Работа была какой-то ужасающе монотонной. Бывали такие дни, когда они могли бездельничать часами, а бывали, когда постоянно что-то происходило. Сегодня был ни такой, ни такой день. Сегодня у них была работа, но время тянулось, будто кусок пластилина, и, казалось, никогда не закончится.
Коннер готов был закричать от радости, как только на улице начало темнеть. Вместо этого он просто встал и включил свет.
В семь часов Кейт оторвалась от компьютера, выпрямилась, задрала руки и потянулась, разминая косточки, постанывая то ли от удовольствия, то ли от боли в затёкших конечностях. Коннер частично был солидарен. Он принялся сохранять сделанную за день работу.
— Предлагаю в пятницу заглянуть в «Молли» и нажраться как ирландские свиньи. — Кейт развела руки в стороны и покрутилась на месте, прежде чем вернулась к компьютеру, правда, уже для того, чтобы выключить.
— Фу, Кейт, какие ужасные стереотипы. — Коннер шутливо сощурился, покрутил папку в руках и сунул в сумку. — Но идея мне нравится.
— Пойдём в «Молли», и будем пить до тех пор, пока не сможем встать с колен. А ты галстук будешь на голове носить. Как-то так, в общем. — Она стянула с ног чёрные туфли на шпильках и переобулась в кеды. В строгом костюме и небесно-голубых конверсах она выглядела как минимум странно, но Коннер уже давно привык к тому, что старшая коллега ставит удобство выше красоты.
— Как скажешь, босс. — Он снова улыбнулся: — А сейчас в «Чайку» заглянуть не хочешь?
Кейт выгнула правую бровь и посмотрела на него, всем своим видом воплощая фразу «меня окружают одни идиоты».
— Прости, дорогой, но мы с Робертом запланировали сегодня сводить Рэмси на «Артура и минипутов», что бы это ни было. Надеюсь, оно увлекательнее, чем наблюдать твои приступы мазохизма. — Она откинула длинную чёлку назад, проведя по волосам пальцами. — И что ты так за ней бегаешь? Влюбился, что ли?
— Просто не люблю, когда ко мне плохо относятся, — честно признался Коннер. Он открыл перед Кейт дверь и пропустил её вперёд.
— Надо было думать об этом до того, как поступать на юридический. — Кейт постучала кулаком по его лбу и пошла по коридору. — Пошёл бы в театральный, или где там на клоунов учат. Клоунов все любят.
— Ага. — Коннер выключил свет и закрыл за ними дверь на ключ. — Кроме тех, кто их боится.
— А те, кто боится клоунов — психически неадекватны, точно тебе говорю.
Коннер фыркнул:
— Ты как будто первый день в Готэме. Тут самый известный серийный убийца клоуном рядился. У них страх перед клоунами в крови. — Он покачал головой. Суд пустел очень медленно, хотя сейчас здесь было намного меньше людей, чем ещё пару часов назад. Коннер помнил те дни, когда они с Кейт засиживались над работой до полуночи, и выходили из своего кабинета в темноте, и каждый их шаг отзывался гулким и жутковатым эхом.
— Не могу сказать, что ты сильно страдал бы, если бы работал клоуном в Метрополисе, или где ты там учился. — Кейт толкнула тяжеленную дубовую дверь и вышла на улицу. Осень была прохладная и не дождливая, но они оба всё равно запахнули плащи. Коннер вскинул голову, рассматривая темнеющее небо, вздохнул и кивнул Кейт.
— Ну, не буду задерживать. — Он улыбнулся: — До завтра!
— Именно так. — Кейт улыбнулась в ответ, махнула ему рукой и сбежала вниз по ступенькам, мягко ступая резиновыми подошвами. Её уже ждал новый жёлтенький «Сааб», любимая машина её мужа.
Коннер закутался посильнее, мотнул головой, сделал ещё один глубокий вдох и тоже поспешил вниз.
Когда в детстве он смотрел «Двенадцать разгневанных мужчин» и хотел связать жизнь с юриспруденцией, он не представлял себе, что это будет так скучно.
***
Тим ещё в школе понял, что люди ему не нравятся. Они его утомляли. Они были слишком непредсказуемыми. А ещё они требовали внимания.
Он уже тогда хотел быть писателем и уже тогда знал, что многие писатели в душе немного мизантропы. Невозможно написать о чистоте человеческой души, не зная всю её подноготную. Чтобы найти «алмаз негранёный», создать образ, действительно достойный произведения искусства, нужно было перелопатить немаленькое количество человеческого дерьма.
С Тима было достаточно. Он устал от людей. Он ограничивал их в общении с собой, он не вылезал из квартиры без лишней необходимости, но всё равно был вынужден с ними общаться. И это раздражало. Господи, как это раздражало.
Ему просто хотелось, чтобы его никто не трогал.
Тим стоял на столе уже минут пятнадцать. Стол был вделан в стену вместо подоконника, чтобы днём он мог работать при естественном свете (архитектор был тем ещё идиотом, так что большую часть утра и дня солнце палило прямо в глаза). Окно Тим распахнул давно, проветривая комнату и слушая отвратительные шумы улицы, а теперь стоял на самом краю стола и смотрел вниз. Протягивал руки и трогал холодный воздух, пропуская его сквозь пальцы.
Шаг вперёд мог бы решить чёртову кучу проблем. Он бы избавил его необходимости контактировать с людьми. А ещё от дедлайна, приближающегося с каждым новым письмом от издателя. А ещё от необходимости придумать, как убить своего героя.
Но в первую очередь от людей.
Тим оторвал правую ногу от стола и выставил её вперёд, собираясь сделать шаг. Ветерок пощекотал ступню, похолодил пятку, но Тим даже не вздрогнул. Сейчас ему было совершенно плевать на любые ощущения, кроме постоянного раздражения.
Всего один шаг мог бы помочь ему.
В дверь постучали. Тим вздрогнул, поставил ногу на место и обернулся, но отвечать не стал. Посетитель постучал ещё раз, и этот стук отозвался в голове Тима каким-то смутным воспоминанием. Он сощурился и снова уставился на оживлённую улицу внизу, потому что воспоминание было слишком обрывочным и туманным.
Тим сделал вдох поглубже и раскинул руки. Он всё же решился. Он должен был шагнуть. Хотя бы для того, чтобы сбежать от того, кто так настойчиво ломится в дверь.
Всего один шаг. Всего один шаг решил бы все его проблемы.
Стук прекратился, и вместо него раздалась какая-то возня. А потом вдруг заскрежетал ключ в дверной скважине, и дверь со скрипом открылась. Тим не обернулся. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Собравшись с силами, он снова оторвал правую ногу от стола.
Кто-то схватил его за воротник кардигана и резко дёрнул назад. Тим рухнул прямо на стол, на ноутбук, печатную машинку и кучу поломанных карандашей. Он почти ощутил, как на спине и правом плече расцветают сиреневым синяки. Он удивлённо ухнул и распахнул глаза.
— Вы что, по-вашему, делаете? — прошипела ему в лицо темнокожая молодая женщина. Её волосы были собраны в тугой пучок на затылке, а тёмно-малиновый костюм с плечиками был идеально отглажен. Это Тим заметил даже снизу вверх, лёжа на столе.
— А ты кто вообще? — отозвался он, презрительно сощурившись. Женщина скрестила руки на груди и улыбнулась одним уголком губ. Тиму она уже не нравилась.
— Меня зовут Анита Файт. Меня нанял издатель, чтобы помочь вам дописать книгу.
— Мне помощь не нужна. — Тим перекатился прямо по ноутбуку на живот, поднялся на руках и принял позу поудобнее, спустив ноги со стола. — Я и сам отлично справляюсь. — Он начал рыться в карманах кардигана в поисках пачки с биди. У него ещё штук шесть точно оставалось.
— Вижу, как вы справляетесь. Пытаясь выпрыгнуть из окна. — Анита вдруг сняла туфли, взобралась на стол и, осторожно переступая через письменные принадлежности, потянулась закрыть окно.
— Я искал вдохновение. Для нового романа. — Тим нащупал пачку, достал биди и сунул в рот. Потом покопался в мусоре на столе, нашёл там коробочку спичек и чиркнул одной. Прикурив, он помахал спичкой в воздухе, а потом бросил погасшую картонку прямо на пол. Затянулся поглубже и уставился на Аниту. — Ты потревожила творческий процесс.
— Я вам жизнь спасла. — Анита слезла со стола и обулась. Теперь Тим мог рассмотреть, что туфли у неё подобраны в тон сумочке — золотистая крокодиловая кожа. Он даже поморщился, отметив про себя, как пóшло это смотрится.
