Оружие мне вообще не слишком давалось. Что поделать — не интересовался я историей пушек! На фиг бы они мне сдались? Разумный подход Шерлока Холмса, предпочитавшего держать в голове только нужные сведения, мне весьма импонировал. Кто ж знал, что меня занесет на рубеж 16-17-го веков! И что умение взломать комп мне не пригодится, а вот умение модернизировать пушки — очень даже.
Да, я разбирался в огнестрельном оружии 21-го века. На уровне стрелять-разобрать-чистить-собрать. Но какой смысл знать устройство АК, если не знать сплавов? Впрочем, при культуре производства начала 17-го века, даже самые элементарные ружья и пистолеты создать — это целая проблема. Получались единичные экземпляры, которые стоили бешеных денег.
Впрочем, траты себя оправдывали — мои снайперы, например, экономили кучу денег на ведение войны, отстреливая командующих. Да и политику могли скорректировать в нужную сторону, убрав мешающего человека. Был бы в Польше нормальный король — сколько бы неприятностей мы поимели! А крутить их Регентским Советом было одно удовольствие.
Рокош Зебжидовского, например, принял такой размах, что я начал опасаться — не переборщил ли. Взрослый, самостоятельный король в Польше мне был на фиг не нужен. Я облизывался на Курляндию, и раздумывал, как ее безболезненно оттяпать. В одиночку Ливонское королевство с Польшей однозначно не справится, так что нужно было думать о создании союзов. И о более прогрессивном оружии.
Именно поэтому идея создания новых пушек мне буквально спать не давала. Да, то, что уже имелось у Ливонского королевства, превосходило разработки соседей. Но не сказать, чтобы кардинально. А нужно было совершить глобальный прыжок. Армия у Ливонского королевства так себе, во что обойдется помощь шведов — даже думать не хочется, так что вся надежда на то, что нормальное оружие мои мастера все-таки сделают. Ну и на крылатых гусар.
С последним было немного лучше. Те вояки, которых я сманил из Польши, обучили новичков. И, если судить по результатам столкновений с датчанами, обучили хорошо. К счастью, малолетний король Речи Посполитой ни на что не влиял, а Регентский Совет периодически «забывал» платить войскам жалование. Хотя, и при Сигизмунде в этом плане дело не слишком хорошо обстояло. Так что сманить новых крылатых гусар особой проблемы не составило.
Однако даже с таким козырем без нормальных пушек на поле боя делать было нечего. И я извращался как мог, пытаясь выудить из памяти хоть что-то полезное. Но когда не знаешь, а потом еще и забудешь… всё очень сложно. Так что я уже который год бился над тем, чтобы повторить «единороги», которые видел на экскурсии в Питере.
Конструкцию ствола я помнил весьма приблизительно. Что уж говорить о конической зарядной каморе! Так что я был искренне удивлен, когда удалось создать нечто похожее. Не уверен, что моя новая пушка абсолютно походила на «единорог», но явно была шагом вперед, что очень радовало. Снизился вес, упростилось заряжение, увеличилась скорострельность и улучшилась баллистика.
Но самое главное, что меня радовало особенно, стрелять это чудо могло не только ядрами, но и бомбами, и картечью, и даже разрывными гранатами, которые, правда, пришлось изрядно доработать. Блин, ну почему вместе со мной в прошлое не провалилось что-нибудь полезное? Например, склад с боеприпасами? Как в таких условиях можно мир завоевывать?
Я удобно устроился в кресле, придвинул чернильницу, взял перо и склонился над листом бумаги. Мне всегда легче думалось, если я свои планы рисовал в виде схем и таблиц. Получалось более наглядно и понятно. Итак, с чего бы начать?
Швеция. Корона мне так и не досталась, но я не больно-то к ней стремился. Если задаться целью и приложить усилия… мог бы вырвать. Но на фига? Швеция — посторонняя страна, судьба которой мне вообще безразлична. В политику я влез только затем, чтобы не состоялась война с Россией. Желательно — вообще никогда.
Да и зачем нужны атрибуты власти, когда гораздо важнее иметь власть реальную? А я ее имел. Поскольку влиял и на риксдаг, и на риксрод. В результате, Швеция уже вцепилась в Норвегию и готовится к войне за Сконе. А датчане — серьезный противник, и противостояние растянется года на три, если не на пять.
Ну а потом у меня в планах Польша. Поскольку почивший Сигизмунд был моим двоюродным братом, я имел на нее некоторые права. Почему, собственно, престол сыну отдали? Кто разрешил? Как смели проигнорировать мнение Швеции в этом вопросе? Словом, было бы желание, а повод найдется. И даже если в результате завоеваний Польша неожиданно кончится, можно двинуться западнее.
Однако противостоять в одиночку Речи Посполитой — занятие глупое. И довольно опасное. Угроза завоевания вполне может сподвигнуть шляхтичей забыть прошлые обиды и разногласия, и объединиться. Так что тут надо думать. Особенно о том, как соблюсти интересы Ливонского королевства.
Положение, в котором я находился, было немного странным. Ливонское королевство я получил при помощи Москвы, и наверняка мне не раз об этом напомнят. Попутно я умудрился прищемить хвост Польше, отняв некоторые земли. Только отсутствие короля, бардак в Регентском Совете и авантюра с Лжедмитрием мешали шляхтичам со мной разделаться.
Казалось бы, за моей спиной еще Швеция, но рассчитывать на это было глупо. Я не желал становиться их королем, не планировал нести за них ответственность и уж точно не собирался делать Швецию сверхдержавой. И хотя пришлось организовывать продолжительную войну с Данией и завоевание Норвегии, зато теперь на своем плане я мог изобразить Швецию огороженной от России. И от себя тоже. С такими «помощниками» недолго потерять всё, «что нажито непосильным трудом».
Я не обманывался насчет Ливонского королевства — оно было недостаточно сильным и самостоятельным. Содержать огромную армию — это быстро спустить все имеющиеся деньги. А у меня в Риге строилось здание новой академии, облагораживались дороги и постоялые дворы, постепенно искоренялись остатки крепостничества… Пришлось серьезно потрудиться, чтобы провозгласить свободу религий и свободу человека. В более мягких выражениях, разумеется, и надергав цитат из Библии, но тем не менее.
Удалось мне это не иначе, как чудом. И то, только потому, что я был завоевателем, и в данном статусе мог диктовать свои правила. В свое время, дворяне (в отличие от торговцев) переходить на мою сторону не спешили. Ждали, когда победитель определиться. Так что отмена крепостничества — это был еще довольно щадящий вариант ущемления их прав.
Завоевание Эзеля было очередным пунктом мероприятий по вовлечению соседних стран в торговую обойму Ливонского королевства. В этом деле помощь Швеции оказалась не лишней, своими силами я ничего бы не навоевал. А тут получил кусок территории, который теперь принадлежал мне лично. И теперь главное — грамотно распорядиться ресурсами.
Оксеншерна в очередной раз подозревал меня в нечестной политической игре, и был абсолютно прав. Я собирался сделать так, чтобы все более менее значимые должности на Эзеле занимали мои люди. И в армии в том числе, что будет не так уж сложно, учитывая, что им тоже «забывают» платить жалование. Так что, по самым скромным расчетам, года через два, остров будет под полным моим влиянием. И у меня уже есть список влиятельных шведских купцов, которых я обязательно втяну в свои расклады.
Список русских купцов тоже имелся. И, кстати, Смута не особо им мешала. Многим вообще было параллельно, что там в Москве твориться, и кто на троне сидит — лишь бы доходы шли. Но я надеялся, что после того, как Скопин-Шуйский разгребет бардак, взаимодействие станет более плодотворным.
В Москве, вроде бы, пока все шло нормально. Михаил Васильевич благополучно стал царем и начал наводить порядок. А пока он разбирался с нелояльными боярами и Лжедмитрием II, Делагарди отправился усмирять Болотникова. Вот ведь, блин! Как я не оттаскивал его от России, всё равно он туда прорвался. Похоже, это судьба.
Гермоген, отважно выступавший против Лжедмитрия I, пришелся ко двору Скопину-Шуйскому и был назначен патриархом Московским. Колоритная личность, ничего не скажешь. Толкал речи против засилья поляков, против самодурства бояр и агитировал за истинно русского царя. Правда, к моему удивлению, поддержал Ксению, когда та активно начала заниматься благотворительностью, и не призывал ее вернуться в терем.
