В этом, точка зрения Раупаха схожа с взглядами П.Я. Чаадаева, говорившего, что: «Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать».

Взгляд Раупаха на Россию самобытен и потому интересен. Используя при работе над своей книгой множество источников, этот взгляд вмещает многие выводы, приводимые в них, но при этом и содержит собственные ни на кого не похожие суждения.

Пытаясь объективно, безэмоционально и правдиво рассмотреть все перипетии прошлого и настоящего России, автор не лишен влияния на собственное мировоззрение идеологических установок, современных и популярным в то время, когда была написана им его книги.

Он находится под большим впечатлением от работ советского невозвращенца С.В. Дмитриевского, что проявляется в идеализации роли большевизма в сохранении территориального единства России, особом взгляде на Гражданскую войну и отстаивании мысли о возможности перерождения Советской России, под руководством Сталина, в Россию национальную, имперскую и даже «народно-монархическую».

Но подобные воззрения, также как и симпатии к фашизму и национал-социализму, встречавшиеся у значительной части Русского Зарубежья, были вполне объяснимы, для человека жившего в межвоенный период и являлись своеобразной данью времени. Идеологии фашизма, нацизма и национал-большевизма были очень модными и популярными в Европе 30-х годов XX столетия и не имели еще того кровавого следа, который протянулся за ними впоследствии.

Книга «Facies hippocratica» не могла быть понята большинством современников Р.Р. фон Раупаха, поскольку затрагивала очень острые и личные для каждого его соотечественника моменты собственной биографии. Но в известном смысле, она может помочь нам, людям, вступившим в XXI век, лучше понять прошлое нашего Отечества и выработать свой взгляд на те явления, которые происходят в окружающем нас мире.

К сожалению, при жизни автора этот его замечательный труд не увидел свет на русском языке, хотя он пытался вести ни к чему не приведшие переговоры об издании с парижскими «Последними новостями» П.Н. Милюкова, а затем с редактором рижской газеты «Сегодня» М.С. Мальрудом, где в №№ 316–353 за период с 15 ноября по 22 декабря 1936 г. появился небольшой и изрядно сокращенный отрывок из книги, озаглавленный «Воспоминания бывшего военного прокурора». Также не успел Р.Р. фон Раупах написать запланированные воспоминания о «деле Корнилова». Тем не менее, данная работа не осталась не замеченной, на неё ссылались ряд русских зарубежных публицистов (в частности Г.М. Катков), также она была включена в список книг запрещенных к ввозу в Советский Союз.

Выход в свет, впервые на русском языке, книги Р.Р. фон Раупаха «Facies hippocratica» в 2007 г. тиражом 1500 экземпляров, вызвал большой читательский интерес и множество положительных откликов в научной сообществе. Газета «Книжное обозрение» включило «Facies hippocratica» в рейтинг лучших гуманитарных книг 2007 года.

Как и первое издание, новая публикация воспоминаний полковника Р.Р. фон Раупаха призвана вернуть России ещё одно потерянное имя.

Началом русской революции принято считать февральские дни 1917 года. Взгляд этот ошибочен. Распад нашей государственности начался с позорной японской войны и ужасов Цусимы. Февральские события только заключили его.

Возникшая в далекой Сибири, быстро подавленная в Великороссии, революция 1905 года в наших западных окраинах приняла такие размеры, которые потребовали более двух лет для ее ликвидации. Эта ликвидация, совершавшаяся в 1906–1907 годах, завершилась военными судами. В одном из таких судов, учрежденном в Латвии, я был военным прокурором, и, хотя никаких записей в то время не вел, все же сохранившиеся мои обвинительные речи с помощью памяти позволяют восстановить ряд моментов, объединяющих революции 1905 и 1917 годов в одно оригинальное целое.

Во время Великой войны служба на фронте в качестве военного юриста позволила мне ознакомиться с армией, ее бытом, условиями, деятельности и причинами, обратившими впоследствии наши войска в главный фактор разрушения государственности.

Наконец, назначение меня А. Керенским в состав Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию действий бывших царских министров и участие в качестве члена, а затем председателя в Чрезвычайной следственной комиссии по делу о мятеже генерала Корнилова, поставили меня в известную близость к некоторым событиям нашей государственной и общественной жизни, позволили непосредственно ознакомиться с личностью и деятельностью их руководителей.

Ставя себе задачей показать лик умирающей России, дать эскиз общественных, бытовых и исторических явлений, которые предшествовали катастрофе, ей содействовали и ее сопровождали, я попытаюсь нарисовать ланд-карту, по которой читатель мог бы проследить тот путь, который неизбежно должен был привести и действительно привел бывшую империю к распаду.

Был бы очень счастлив, если бы сумел это сделать так, чтобы высказываемые мною мысли и идеи сохранили бы во все время этого пути известную плавучесть и не опускались бы сразу на дно мозгового аппарата читателя.

Изложить необозримую картину русской катастрофы по личным наблюдениям и воспоминаниям нет, конечно, никакой возможности, и потому большая часть моей работы составлена по литературным источникам и прежде всего по газетам и журналам 1916-го и 1917-го годов, из которых я заимствую не только факты, но также часто образа, сравнения и суждения. Богатый материал также после военная мемуарная литература, воспоминания, очерки, дневники и статьи. Пользовался я и разного рода публицистическими и научными трудами, имевшими отношение к разрабатываемой мной теме. Указание в каждом отдельном случае источников, из которых почерпнуто множество приводимых данных до такой степени испещрило бы текст ссылками и примечаниями, что связное изложение его стало бы невозможным, а внимание читателя постоянно бы отвлекалось. Поэтому источники я буду указывать лишь в тех случаях, когда самая оценка сообщаемых данных определяется тем, откуда факт заимствован, или кем именно мысль высказана. Там же, где этого нет, перечисление источников в тексте я буду избегать и ограничусь приложением к книге библиографии, которой при составлении ее пользовался.

От первоначального намерения включить в этот труд главы о мятеже Верховного Главнокомандующего генерала Корнилова и тех событиях Февральской революции, которые с ним непосредственно связаны, пришлось отказаться, так как их изложение требует метода исследования, не соответствующего принятому в настоящей работе.

Обстоятельство это, впрочем, на полноте книги не отразится как потому, что Корниловское движение является лишь одним из эпизодов революции, так и оттого, что историю этого движения я предполагаю выпустить в ближайшем будущем отдельным изданием.

Руководствуясь Лассалем, советовавшим прежде всего уметь честно смотреть в глаза «тому, что есть», я постараюсь не упустить никаких и ничьих достоинств и отменить все заслуги, но скажу и всю правду и о пороках.

Ничто не обходится так дорого, как склонность к самооколпачиванию и самоублажению. Нелепый оптимизм кровью записывается жизнью на народном организме.

Я предвижу всю ту грязь, которою меня будут обличать люди, склонные святое чувство любви к отечеству обращать в животный инстинкт, в котором всякое понятие о правде и добре заменяется невежественным эгоизмом, презирающим все кроме себя. Этим людям я хочу вперед сказать, что гнев не всегда вытекает из ненависти. Основанием его часто бывает глубокая и сильная любовь.

Давно и справедливо сказано:

«Умный человек может любить свое отечество как безумец, но не как дурак».

Военная Академия. – Служба на Кавказе. – Генерал Окулич-Казарин. – Дело об изнасиловании. – Дело князя Церетели. – Военные суды и солдаты.