— Ты бы выстрелил в нас?

— Я стрелял в вас, — ответил тот.

— Ты стрелял рядом. Ты не в нас стрелял.

— Если бы Сантал не одумался, я шмальнул бы в вас, — Ривс резко остановился около комнаты отдыха.

— От чего-то я именно так и подумал, пришлось взять управление на себя, — скривился Ленс.

— Сантал хотел снизиться? Несмотря на предупреждение?

— Да, у него свой кодекс чести.

— А у тебя?

— А я хочу жить, у меня есть мама, — пожал плечами рыжий пилот. — Я не хочу лезть под твои пули.

— Правильно думаешь.

— Твою мать, Ривс! Но я же твой друг! — с обидой выпалил парень. В его еще детских глазах плескалась дикая обида на Дримса, на этот проклятый мир, на тварей, на всех!

— Ты мой друг, Ленс, — Ривс похлопал парня по плечу, — именно поэтому я бы выстрелил.

— Ривс, тут нет логики! Я — твой друг, но ты бы в меня выстрелил! — взвился Ленс, взмахивая шлемом, чуть не заехал по лицу капитану, но тот с кошачьей грацией и быстротой увернулся от удара.

— Я хочу, чтобы ты жил. Я не хочу, чтобы ты умер. Поэтому эти алкаши должны починить все эти гребанные вертушки! ВСЕ! Они их починят лишь, когда будут трезвые, — повысил голос Дримс. — Мы не выдержим этого штурма, особенно с тремя вертолетами. Неужели ты этого еще не понял?! А для того, чтобы они не пили, чтобы не пили наши гребанные сослуживцы, они должны бояться и нести службу как полагается. Они не боятся за своих родных, так пусть боятся за себя! Понимаешь?

— Но ты бы выстрелил в мой вертолет… — прошептал Ленс. — Датчик оповещения визжал как резанный…

— Ленс, я довольно меткий, я бы выстрелил туда, где не смог бы повредить вашему вертолету, — хмыкнул Ривс. — От пробитого потолка еще ни один вертолет не падал. Но никто этого не должен знать, понял?

— Сукин сын! Я, знаешь, как испугался?! — заржал Ленс. — Удивляюсь, что у меня штаны сухие!

— Только Санталу не говори об этом, пусть боится дальше и думает, что я целился в двигатель.

— Ты — сволочь, — изрек Ленс.

— А что поделаешь? Жить мне хочется, и тебе хочется, — усмехнулся капитан, хлопая друга по плечу.

— Только не особенно получится, — появился Лавджой. — А я как раз за тобой пошел, Дримс, — капитан выглядел особенно мрачным. То ли тусклые лампы в коридоре, горевшие через одну, делали его воплощением ужаса и мировой скорби, то ли действительно случилось что-то неприятное. — Полковник тебя зовет. Немедленно.

— Ленс, этих тварей в бочку окуни, надавай им п…лей и пусть чинят вертушки. Я приду — проверю. Понял? — распорядился Ривс.

— Так точно, господин капитан, — вытянулся в струнку Ленс и потрусил к сослуживцам.

— Хороший паренек, — одобрил Лавджой, когда оба капитана направились в сторону холла по скрипучему старому коридору пристройки, украшенному трещинами в штукатурке и черной плесенью, разраставшейся у плинтусов.

— Хороший, — согласился Дримс. — Но тут ему не место.

— Кто его знает, где чье место? — философски заметил Лавджой, вообще-то не склонный к размышлениям на высокие материи.

— Лавджой, а с чего это ты пошел меня искать? Ватцлава сожрали что ли? Или Лэндхоуп меня до звания генерала повысил?

— Не дождешься, — Лавджой пнул дверь, отделявшую общее здание от пристройки и свернул к лестнице, чуть не споткнулся о груду досок (что они тут делали, не знал никто, но судя по паутине и хлопьям пыли, лежали они на этом месте не один год), матюгнулся, потом продолжил прерванный диалог. — Ватцлав нажрался. В усмерть.

— Ватцлав?! — поразился Ривс. — Да его при виде водки перекашивает, а ты говоришь, нажрался.

— Тут, похоже, все мы сейчас нажремся. Старик так просто звать меня через пару часов после совещания не будет, да еще и искать тебя отправлять. Чует мой нос: дело не чисто.

— Подожди пророчествовать. Сейчас дату эвакуации узнаем, легче станет, — капитан толкнул дверь в приемную, потом вошел в кабинет и остолбенел.

В доме на Абрикосовой улице во Фритауне опять было неспокойно. Атмосфера накалилась до предела. Нил едва себя сдерживал, меря кабинет широкими шагами, он хотел крушить и уничтожать все вокруг. С каким-то особым наслаждением он рвал на мелкие куски какую-то бумажку, бормотал неясные проклятия себе под нос и иногда пинал письменный стол или книжный шкаф, оказывавшиеся у него на пути. Нил никогда не страдал излишним спокойствием, но сейчас казалось, что он способен убить кого-нибудь.

Наконец в бессильной ярости Нил швырнул клочки бумажки на пол, бросился в кресло за столом и несколько раз ударил по массивной столешнице, выкрикнув несколько ругательств. Именно в этот момент дверь отворилась, и зашел Дарел, в черном с белым жреческом облачении.

— Вижу, тебя что-то вновь разозлило? — осведомился невозмутимый жрец.

— Да, Дарел, меня что-то разозлило! — рявкнул Нил.

— И что же это было на сей раз?

— А ты не догадываешься? — взвился брат Джонатана II.

— Ты уж прости, друг мой, но в последнее время тебя постоянно что-то злит и выводит из себя, — жрец невозмутимо уселся на диван в свой любимый угол.

— И согласись: поводы для злости у меня есть.

— Хорошо, Нил, — воздел очи к потолку Дарел, поняв, что вытянуть из любовника что-либо без вопросов и уговоров не получится, — что на сей раз тебя так разозлило?

— Мало того, что мне придется жениться на женщине, так еще и ее мамаша висит на мне и желает близости! Дарел, она мне письмо оставила в кабинете! Свидание назначила! И ведь я даже не знаю, как мне от нее избавиться!

— Нил, это не повод впадать в ярость, — отмахнулся Дарел.

— Не повод?! — Нил взвился к потолку. — Не повод?! Вот, значит как? Ты больше не любишь меня?!

— Что за чушь ты несешь? — холодно спросил Дарел. — Мы с тобой об этом уже тысячу раз говорили, не хочу возвращаться к этому спору. Как бы не было больно, но тебе придется через это пройти и жениться на Изольде. Без ее связей, сторонников и, — как бы не было противно уже мне! — жрецов Сета, с которыми она нас свела, нам не одолеть Талинду. Данный пункт не подлежит изменению.

— Иногда мне кажется, что ты просто используешь меня, — заявил раздосадованный Нил.

— Это тоже глупости, ты прекрасно знаешь, что все это я придумал ради тебя, — вновь отмахнулся жрец. — Что же до Генриетты… постарайся ей намекнуть, что ты женишься на ее дочери, и вследствие этого не можешь даже помыслить о ней. Она будет тебе все равно, что мать. А это уже инцест.

— Не поверишь, именно это я ей и сказал в прошлую нашу встречу. Она подсунула мне это письмо теперь. Она не желает ничего понимать.

— Хорошо, я поговорю с ней, как жрец и духовный наставник, — хмыкнул Дарел, потом резко посерьезнел. — У нас начинаются неприятности.

— Какие? — мгновенно переключился Нил. — Вот только не говори, что всплыли наши переговоры со жрецами Сета!

— Если ты не будешь об этом орать, то не всплывут, — нахмурился Дарел. — Нет, конечно, нет. Королева засуетилась. Теперь и около наших сторонников начинают крутиться шпионы Бодлер-Тюрри, они присматривают за нашими друзьями. Нашего человека в Летном сняли с должности. Официально за то, что он скрыл при поступлении на работу сведения о своей судимости. По факту: кто-то из мальчишек донес на него, вот только кому? И, надеюсь, ты понимаешь, что за тобой тоже следят? Придерживайся нашей версии и ничего другого никому не говори.

— Конечно, конечно, — пробормотал Нил. — Думаешь, это серьезно?

— Этого стоило ожидать, ты же не думал, что Талинда будет сидеть и ждать, когда мы ее сбросим с трона? Нет, ей этого просто не дадут сделать. Не она сообразила, так ее пес Бодлер-Тюрри, — пожал плечами серенький жрец.

— Когда они за нас возьмутся всерьез, как думаешь? — Нил уселся рядом с другом, ему стало не по себе. — Скоро?

— Ответ она уже дала, только не сама, а через послов других стран. Она пригласила послов Венленсии в Замок Королей на переговоры и прогулку, во время которой продемонстрировала им живого и здорового принца Лоуренса. Было это пару недель назад, теперь же они подтвердили это в интервью. Так что девчонка уже начала отвечать.