— С чего компания решила, что мне нужна помощь? — Тим выпустил дым Аните в лицо. — И кто ты вообще, психолог? Воспитательница? Студентка медицинского?

— Вы не отвечаете на их письма. Они решили, что у вас писательский ступор. — Анита отвернулась от него и стала осматриваться, так брезгливо морщась, будто вокруг как минимум свалка.

Тим, в общем-то, знал, что у него не идеальный порядок. Раз в две недели он собирался с силами и сгребал весь мусор в огромный чёрный мешок, за который потом платил какие-то баснословные штрафы, потому что не сортировал мусор.

Следующая уборка у него была запланирована на конец недели. Сегодня был понедельник. И выражение лица Аниты Тима, как минимум, раздражало.

— У меня нет писательского ступора, — наконец ответил Тим, стряхивая пепел прямо на пол. — Так кто ты, и почему они прислали именно тебя?

— Я же сказала. Меня зовут Анита Файт. Я работаю с алкоголиками и наркоманами, помогаю им преодолевать зависимости.

Анита увидела рулон пакетов на одной из полок книжного шкафа, схватила его и принялась разгребать завалы.

Мусор она сортировала. Чокнутая баба.

— Я не алкоголик. И уж тем более не наркоман. Мне и без этого хорошо, я же не Стивен Кинг. — Тим пожевал кончик биди и гордо вскинул голову: — Можешь проваливать.

— Ну да. Но у вас писательский ступор. Я сменила квалификацию около года назад, получилось неплохо. Помогла одной детской писательнице закончить роман. — Анита даже не обернулась.

— Девочка, — сказал Тим и скрестил ноги по-турецки, — вот кому, а детской писательнице точно нужна кислота, не ты.

— Вы всегда такой мерзкий? — Анита пошуршала пакетами и упаковками из-под фаст-фуда.

— Сейчас я ещё приятный и очень приветливый. — Тим снова стряхнул пепел на пол, потом затянулся ещё разок, потушил о край стола окурок и щелчком запустил в сторону Аниты. — Так с чего компания решила, что мне нужна помощь?

— Это очевидно. — Анита всё же обернулась. — А что вы делали на подоконнике?

— Ты тупая, что ли? — Тим закатил глаза. — Я же сказал. Искал вдохновение.

— Вы запойный, мистер Дрейк, — сказала Анита, разводя руками. — И я не покину вашу квартиру до тех пор, пока рукопись не будет закончена. Зачем вам, кстати, печатная машинка?

— Я на ней печатаю. — Тим достал ещё одну биди и снова чиркнул спичкой. — А что?

— Значит, я буду перепечатывать вашу рукопись на ноутбуке, — отозвалась женщина. — О чём вы пишете сейчас?

— Не твоё дело. — Тим подался вперёд. — Это моя книга. Моя идея. И мой поиск. — Он оскалился. — Я не просил тебя сюда присылать, проваливай из моего дома.

— Что, полицию вызовете? — Анита завязала один из пакетов и окинула его пытливым взглядом. — Если я скажу, что у вас проблемы с зависимостью, а я ваш врач, мне поверят. Родственников у вас нет, насколько я помню, так что звонить они будут в компанию, а компания с радостью подтвердит любую мою версию.

Она улыбнулась так, что на минутку Тиму стало не по себе.

— Вы мой, мистер Дрейк. И я вам ноги молотком переломаю, если вы попытаетесь сбежать раньше, чем допишете рукопись.

— Ты просто чудо. — Тим презрительно скривился. — Неужели ты правда такими методами смогла кого-то с наркоты снять?

— Я себя так веду только с засранцами. — Анита стянула пиджак и бросила его на гамак, который Тим не использовал ни разу с тех пор, как купил эту квартиру. — Советую вам сесть и написать что-нибудь, пока я убираюсь.

— Уже бегу. — Тим спустил ноги со стола, нащупал брошенные чешки и обулся. — У меня биди заканчиваются. Пойду куплю себе ещё пару десятков пачек. — Он потянулся до хруста, поправил сползающие свободные штаны и пошёл к двери в коридор.

— Я думала, вы затворник, — окликнула его Анита. Тим обернулся уже у двери и посмотрел на неё, всем своим видом демонстрируя, что большей идиотки в жизни не встречал.

— Ага. Поэтому я выбрал квартирный комплекс, в котором на первом этаже есть магазин эзотерической хуйни. Я могу из дома не выходить, чтобы достать биди. — Он снова затушил окурок, теперь уже о дверной косяк, и кинул его за спину. Порылся в карманах штанов, проверяя, на месте ли карточка и хватит ли ему налички, почесал лопатку и взялся за дверную ручку.

— Может, мусор заодно захватите?

Тим обернулся, взглянув на неё задумчиво, и довольно улыбнулся:

— Не-а. Я мусор собирался вынести в пятницу. Так что до пятницы я его трогать не буду. — Он дёрнул за ручку и вышел в коридор.

Анита ему не понравилась. Не от того, что была плохой, а от того, что лезла в его дела. Она не дала ему шагнуть в пустоту только для того, чтобы заставить его делать что-то по-своему. Тим не любил, когда его заставляли. Очень не любил.

Он спустился на первый этаж, даже не поздоровавшись с лифтёром и консьержем, торопливо пересёк холл и нырнул в эзотерический магазинчик у выхода.

Здесь, как всегда, приторно пахло благовониями, блестели пузатые позолоченные статуэтки Хотэя и чёрт его знает ещё кого, тяжелыми нагромождениями висели шейные платки, вязанные сумки и русские авоськи (что это вообще), а шкафы ломились от завалов ароматических свечей. Тим побродил по рядам, прислушиваясь к тихому перезвону музыки ветра, свернул к тому стеллажу, что стоял вплотную к окну. Его любимого вида биди было всего три пачки. Тим хотел купить упаковок пять. Или семь. Или действительно все десять. Он сгрёб в растянутую футболку три и принялся перебирать остальные, вертя перед глазами и вчитываясь в надписи на упаковках. А потом вдруг заметил на улице ребёнка. Он стоял с провинциального вида парой. Коренастый темноволосый мальчишка в синих шортах и белой футболке с жёлтым пятиугольником на груди. А на шее у него был повязан развевающийся красный плащ. Ветер в Готэме поднимался в самые неожиданные дни, наверное, из-за убогой архитектуры, но сейчас этот ветер был очень уместен.

Тим сощурился. Мальчик побежал, выставив перед собой кулак, и красный плащ словно въелся в сетчатку глаз. Тим, не глядя, сгрёб всё пачки биди, которые были на стеллаже, и метнулся к кассе. Заплатил, даже не глядя на кассира, зажмурившись, боясь потерять образ, и побежал к лифту.

Ему в голову пришла Идея. Вернее, она всё время была там. Но теперь у неё появилась форма.

И её нужно было воплотить. Прямо сейчас.

Тим плюхнулся на стул, швырнув пакет с биди рядом машинкой, вставил в машинку чистый лист бумаги и, размяв пальцы, принялся за работу.

***

Когда кто-то пытался сказать Коннеру, что он хоть как-то отличается от обычного человека, Коннер всегда смеялся и говорил, что слышать это, конечно, приятно, но вообще-то это не так.

В такие минуты он всегда рассказывал о своей сестре Рокси. Технически, она была его кузиной. Ужасающе дальней. Но они знали друг друга как облупленные. Иногда даже казалось, что они друг другу ближе, чем просто брат и сестра. Они видели друг друга голыми в самые разные моменты взросления, но ни разу у них не возникло бредовой идеи затащить друг друга в постель.

Рокси выросла в семье мошенника, который воспринимал её как вещь. На каникулы он скидывал дочь на отцов Коннера, и сама она потом говорила Коннеру, что это были лучшие недели любого года.

Рокси была творцом. Коннер уже не мог вспомнить, на кого она хотела учиться, когда они переехали в Метрополис в надежде поступить, но бросила обучение достаточно быстро. Коннер подозревал, что причина в том, что её отец не оплатил очередной семестр. А может, Рокси просто потеряла интерес.

Бросив университет, Рокси стала скульптором. Она покуривала травку иногда, спала со своими моделями, ходила на светские вечеринки, устраивала себе вернисажи и биеналле, продавала скульпты компаниям, занимающимися игрушками… развлекалась, как могла.

Коннер же заставил себя поверить, что он её полная противоположность. В своём наряде «обычного человека» он выучился в университете и стал адвокатом, надеясь, что однажды станет как Генри Фонда. И будет спасать невинных.