По прошествии шести месяцев работы в ЧСК, полковнику фон Раупаху было поручено состоять членом, а затем заместителем председателя другой следственной комиссии – «Чрезвычайной комиссии для расследования дела о бывшем Верховном главнокомандующем генерале Л.Г. Корнилове и соучастниках его».
Генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов (1870–1918) был, как никто другой, обласкан Февральской революцией. Присягнув революционной власти, Корнилов стал ее ревностным последователем. Вручая Георгиевские кресты «за гражданский подвиг» революционным солдатам, убивавшим в дни беспорядков своих верных присяге офицеров, лично арестовывая Государыню Императрицу Александру Федоровну в Царском Селе и делая публичные заявления о том, что «Романовы вернутся на престол, только через мой труп», генерал заслужил исключительное доверие новой власти. Именно ему Временное правительство сразу после установления своего режима доверило возглавить неспокойный Петроградский военный округ, затем поручило важный для продолжения войны пост Главнокомандующего войсками Юго-Западного фронта и, наконец, 18 июля 1917 г. сделало его Верховным Главнокомандующим Русской армии.
Душа царского боевого генерала, принявшая революцию, тем не менее, не могла принять развал и разложение армии. Воцарившееся в стране двоевластие – Временного Правительства и Петроградского Совета, сознательно или бессознательно совершало действия, приводившие к уничтожению русской армии. Одни хотели очистить армию от «монархического наследия» и реформировать на новых «демократических началах»; другие, видя в армии традиционный и консервативный институт, делали все для того, чтобы «армия не уничтожила революцию».
Армию наводнили солдатские советы, обсуждавшие любое приказание командования, решавшие идти или не идти в бой, наступать или отступать. Офицерский корпус подвергался публичному унижению, обыденным делом были покушения и расправы с офицерами, волнения солдатской массы и прочие беспорядки.
Подобные эксперименты опасны для военной структуры в любое время, но они были просто погибельны, если учесть то обстоятельство, что армия вела войну.
Кроме того, установившаяся в России демократия принесла ещё большую нестабильность, чем даже та, которая наблюдалась в последние месяцы царского режима. Всю страну охватили всевозможные забастовки, стачки, локауты. Многочисленные собрания и митинги выносили сотни резолюций, требований, воззваний. Расцвели сепаратистские и центробежные тенденции на окраинах Российской Империи. Инфляция, дефицит, спекуляция и дороговизна парализовали экономику. Всё это приводило к усилению леворадикальных партий, и прежде большевицкой.
Создавшемуся в стране положению решил воспротивиться Верховный Главнокомандующий генерал Корнилов. Выступая 12 августа 1917 г. в Москве на Государственном совещании, генерал прямо заявил, что причиной развала армии стали «законодательные меры принятые после Февраля» и что «для спасения Родины» необходимо принять ряд жестких мер по ликвидации радикальных революционных организаций, упразднении советов, милитаризации страны, запрету забастовок, введении смертной казни на фронте и в тылу, учреждению военной цензуры и др. Временному правительству было предложено ввести военно-республиканскую диктатуру и передать всю полноту власти новому органу – Совету народной обороны. В состав Совета должны были войти: генерал Л.Г. Корнилов (председатель), А.Ф. Керенский (товарищ председателя), генерал М.В. Алексеев, вице-адмирал А.В. Колчак, Б.В. Савинков и М.М. Филоненко. План генерала Корнилова получил широкую поддержку со стороны военных и общественно-политических кругов (прежде всего кадетов).
Временное правительство не оспаривала полезности тех мер, о которых требовал генерал Корнилов, но не делало никаких шагов для проведения этих мер в жизнь. Для их воплощения и воспрепятствования прихода к власти большевиков требовалось военное выступление, центром подготовки которого стала Ставка Верховного главнокомандующего в Могилеве.
23 августа приехавший в Ставку, управляющий Военным министерством Борис Савинков, в сопровождении шурина Керенского полковника Барановского, сообщил Корнилову, что основанный на его предложениях законопроект одобрен А.Ф. Керенским (данный факт в последствии настойчиво опровергался последним). Но правительство опасалось, что введение требований Корнилова вызовет выступление большевиков, ожидавшееся в Петрограде, а возможно и всего Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Чтобы воспрепятствовать этому Савинков предложил послать в Петроград в конце августа в распоряжение правительства 3-й кавалерийский корпус и объявить город на военном положении.
25 июля Савинков покинул Ставку Корнилова и на следующий день генерал телеграфировал ему о том, что 3-й кавалерийский корпус (преобразованный в Петроградскую особую армию), под командованием генерал-лейтенанта А. Крымова, прибудет в окрестности Петрограда вечером 28 августа, и просил объявить 29 августа город на осадном положении. В случае выступления большевиков генерал Крымов должен был занять город, разоружить ненадежный Петроградский гарнизон и разогнать советы.
«План по принятию мер к наведению порядка на фронте и в тылу» мог легко осуществиться, если бы ни два фактора: чрезвычайная боязнь Керенского потерять личную власть и странное поведение депутата Государственной Думы В.Н. Львова.
Сразу по возвращении из Ставки, Савинков дважды предлагал Керенскому подписать проект, но Министр-председатель почему-то отказался.
Но еще накануне описываемых событий к А. Ф. Керенскому явился бывший Обер-прокурор Святейшего Синода В.Н. Львов с предложением от некой «влиятельной группы» предпринять меры по усилению правительства. Керенский ответил Львову, что готов рассмотреть его предложения. По последующим показаниям Керенского, этим их разговор ограничился, но 23 августа вернувшийся в Москву Львов заявил депутатам А.Ф. Аладьину и И.А. Добрынскому, что Министр-председатель уполномочил его вести переговоры со Ставкой по созданию нового правительства и выработки программы приемлемой для армии и населения.
Сразу после отъезда Савинкова из Ставки туда прибыл Львов и был принят генералом Корниловым. Здесь Львов назвавшись представителем Керенского, предложил Корнилову диктаторские полномочия, на условиях включения в его правительство Керенского и Савинкова. Корнилов, абсолютно уверенный в полномочиях Львова, ответил согласием стать диктатором, для достижения порядка в стране. На случай беспорядков генерал просил Львова передать просьбу, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку, так как опасался за их безопасность.
26 августа, Львов явился к Керенскому в Зимний Дворец и заявил, что власть должна сегодня же перейти к Верховному Главнокомандующему, Временное правительство должно сложить полномочия, а сам Керенский и Савинков явиться в Ставку. Все свои предложения Львов записал на бумаге и передал Керенскому.
Керенский счел слова Львова «ультиматумом Корнилова», и для того, чтобы прояснить ситуацию решил связаться с Корниловым по телефону, в отсутствие Львова. Телефонный разговор Керенский вел с Корниловым от своего имени и имени отсутствовавшего Львова. В нем Министр-председатель спросил, подтверждает ли Корнилов правоту слов Львова, и генерал, не зная то, о чем говорил Львов, подтвердил его слова и просьбу о приезде в Ставку.
После этого Керенский пригласил Львова в Библиотеку Николая II, где начальник милиции полковник С.А. Балавинский арестовал депутата.
На заседании Кабинета Керенский заявил об отстранении Верховного Главнокомандующего, поскольку тот намерен свергнуть правительство. В знак солидарности с Корниловым министры-кадеты подали в отставку. Одновременно Керенский послал телеграмму Корнилову с приказанием сдать должность генералу А.С. Лукомскому и явиться в Петроград.
27 августа во всех газетах появилось сообщение Керенского № 4163, в котором он говорил об «ультиматуме» переданном ему представителем Верховного Главнокомандующего Львовым; обвинял генерала Корнилова в попытке воспользоваться тяжелым положением в стране и установить личную диктатуру; требовал от Корнилова сдать пост Верховного Главнокомандующего генералу В.Н. Клембовскому; объявлял Петроград и Петроградский уезд на военном положении и призывал принять все меры «для спасения Родины, свободы и республиканского строя».
