди так смотрели – как змеюка, нацелившаяся тебя сожрать. Да и движения были резкие, скупые, точные, как у механизма какого.

Второй был не лучше. Айвен опять попомнил недобрым словом баб, которые начали бы вздыхать с бледным страдальческим видом, едва увидев такое лицо.

Писатели, поэты и любые другие ремесленники пера и чернил, отличавшиеся более изысканным языком, нежели Айвен – сказали бы, что лицо Мелькора обладало прямо-таки кричаще броской, неприятной и надменно-яркой выразительностью.

У Айвена же было свое определение. Покороче. И попроще.

Рожа второго, что был в дурацкой черной короне с тремя гигантскими алмазами и с толстенной косой ниже жопы, всем видом просила кирпича, потому что смотрел он на все вокруг, словно считал себя розой рассветной, а все вокруг – навозной кучей.

«А, хрен с ними. Дойдем до Иммилмара, а дальше пусть гуляют на все четыре стороны. Не бросать же этих бесхозных тут на бездорожье, в самом деле».

Пайкел продолжал с почти детским восторгом разглядывать пришельцев, жуя заячью ногу и странно двигая челюстью влево-вправо. А вот дроу только что не совал руки в костер и изо всех сил пытался отогреться, поглощенный этим жизненно важным процессом.

Айвен кашлянул, понимая, что и девица, и пришлые почему-то внимательно смотрят именно на него. Разве что светленький косился на дроу брезгливо и недоверчиво.

– Значит, так, – пробасил дварф, шмыгнув носом и отхаркнувшись в костер. – Я не знаю, откуда вы взялись, но путники на дороге друг друга не бросают. Еды на всех не хватит, но сейчас хоть снега наберем и горячего отвара сделаем, чтоб вы тут все не повалились от холода. Я Айвен. Это мой брат Пайкел. А этот…

– Гоблин, – хрипловато процедил светловолосый.

Джарлакс мгновенно поднял голову, блеснув белым оскалом, и назидательно задрал в воздух указательный палец. Узкие темные губы глумливо скривились, обозначив морщинки возле рта.

– Я эльф, невежа. Джарлакс, очень приятно. С какой луны ты свалился, раз впервые в жизни видишь дроу?