— Я бы хотел поговорить с тобой тет-а-тет. Если ты не против. Не очень долго.

Коннер согласно замычал и помахал Константину. Профессор молча повёл плечами:

— Как знаешь. Завтра утром приезжай. А от меня двинем сюда искать ответ. — Он подмигнул ему. — Попробуем всё уладить. Не кисните тут. — И ушёл, закрыв за собой дверь, оставив после себя только едкий запах крепких сигарет.

***

Тим никак не решался посмотреть на Коннера снова. В голове всё смешалось. Он не знал, что и думать, и в то же время впервые за столько дней его разум был ясен.

Он осторожно перебрался на диван, сев лицом к Коннеру, нервно закурил и подался вперёд, всматриваясь в его лицо. Его персонаж был точно таким, каким Тим видел его в своих мыслях. Волосы точно такой же длины. Родинки расположенны точно так же. Даже глаза такого же оттенка ясного синего неба в морозное утро.

Тим протянул к нему руку и провёл по волосам. Мягким, немного непослушным, коротко остриженным.

— Ты совершенство, — едва слышно пробормотал он. Замер, увидев на лице Коннера смятение, и нервно одёрнул руку.

Ему было неловко. Он повёл себя с чужим человеком так, будто тот правда был всего лишь его созданием. Тим отвёл взгляд и глубоко затянулся, потом выдохнул дым в сторону, стряхнул пепел в платочек на столе и спрятал лицо в руках.

— Вы выглядите нездоровым, — неуклюже перевёл тему Коннер. — Усталым.

— Сложно поспорить. — Тим снова затянулся. — Расскажи мне о себе. — Он попытался улыбнуться.

— Вы всё и так знаете. — Коннер покачал головой. — Все мои воспоминания вам известны, мистер Дрейк.

— Тим. — Тим потушил окурок и бросил в слюнявый атласный платочек. — Меня зовут Тим. Ты можешь звать меня Тимом. У меня очень паршивый характер, так что советую тебе порадоваться, что я разрешил называть меня по имени. — Он обхватил себя руками. — И я хочу послушать твою историю.

Коннер молчал какое-то время, задумчиво рассматривая его. О чём он думал? Задавался ли вопросом, почему именно Тим стал его автором?

— Хорошо. — Коннер вздохнул. Он вытянул ноги, сложив их на журнальном столике, и откинулся назад. Сцепил руки в замок. — Я родился и вырос в Метрополисе… — начал он. Тим опёрся о спинку дивана, подпёр рукой голову и задумчиво уставился на Коннера, впитывая каждое его слово.

Он знал эту историю. С первой до последней минуты. Он знал даже больше, чем знал сейчас Коннер, и всё же готов был выслушать её из его уст. Будь он склонен к быстрым суждениям, он бы уже сейчас сказал, что этот момент — лучший момент в его жизни.

Он сидел рядом со своим персонажем — кем бы он ни был, выдумкой или настоящим человеком — и слушал его историю из его собственных уст.

— Давно я не видела вас в таком хорошем расположении духа. — Анита поставила перед ними по чашке кофе. — За сегодняшний день вы всего один раз съязвили. Какой прогресс.

— Во-первых: ещё не вечер. Во-вторых: я гораздо меньше язвлю, когда целыми днями сижу один. — Тим схватил со стола свою чашку. — А ты соскучилась по гноблению?

— Не то слово. — Анита закатила глаза. — Но если серьёзно. Да, вы сложный. Но уж точно не сложнее моего мужа и близнецов. — Она пожала плечами. — Общайтесь дальше. Я пойду попробую ещё раз включить ноутбук.

Тим посмотрел на притихшего было Коннера, и ему вдруг стало неловко. Он обернулся на Аниту и тихо окликнул:

— Анита?

— Да, мистер Дрейк?

Тим неловко постучал пальцами по чашке и выдавил:

— Спасибо за кофе.

— Спасибо за кофе, — повторил за ним Коннер. Анита облегчённо вздохнула и вскинула руки:

— Вот видите. И даже рожа от напряжения не треснула.

Тим возмущённо охнул и обернулся, чтобы съязвить в ответ, но не стал. Он замолк, услышав тихий смех Коннера.

Это был лучший смех, который Тим когда-либо слышал.

========== Часть восьмая ==========

В тот вечер Коннер вернулся поздно. Уезжая от Тима, он заскочил в «Чайку», оставил Кассандре ещё денег на лечение, и только потом, прикупив заодно большой стакан кофе, отправился домой.

Теперь Коннер точно знал, что ночью ему снова предстоит спасать Метрополис, а утром встать пораньше и съездить в суд. Он позвонил Кейт, чтобы обсудить с ней то, что узнал, но не смог почти ничего объяснить. Он даже сомневался, что Кейт реально понимает, чем занимается профессор Константин. С одной стороны, именно она как-то поняла, что только он сможет помочь Коннеру, а с другой — Кейт всегда была самой трезвомыслящей и приземлённой из всех, кого он знал.

Он сказал ей, что Константин и правда оказался тем, кто может помочь, и пообещал на следующий день явиться на работу. И даже решил, что сдержит это обещание.

В эту ночь он впервые был героем осознанно. Теперь он знал, где спрятан его костюм, знал, как находить места, в которых он нужен, знал, что нужно говорить. Он спасал людей, но снова и снова думал о Тиме Дрейке, о жёлтых кончиках его указательного и среднего пальца, о привычке постоянно запускать руку себе в волосы, о его голосе — теперь не звучавшем сверху. Мог ли тот действительно его выдумать? Мог ли детский восторг от ощущения собственной важности быть всего лишь словами, которые загадочный демон нашептал Тиму Дрейку, и которые писатель настучал на своей проклятой машинке?

Был Коннер настоящим или нет?

Но ведь он чувствовал. Жил. Дышал. Он до сих пор помнил прикосновение рук писателя к своему лицу. Помнил, что у того мозоли на пальцах правой руки, на указательном и большом. Помнил, что у Тима Дрейка сухая кожа. Доказывало ли это, что он настоящий, живой человек, а не выдумка?

Всё было слишком запутано. Но сейчас он, по крайней мере, нашёл узелок, который должен был развязать.

В шесть тридцать он заскочил в «Чайку». Кофейня ещё не открылась, но когда он постучал по стеклу, Стефани оторвалась от снимания стульев со столов и открыла ему дверь.

— Утречко, — улыбнулась она. В лучах утреннего солнца её кожа почти светилась. — Как дела?

— Сложно сказать. — Коннер поставил сумку на стойку, повесил плащ на вешалку и взялся за ближайший стул. — А у вас как?

— Ничего нового. — Стефани мотнула головой. — Кассандра кассу пересчитывает, сейчас выйдет к тебе. А ты чего так рано?

— Собираюсь в университет Готэма по делам. Хотел захватить у вас немного кофе. Даже термос принёс. — Коннер устало улыбнулся. Ему очень хотелось рассказать про писателя, и про то, что происходит с его жизнью, потому что в Готэме, кроме Кейт, Кассандра и Стефани с недавних пор были его единственными друзьями.

Но он не мог. И не стал.

— Запросто. Мы тебе и завтрак упакуем. Касс сегодня собирается в продажу запустить пончики с вишней. Мы тебе пару штучек прямо горячими отдадим. — Стефани улыбнулась, сложила руки на одном из стульев, всё ещё устроенном на столе, и посмотрела на Коннера мечтательно: — А что тебе нужно в университете?

— Расследуем кое-что с местным преподавателем.

— Утро, — хмуро, но спокойно окликнула их Кассандра. Коннер обернулся. Стефани убрала руки со стула и перескочила через стойку. Шепнула что-то Кассандре на ухо, и когда хозяйка кивнула, схватила с крючка передник и скрылась на кухне. Хозяйка «Чайки» включила кассу, открыла ящик и вложила туда поддон с бумажными деньгами и мелочью.

Ящик тихо звякнул, когда она его захлопнула.

— Спасибо, что со стульями помог. — Кассандра сонно посмотрела на него и ухмыльнулась. Коннеру осталось поставить на пол три. — Слышала, ты что-то «расследуешь»?

— Да. — Коннер сел на один из стульев. — Но это не по делу с меркуритолом. Это… ну. Личное. — Он поковырял пальцем край стола и подавленно посмотрел на Кассандру.

— Похоже, это что-то важное. Ты опять выглядишь, как побитый щенок, который хочет что-то сказать, но не может. — Кассандра устало вздохнула. Она начала включать кофе-машины и печку, чтобы они успели разогреться.

— Ну. — Коннер задумчиво склонил голову набок, раздумывая, что именно и как именно ей ответить. — Просто я встретил человека, который может всю мою жизнь изменить.