Кзорг поглядел на кровавый кусок кожи с возгоревшейся надеждой жить, возвратиться в родную обитель победителем, как желал, когда только начинал этот путь. Но мысли о том, что нужно будет лгать своему гегемону, отяжелили его.

— Ты подставишь меня, если выяснится, что ты жив!

— Если будут считать, что я мёртв, меня не будут искать. А получив Причастие, ты и сам не вспомнишь, что сотворил.

Рейван молча сжал кубок. До этих пор Причастие было его единственным законом. Пути, которыми кзоргам приходилось идти к своей законной награде, не имели оправдания, были бесчестными и кровавыми.

«Дерьмо! — подумал Рейван. — Но я кзорг! Не важно, как я получу в этот раз Причастие, главное — что сумею!»

Сделав глоток мёда, он ощутил на зубах вкус скорбной горечи, а затем — торжествующей сладости. Рейван окинул взглядом комнату, в которой Владычица провела немало времени, и ясно почувствовал её близкое присутствие. Он решил принять подаренную Дэроном возможность, потому что быть живым в мире, где Маррей несла свои песни, казалось ему утешительнее, чем становиться безразличным мёртвым.

Рейван решительно прижал ладонь к изувеченному плечу, откуда через края рваной раны продолжала утекать чёрной липкой водой его жизнь.

Лютый с затвердевшим лицом закончил перевязывать свою грудь и вскинул на Рейвана подобревший взгляд.

— Развернись ко мне плечом, зашью, — попросил он, протянув руку к игле.

— Осторожно, — сказал Рейван, подавшись вперёд.

Глядя в пол и принимая уколы стежков от рук галинорца, он чувствовал печаль от неотвратимой утраты друга, которого успел обрести.

***

Солнце ушло за стены крепости, и двор накрыли длинные тёмные тени. В большом зале собрались воины, гремели и пили мёд. Но на улице было тихо. Здесь ещё не унялась скорбь и вместе со слабым ветром трепыхалась в полотнах знамён, выставленных у главной башни.

Лютый вложил в руку Рейвана узды осёдланного коня, и кзорг медленным шагом направился в сторону ворот. Он увидел Ингрид, которая одиноко сидела в тени на крыльце полуразрушенного дома. Она не посмотрела на него, и он несколько шагов решался, чтобы приблизиться.

— Я ухожу, — встал он перед Ингрид.

Она подняла голову и сердито поглядела Рейвану в глаза.

— Ты защищал мою жизнь, — мужественно ответила она. — Возвращая долг, я отпускаю тебя. Но если ты придешь снова, мне придется тебя убить! Уходи, Рейван.

Он развернулся, чтобы уйти. Ингрид поднялась вслед за ним.

Рейван вновь повернулся к Ингрид и сквозь её внешнюю ожесточённость прочитал во взгляде желание приблизиться и обрести утешение. Он осторожно обнял её одной рукой, потому что вторая была скована повязками. Ингрид обняла его двумя руками, но тоже осторожно. Ингрид почувствовала, что под плащом на нём нет доспеха: Рейван был тёплым, уязвимым и живым. Биение его сердца отдавало ей в ухо глухо и тяжело.

Он отпустил её первым.

Она не смотрела ему вслед, когда он уходил.