Яков Шпренгер, Генрих Инститорис «Молот ведьм»

Ника взяла себя в руки, что далось ей нелегко, и вызвала «скорую» и полицию. Потом они с Ариной принялись отпаивать валерьянкой соседку. Врач Илье, к несчастью, уже не понадобился: длинное, остро заточенное лезвие необычного по форме ножа вошло прямо в сердце. Мужчина умер почти мгновенно. Зато медицинская помощь понадобилась старенькой соседке, так как той стало совсем плохо.

Прибывшая следом за врачами полиция допросила женщин, тщательно обследовала место происшествия, сняла отпечатки пальцев со всех, попавшихся под руки предметов, и довольно быстро, как показалось Арине, уехала.

– Бедная Ника, – опять запричитала Арина на самых высоких, доступных ей нотах, – не успела сестру похоронить, как на неё ещё один покойник свалился. И такой жуткой смертью умер, врагу не пожелаешь! Увела его за собой покойная жена, решила, что незачем любимому одному на этом свете маяться!

– Чушь собачья. Может, это он сам? – предположила я. – С горя покончил жизнь самоубийством – не вынес разлуки.

Арина долго сверлила меня мрачным взглядом и, наконец, отчеканила:

– Это! Определенно! Люба! Его прикончила! Если бы ты только могла видеть его глаза, переполненные ужасом, ты бы не спорила! Думаешь, чего это он так испугался, что позволил себя зарезать, как беспомощного цыпленка? Да только того, что покойница ожила и вылезла из гроба!

– А где она ножик-то взяла? – спросила я ехидно. – На кухню сбегала за ним? А он всё это время сидел, трясясь от страха, и терпеливо ждал, пока его прирежут?

Бедная Арина явно сбрендила. Притом в тяжёлой, малоизученной форме. Надо же такое удумать: покойница встала из гроба и укокошила живого человека! Да еще ножом, как банальный убийца. Глупость несусветная!

В первую минуту мой простенький вопрос об орудии убийства поставил приятельницу в тупик, но она быстро нашлась.

– Да мало ли откуда мог взяться нож! Может, Илья сам приволок его из кухни. Яблоко, к примеру, чистил или газетную страницу разрезал.

– Не говори ерунды! Не могла абсолютно мёртвая тетка убить здорового и сильного мужика. А если, к примеру, она впала в летаргический сон, а потом проснулась, у неё всё равно не хватило бы сил, чтобы всадить нож в человека, к тому же в мужчину. Она ж до этого месяц тяжело болела, так что полудохлая была, ясно как день. И вообще во всех страшных легендах покойники оживают и на всех кидаются за два часа до полуночи. Или что-то в этом роде. Но не среди бела дня, когда кругом полно народа. Да и стал бы этот самый Илья ждать, пока его убьют! Небось бежал бы, не разбирая дороги, вон из квартиры. Или на помощь звал.

– Может, задремал?

– И не заметил, как покойница из гроба выбралась и подкралась к нему? – скептически произнесла я. – Представляешь, какой бы там грохот стоял, пока этой Любе, с трудом очухавшейся от летаргического сна, удалось бы оттуда выбраться без посторонней помощи.

– А почему бы ему и не впасть в тяжёлый сон. Тем более, что он был давно уставший и весь в нервах. Вот у меня, к примеру, был один знакомый, он так крепко спал, что не просыпался до тех пор, пока над его ухом жена не начинала бить половником в сковородку. Никакие будильники не помогали, только сковородка. А ты говоришь! И кто ж, по-твоему, мог убить Илью, если кроме покойницы в квартире никого не было?

– Откуда мне знать? Сам зарезался.

– Мог бы найти менее кровавый способ ухода из жизни.

– А ему именно такой понравился. Или же в квартире всё-таки кто-то был.

– Не было там никого. Полиция всё обшарила. В шкафах покопались, даже под кровати заглянули и на антресоли. Везде порыскали, заметили б даже кошку, если бы она там была.

– Значит, убийца успел уйти.

– Соседка всё время у себя под дверью стояла, и не слышала, чтобы из квартиры кто-нибудь выходил. Не мог же он испариться, в самом-то деле! И никаких следов не оставил. И Ника, и я, и Нина Павловна – мы все втроём верим, что это сделала Люба.

– Кто такая Нина Павловна?

– Соседка, я разве не сказала? Так вот, почитай серьёзные книги, там написано, что обычный человек, если в него после смерти вселяется злой дух, становится невероятно сильным физически. С Любой такое как раз и случилось, ты бы видела её лицо! Она улыбалась сатанинской улыбкой!

– Это ещё не доказательство вины, – я пыталась урезонить приятельницу, но её уже понесло.

Арина плела такое, что я с трудом подавила в себе желание немедленно вызвать бригаду «скорой психиатрической помощи». Минут пять я терпеливо слушала истории про вампиров, колдунов, духов и прочую нечисть, а потом мою голову весьма кстати посетила удачная мысль:

– Слушай, а балкон?

– Какой балкон?

– Разве в квартире Никиной сестры нет балкона?

– Есть, разумеется.

– Может, преступник ушёл через балкон? На каком этаже квартира?

– На восьмом. Знаешь, один из сыщиков выходил на балкон, но никаких следов преступника там, похоже, не обнаружил.

– Так он тебе и сказал про следы, держи карман! – злорадно фыркнула я. – На то он и детектив, чтобы не выкладывать посторонним тайны следствия.

– Нет, Ксюш, балкон тут ни при чём. Илью убила Люба, и это абсолютно ясно. Одна ты упрямо прёшь против фактов, – укорила меня Арина, окончательно утратившая способность рассуждать здраво.

– Ну ладно, Люба так Люба, что тут поделаешь, – примирительно произнесла я, видя, что Арина всё больше распаляется. – Может, кофейку попьём, раз уж не спим?

Арина побежала на кухню варить кофе, а я принялась расхаживать по комнате, думая о том, как уговорить подругу показаться врачу. Что-то совсем она плоха на голову стала, видать, отъезд Ромы так вредно подействовал на бедняжку. А тут еще эти Никины родственники как на грех не ко времени поумирали почти у неё на глазах. Да от такого зрелища кто угодно мозгами тронется. Ко мне, конечно, это не относится, я женщина невероятного мужества и стойкости. И притом весьма твёрдого ума.

Я подошла к очаровательной горке, купленной Ариной совсем недавно на какой-то выставке мебельного ретро, и принялась разглядывать её содержимое. Среди посуды и миленьких фарфоровых безделиц, на тёмно-синем блюдце с золотой каёмочкой, лежал большой шар из горного хрусталя. Открыв стеклянную дверцу, я взяла вещицу в руки. И тут же за моей спиной раздался истошный вопль Арины:

– Не тро-огай!

От испуга я едва не выронила шар на пол. Поставив чашки с кофе на стол, Арина начала торопливо оправдываться:

– Извини, но это Никина вещь. Магический кристалл, его нельзя трогать никому. Не дай Бог, уронишь! Тогда нам всем несдобровать!

– Никина вещь? И давно она держит у тебя своё имущество? Или она уже тут живёт? – Я вспомнила вещи в прихожей, которые никак не могли принадлежать Арине: громадный чёрный зонтик-трость, чёрные же туфли сорокового размера на низком каблуке, тёмный плащ-балахон из гардероба женщины довольно крупной и высокой, к каковым моя подруга не относилась.

– Да, у меня и живёт, но временно. Понимаешь, бедняжке негде жить. Затеяла в своей квартире ремонт, решила у сестры перекантоваться. Всего-то недели две-три. А тут такое! Сначала Люба умерла, а потом с её мужем такое несчастье. Теперь она никак не может идти в ту ужасную квартиру, понимаешь!

– Квартиру-то наверняка опечатали?

– Не в этом дело! Она думает, что Люба вернется туда. Это ведь её квартира, почему бы не вернуться? Вот Ника и попросилась ко мне, только боится, что сестра и тут достанет. Как Илью. Вчера я всю ночь глаз не сомкнула, сегодня то же самое. Только глаза закрою, так и вижу: открывается дверь и в комнату входит Люба, вся в белом, – Арина смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами.

Совершенно неожиданно для себя я ощутила прилив необъяснимого страха. Показалось, что в углах комнаты, там, куда не попадал свет оранжевого торшера, шевелились смутные тени.

Через окно, в узкую щель между неплотно задёрнутыми занавесками, медленно вползал тягучий и липкий ночной мрак. Из тёмной прихожей донесся едва слышный шорох. Арина вздрогнула и ещё шире распахнула большие испуганные глаза. Я вскочила и тут же с досадой снова плюхнулась на диван: в комнату вошла фокстерьерша. Вероятно, спала у входной двери. Собака уселась возле Аришиных ног, невозмутимо зевнула, почесала задней лапой ухо и принялась искать в шерсти блох. Я разозлилась, больше, конечно, на себя, чем на свою свихнувшуюся подругу. Психоз, оказывается, штука заразная!