Разведка доносила, что при датском дворе кипели нешуточные страсти. Искали (и нашли) виновных в поражении, готовились к следующей войне и уже мечтали, какую контрибуцию сдерут со шведов. Нормальный процесс.

Иезуиты тоже мечтали по-крупному. Вот вроде серьезные люди, сами готовые обмануть кого угодно и привыкшие решать проблемы больше хитростью, чем мечом. Но иногда… совершенно не воспринимали реальность. Интересно, кто им сказал, что в Норвегии их ждут с распростертыми объятиями?

Да, реформаторы там повеселились на славу. И большинство жителей сменило религию только для того, чтобы сохранить собственную жизнь. Но что-то я не верю, что они сильно скучали по католичеству. Хотя… кто я такой, чтобы лишать людей иллюзий? Тем более, что под это дело удалось свалить на иезуитов частичное финансирование акции по помощи населению. Бесплатно, конечно, никто ничего раздавать не будет (недавний пример Годунова подтвердил, что дело это дохлое и неблагодарное), но и плату можно брать разную.

Царь Борис, кстати, прислал мне сразу два письма. Одно официальное, с признанием меня королем Ливонии, другое тайное, чтобы подтвердить договоренности о соблюдении русского интереса на моих землях. Я подтвердил всё, не моргнув глазом, ибо благодаря донесениям соглядатаев точно знал, что поход Лжедмитрия на Москву уже начался. Так что Годунову по-любому недолго осталось.

В эти события, конечно, можно было вмешаться. Например, отстрелить «царевичу» что-нибудь ненужное. Лучше всего голову. Но я не видел смысла. Кто мне за это спасибо скажет? Годунов? Не смешно. И кто даст гарантию, что поляки тут же не вытащат из запасников Лжедмитрия номер два?

Ну и потом… спесивым русским дворянам на своем горьком опыте следует убедиться, что никаких плюшек они от нового царя не получат. Просто потому, что тот дал полякам кучу обязательств. А, как известно, «кто девушку кушает, тот ее и танцует». Так что в первую очередь, Дмитрий будет удовлетворять польские аппетиты. Которые абсолютно безмерны и нереальны. Так что боярам не то, что новых благ не обломится, старыми делиться придется.

Мне оставалось только ждать. Поэтому, когда в конце апреля 1605-го пришла весть о смерти Годунова, мой человек, приставленный присматривать за Басмановым передал ему мое послание с приглашением срочно встретиться.

Пришла пора начать действовать.

К моему великому сожалению, Басманов не приехал. Вежливое письмо, правда, прислал, но оно никак не могло помочь моим планам. Я, конечно, мог понять Петра Федоровича — старый царь скончался и срочно нужно было застолбить место рядом с царем новым. Он же не мог знать, что всё это бесполезно! И предупредить его я не мог — такие вещи в письме не напишешь и даже самому проверенному посланнику не доверишь. Такое только лично можно сказать, причем предварительно убедившись, что рядом нет ни одной живой души. В том числе мух.

А ведь я хотел предупредить Басманова, чтобы тот не шел служить Самозванцу! Планировал даже соврать, что якобы раскрыл тайные планы иезуитов, и точно знаю, что никакой «Дмитрий» не царевич.

— А если все-таки царевич? — усомнился Густав.

— Да какая разница? — отмахнулся я. — Он же придурок! Вместо того, чтобы постараться и вписаться в местный расклад, постоянно гусей дразнил. Нарушать традиции и менять сложившийся уклад можно, если ты как следует укрепился на троне.

— Пожалуй…

— Мы же с тобой не ломаем через колено привычную жизнь наших подданных? Мало ли, что нам не нравится. Даже когда мы жили в России, старались соблюдать местные традиции. А уж обзаведясь короной Ливонии и вовсе стараемся пример подавать, как надо правильно жить. Где еще это видано, чтобы у короля пары-тройки фавориток не было?

— Какие еще фаворитки? — возмутился Густав. — На жену времени не хватает! Стыдно даже — она ждет, а у нас вечно какие-нибудь дела.

— Да, с Катариной нам нереально повезло, — согласился я. — Ни скандалов, ни выяснения отношений, ни вселенского плача о загубленной молодости… даже никаких попыток завести любовника.

— Ещё чего!

Правду все-таки говорят, что браки заключаются на небесах. Для такого человека как я, в принципе не желавшего обременять себя узами брака, Катарина оказалась действительно идеальным вариантом. Ее терпимость, мягкость и умение подстраиваться под обстоятельства были воистину бесценными. Мне, живущему уже вторую жизнь, было с чем сравнить, так что я сумел искренне полюбить свою супругу.

Жаль, что мирная жизнь не могла продолжаться долго. Но о том, что датчане захотят взять реванш, я знал. Даже куда хотят направиться знал. Не зря моя разведка хлеб ела. Хотя… я уже говорил, что хранить информацию в 17 веке просто не умеют? Кристиан о своих планах трубил чуть ли не на весь мир. Очень уж его задела моя рекламная кампания, по итогам которой датчане выглядели полными неудачниками.

Я, кстати, погорячился, предположив, что понадобится лет 20, чтобы шведы уверовали в свою победу. Сила печати велика! Все вокруг говорят, что была Великая Победа? Значит, так и было. И какая разница, кто что видел и помнит? Авторитет Столарма взлетел до небес со скоростью космического корабля.

Взбешенный несправедливостью, Кристиан решил показать, кто тут на самом деле самый крутой воитель. И на сей раз, не став размениваться на всякие Норвегии, ринулся прямиком на Кальмар, прихватив с собой шеститысячное войско. Да друг ты мой ситный! Мы тебя с прошлого года там ждем!

На Норвегию датчане не то, чтоб совсем начхали, но и особых мер по ее защите не предприняли. Подкупленные мной контрабандисты с успехом отутюжили те несколько кораблей, которые были отправлены на разведку. А в Норвегию я отправил наемников.

Да, это не полноценная армия. Но армия там и не нужна была. Цель стояла не разрушить и ограбить, а призвать под мою руку, пообещав разные плюшки.

Я уже имел дело со шведским дворянством. И видел, как неохотно они исполняют свои обещания. Так что самые «жирные» норвежские куски захватит моя личная армия. И я имею в виду не только серебро Конгсберга, но и медь в Рерусе и Лёккен-Верке. Тоже пока не открытую, но сулящую просто сказочные перспективы.

Зато я решил уступить шведам золото. Повздыхал, погладил сочувственно по голове свою внутреннюю жабу, но другого выхода просто не увидел. Надо было кинуть хоть какую-то кость. Я и так собирался обломать шведов по полной программе. Ибо все территории, которые завоюет моя частная армия, достанутся лично мне.

Утешало только то, что золота было немного, и навести на него можно было своих самых ярых недоброжелателей. Тогда они сами друг друга схарчат. А Оксеншерна пусть посмотрит на это и непредвзято оценит, получится ли из дворян двигатель светлого будущего. Что-то подсказывает мне, что вряд ли.

Радовало одно — не только мне приходилось бороться со спесивыми знатными особами. Датский король Кристиан сталкивался с такими же проблемами. Если не хуже. Его план войны одобряли не все, тащиться воевать со Швецией тоже далеко не все хотели, так что против нас выступило войско в 4,5 тысяч пехоты и полторы тысячи конницы.

С нашей стороны пехоты было почти шесть тысяч, а конницы около двух тысяч. Причем 2/3 — созданные мной крылатые гусары, которых как раз требовалось обкатать в бою. До польского эталона они, возможно, не дотягивали (это проверять надо), но против датчан должны были себя показать.

Дополнительным плюсом было оружие. В большинстве своем либо контрабандное, либо отнятое у тех же датчан при завоевании Норвегии, либо то, что было не жалко продать из моих разработок. Его было огромное количество. И сумма на его покупку была затрачена внушительная. Особенно в свете того, что казна еще с прошлого раза мне осталась должна за подзорные трубы — трофеи не покрыли их стоимость.

Поскольку я прекрасно знал, что с деньгами у Швеции было не очень, я заранее разработал план, по которому оплата шла норвежскими землями. Сколько бумаги было изведено на договоры и протоколы — сказать страшно. И уступать мне, разумеется, не слишком хотели. Потому как личная собственность и государственные земли — это две очень большие разницы. Тем более, что я не являлся королем Швеции. В данном случае это было мне только на руку.