Ингрид следила, как отец играл кубком и скользил задумчивым взглядом по бурлящему залу.

«Интересно, о чём он думает? — пронеслось в голове Ингрид. — О набулах? О кзорге?»

В воздухе разносился запах жареного и копчёного мяса, жирной похлёбки и хмеля. Сытная пища, тепло и хмельной мёд разгорячили людей. Шум голосов, звон кубков, топот и взвизгивания детей подхватывали барабаны скальдов, устроившихся у главного очага. На лире играла Рейна — жрица Великой Матери. Она путешествовала по рисским землям, помогая страждущим, и всю зиму прожила в Каэрване.

Риссы почитали своих богов и не очень жаловали жриц Великой Матери, приходящих из набульских земель. Но их лекарские способности и тайные любовные знания очаровывали многих. Ингрид же любила их диковинные, всегда печальные, переборы на лире и с любопытством ждала, когда Рейна начнёт новую песнь о древних героях.

Ван Ингвар похлопал по плечу пробежавшего мимо мальчика и улыбнулся. Ингвар знал, что, несмотря на потери в роду, жизнь в Каэрване продолжит идти своим чередом. Ван с ликованием обращался мыслями к новости, которую сообщила ему жена, и был уверен, что боги на этот раз будут к нему милостивы.

— Как ты съездил к вану Кольборну? — спросил Ингвар Лютого, сидевшего напротив вместе с рисской женой, которая держала на руках их смуглого младенца.

— Я и мои людьми от души повеселились, — ответил галинорец, кусая жирную ягнячью ножку. — Волки расплодились за прошлый год — тьма! Мы вместе с сыновьями Кольборна проредили голодных тварей!

К Лютому подбежала темноволосая девочка лет трёх в нарядном платье. Он отложил ножку в сторону.

— Кьяра, дочка, иди сюда, — он усадил девочку на колени и поднял кубок. — Пусть Торвальд на небесах скачет на твоём жеребце, Ингвар! И пирует со своими сыновьями!

Ван кивнул и высоко поднял кубок.

— Выпьем! — провозгласил ван. — За моего брата Токи и его сыновей: могучего Ульфа и младшенького Остера. Они погибли под лавиной, спущенной хитрым троллем, и теперь их души пируют не с нами, но с богами! Мой род обнищал. Эльнира, жена брата моего, — обратился он к женщине, сидевшей за столом с влажными глазами. — Ты всегда найдёшь в моём доме защиту и помощь для себя и своих детей!

— Выпьем! — воскликнули соратники и подняли кубки.

Ингрид тоже подняла кубок и опустошила его, желая ни в чём не уступать соратникам отца.

Пир длился долго. Сначала все ели, а потом пили. Много. И много говорили. А когда гомон унялся, Рейна затянула скорбную песнь в память о погибших. От надрывных звуков голоса жрицы у Ингрид на глазах выступили слёзы. Она вспомнила Рейвана.

Застучал одиночный барабан, воины подхватили маршевый ритм ударами мечей о щиты. Песнь печали перетекла в боевой гимн каэрванцев. Когда бой стих, ван наполнил кубок мёдом и поднял его.

— Под сердцем у моей жены ребёнок, и я верю, что боги послали мне сына, моего наследника! Выпьем!

— Выпьем! — раздался гул голосов.

Кто-то из воинов, сильно обрадованный новостью, вновь застучал мечом по щиту. Соратники подхватили бой, который не затихал ещё много минут.

— Как я рад, Ингвар! — раздался в широкой улыбке Лютый, поднимая кубок. — За тебя и прекрасную Сигги! Верю, что боги послали тебе сына! Каэрвану нужен твой сын!

Ингрид встретилась взглядом с Лютым. Он упорно глядел ей в лицо. Ингрид отвела глаза.

«Он что, посмеяться надо мной снова хочет?» — подумала она.

Вцепившись в ручки кресла, Ингрид хмуро озиралась по сторонам. Вдруг она увидела в толпе Тирно, пробиравшегося в её сторону, и оживилась.

— Тирно! — поприветствовала она.

Рудокоп поклонился.

— Здравствуй, Ингрид. Как ты прекрасна в этом наряде! Сияешь, словно солнце, и скоро затмишь свою распрекрасную мать, — Тирно поклонился Сигги, встретившись с ней взглядом, и вновь обратился к Ингрид: — Ты рада новости, которую сообщил твой отец?

— Конечно, — почти без эмоций ответила Ингрид. — Мой отец заслуживает долгожданного сына, он уже не молод.

— Тирно, вот, ещё более немолод, но всё время вьётся возле тебя, когда возвращается со своих рудников! Наверное, на что-то надеется, — усмехнулся Лютый.

— А что, надеяться никогда не поздно! Ты поймешь это, Дэрон, когда будет тебе столько лет, сколько мне, — ответил седовласый Тирно, и они оба рассмеялись.

Тирно был близким другом галинорца и, брезгуя воинским прозвищем, которое дали ему риссы, рудокоп всегда называл его по имени.

— Отец, — обратилась Ингрид к вану, — Тирно пришёл просить тебя о стражах в шахту. Набулы под личиной разбойников постоянно приходят и грабят его. Рудники лежат близко к границам: нужно организовать дозоры и поставить частокол.

Ван Ингвар внимательно посмотрел на дочь.

— Ты была бы прекрасным правителем, если бы родилась мужчиной, — чуть заметно улыбнулся он.

— Ещё бы, отец! Но чем я хуже мужчины? Чего мне не хватает?

Ингвар прищурился, и Ингрид поняла, что его снова прихватила боль в спине. Но он мужественно старался не показывать этого.

— Я могу сказать только о том, — низким голосом произнёс Ингвар, — чего у тебя в избытке. Жалости к врагам!

Ингрид разъярилась, не понимая, о чём говорит отец. Она и без того старалась вести себя грубее и жёстче, чем ей самой хотелось бы.

— Я про того кзорга, Ингрид! Ты плачешь по нему, хотя он того не достоин, даже если спас тебя. Кзорги — враги!

Ингвар бросил взгляд на жену, а потом снова повернулся к дочери.

— Ингрид, ты уже не щенок, ты — волчица. Время пришло найти тебе волка. Весной пойдёшь замуж.

— Что?! — Ингрид вскочила из-за стола, опрокинув кубки. — Не быть этому! Я не хочу!

Взгляд Ингрид полыхал негодованием. Она мечтала стать соратником отца, членом стаи каэрванских волков, а не прислуживать мужу.

— Если бы мать не понесла, ты бы не отдавал меня! — сгоряча воскликнула Ингрид.

— Не гневи богов, Ри, сядь, — строго произнесла Сигги. — Ты страдаешь по тому мужчине, что погиб, значит, тебе уже пора отправляться замуж.

— Ничего я не страдаю! — рявкнула Ингрид, захлёбываясь от возмущения.

— Пойдёшь замуж или ты мне не дочь, — твёрдо произнёс Ингвар.

Ингрид раскраснелась, сжав зубы от злости, и замолчала. Она снова поймала на себе жгучий взгляд галинорца, который словно говорил:

«Я бы с тобой не церемонился! Отлупил бы ещё лет пять назад, выбил бы всю дурь из твоей задницы!»

Ингрид села на место и оскалилась ему в лицо. Она заметила, как Лютый удивился её дерзости и потупился.

— Но сначала ты отправишься в святилище в Скаво, — произнёс Ингвар. — Тебе нужны ритуалы, чтобы быть готовой. Мать говорит, ты не готова.

Ингрид стало стыдно от того, что отец говорил о её неполноценности. Лютый наполнил всем кубки.

— Выпьем за Волчицу! — произнёс он. — Чтобы она однажды родила волчат, достойных своего отца!

========== 3. Кзорг из Каэрвана ==========

***

Ингвар сидел в природной купели, окружённой валунами, и провожал взглядом снежинки, падавшие с серого неба. Они ложились на горячую, источавшую пар воду и на голые колени вана. Кругом лежал снег и торчал острыми рёбрами лёд. И лишь согретые теплом недр земли камни, окружавшие купель, чернели на белом теле горы.

Вода с журчанием перетекала через природный бортик, сочилась по ледяному склону. Потоки от таяния ледников стекались вместе, образуя на уступе скалы водопад. Шквал воды грохотал в ушах, и вибрации его неприручённой мощи сотрясали воздух.

— Держи! — Лютый протянул Ингвару флягу с крепкой настойкой, перекрикивая шум водопада.

Ингвар вышел из задумчивости.

— О чём ты думаешь с такой скверной миной? — спросил галинорец.

Ван сделал глоток из фляги и поморщился от огненной горечи.

— О чём?! — фыркнул он. — Я постарел! Ингрид брыкается, а я ей это позволяю! Интересно, что она там в святилище вытворяет, не проклянут ли меня жрицы за такую воинственную дочь…

— Так, тебе же это всегда нравилось, ты сам её такой воспитал! — ответил Лютый, принимая пойло из рук вана. — Ты находил в ней отраду, пока у тебя не было сына. Но теперь у тебя будет сын. За твоего наследника! — галинорец торжественно поднял флягу и отпил. — А девчонке давно пора замуж: избаловал ты её.