— Да нет, — отмахнулся Ингвар, переводя дыхание. — Руны, Лютый. Вот, вокруг шеи. Не знакомы тебе эти руны?

— Они почти стёрлись. Мне казалось, у всех риссов такие, — непонимающе прищурился галинорец. — Я мало смыслю в ваших письменах!

Ван Ингвар поднял руку кзорга, осторожно удерживая её за запястье. Он хотел взглянуть на тыльную сторону предплечья, туда, где располагались вытянутые в ряд знаки. В них говорилось, кто был кзоргу отцом.

— Это Эйнар, — проскрипел Ингвар, плюнув на пол от злости. — Я вывел ему эти руны во младенчестве.

— Проклятье! Это твой сын?! Ты говорил, он утонул в реке? — удивился Лютый.

— Мой первенец, мой наследник… — недоумевал Ингвар, без страха положив ладонь на голову кзорга. — Я держал его на руках, когда он родился. Его первый крик навсегда врезался в мою память. Когда он подрос, я дал ему деревянный меч и посадил на коня! Я любил его и гордился им! Потом он пропал. А в реке, ниже по течению, нашли его меч. Мы думали, он полез в воду и сгинул — любил убегать без моего ведома, смелый был и непослушный. Горе моё не знало утешения.

— По рассказу напоминает Ингрид. Тела, как я понял, не нашли?

— Нет. О похищении я тоже думал — не гляди на меня так! — прорычал Ингвар. — Однако никто не попросил выкуп! И я посчитал сына погибшим…

— Продолжай считать так же, потому что теперь твой сын — кзорг! Он во власти Причастия. Ты никогда не вернёшь его, — проговорил Лютый, надвинув на глаза мрачную дугу чёрных бровей. — По крайней мере, живым. Харон-Сидис знает, как удержать верность своих воинов.

***

Рейван очнулся от рвотного позыва. Из его рта вышла скопившаяся за время летаргии слизь — он закашлялся. Кто-то осторожно вытер ему губы тканью. Кзорг не понимал, что происходит, где он находится и кто его окружает. С трудом разлепив склеившиеся ресницы и увидев над собой тёмный широкий силуэт, Рейван остро ощутил уязвимость своего положения и рывком попытался встать. Но тело его не послушалось: мышцы были истрачены, поддерживая жизнь во время долгого сна. Всё, что получилось у кзорга — это слегка приподнять голову. Глаза больно резануло от света масляной лампы, и они, так ничего и не разобрав в пространстве, заслезились.

— Лежи, — тихо произнёс мужской голос.

Сильная рука придержала кзорга за плечо.

— Где я? — прохрипел Рейван по-набульски.

Говорить ему оказалось так же тяжело, как и шевелиться после многих-многих дней смерти.

— Говори по-рисски! — приказал тот же голос.

— Где я? — повторил Рейван на языке риссов с чужеземным выговором.

— В Каэрване.

— Я был с девочкой. Она цела? — кзорг пытался лучше рассмотреть собеседника, но всё в его взгляде представало затуманенным.

— Девочка, которую ты спас, — моя дочь. А я — Верховный ван Ингвар. С Ингрид всё хорошо. А вот с тобой — не очень, Рейван. Так тебя зовут?

Кзорг кивнул.

Сквозь плывущие перед глазами круги Рейван различил склонившегося над ним человека, взгляд которого сверкал желтизной, словно у волка, а волосы и борода были похожи на стоящий дыбом загривок хищника. Лицо покрывали руны, под которыми сложно было прочитать эмоции. Рейван понял, что попал в самое скверное положение из возможных: его имя названо, он разоблачён и беззащитен. И сам Верховный ван будет теперь терзать его и выпытывать знания о Харон-Сидисе. И что бы он не рассказал — всё для него закончится так или иначе — пытками и смертью.

Рейван напрягся и глубоко задышал, ожидая своей участи.

— Ты спас мою дочь, — медленно произнёс ван Ингвар, — ты убил в горах тролля и спас моих людей… — ван сглотнул, чтобы избавиться от хрипоты в горле. И Рейван вмиг понял, что пытки, возможно, начнутся не сегодня. — Ты будешь гостем в моём доме, несмотря на то, что ты кзорг, — докончил ван.

— Гостем? После того, как вы меня расстреляли из луков?! — озлобленно прохрипел Рейван.

От напряжения и злости Рейван закашлялся. Ингвар дал кзоргу питьё, придерживая его голову. Рейван, ощутив сладко-вяжущий вкус жидкости, сразу выплюнул.

— Дерьмо, что это?! — выругался он.

— Мёд, пей!

Рейван подчинился требованию и сделал глоток.

— Чтобы скорее подняться, мне нужна кровь, — проговорил он, упав головой на подушку.

— Надеюсь, не кровь невинных детей? — усмехнулся Ингвар.

— Любая скотина подойдёт.

— Хорошо, мы заколем для тебя скотину.

Ван Ингвар обвёл задумчивым взглядом кзорга.

— Рейван, — сказал он, — ты рисс. Ты знаешь что-нибудь о том, кто ты? Кем ты был до того, как стал кзоргом?

— Кзорги не помнят своего прошлого, ван, — со злостью ответил Рейван.

Он подумал о том, что даже если бы и знал о своём происхождении — какая разница? Ведь теперь он — кзорг, член могущественного ордена. Орден делает его сильным. И если у него и были когда-то родители, то они отвернулись от него. И все риссы ему теперь враги.

Ингвар тяжело вздохнул и встал с постели Рейвана.

— Ладно, пойду добывать тебе кровь.

— Постой, ван! — проговорил кзорг и сделал паузу, чтобы перевести дух от сковывавших грудную клетку напряжения, злости и недоверия. Хищно блеснули жёлтые глаза. — Долго мне быть твоим гостем?

— Я отпущу тебя, как только сможешь идти, — ответил Ингвар.

Рейван не понимал, кроется ли в доброте и расположении вана какой-то подвох, или Ингвар от чистого сердца выражает ему благодарность за спасение дочери, благодарность, которая выше кровной вражды.

Рейван насторожился. Ему не приходилось раньше сталкиваться с подобными чувствами. Все переговоры, что он проводил, он вёл мечом и щитом, потому всё, что он сумел выразить в ответ Ингвару — была усилившаяся озлобленность и неприятие никакого к себе снисхождения.

— И даже не спросишь, зачем я пришёл в рисские земли? — нагло прошипел Рейван, лёжа на постели с жалким видом.

Ингвар глубоко вздохнул и скрестил руки на груди.

— Зачем спрашивать то, что я и так знаю? Вас посылают убивать!

Рейван не сводил глаз с вана. Его хищный взгляд выражал недоумение гостеприимному отношению.

Ван долго удерживал взгляд Рейвана.

— Ты пришёл за беглым рабом-галинорцем, которому когда-то набульская Владычица помогла уйти из Харон-Сидиса, и он укрылся среди нас, — сказал Ингвар, давая понять, что действительно знает о целях кзорга. — Только вот — ты не первый, кто пришёл за ним. Возможно, у тебя даже получилось бы что-то узнать, ведь ты так похож на нас. Но тебе его не найти.

Отчаяние обожгло Рейвану нутро раскалёнными углями. Он почувствовал себя прочитанным насквозь и безоружным.

— После войны в рисских землях достаточно галинорцев, — произнёс ван. — Но единственный раб здесь — это ты. Раб Причастия. Я дам тебе оружие и обойдусь с тобой по чести за то, что ты защитил нас в лесу. Но и ты должен соблюсти наши законы и не быть зверем, каким тебя сделали. И я вижу по твоим глазам, что ты меня понимаешь.

Рейван устало выдохнул и обмяк, не в силах больше удерживать себя сосредоточенным и грозным в затянувшихся переговорах языком. Ингвар принял этот жест как согласие с установленными им правилами.

***

Рейвана разбудил негромкий шум за занавесями в зале. Он вслушался и понял, что жена Ингвара с помощницами занялась приготовлением пищи. Рейван успокоился. Он никак не мог привыкнуть к тому, что был гостем в доме рисского вана.

«Надо тренироваться», — подумал он.

Рейван повернулся на бок, чтобы встать с ложа, и заскулил от боли в руке. Все его раны быстро заживали, кроме правого плеча. Оно беспрестанно болело, несмотря на то, что внешне почти заросло. Рейвану казалось, что сухожилия внутри разворочены. Убийственная рисская стрела вошла прямиком в сустав, порвав ткани и пробив плечевую кость. Кзорг боялся, что не сможет владеть рукой, как раньше, не сможет владеть оружием, а значит станет бесполезен для ордена. Он ещё не набрался сил, чтобы передвигаться, не придерживаясь за стены, но чувство собственной уязвимости толкало его каждый день совершать тренировку.