— Да, мы бы без тебя многих уже потеряли, Владычица! — произнёс ван. — Давай выпьем за тебя!

Риссы наполнили кубки и воскликнули: «Выпьем!»

— Если бы не эта женщина, — обратился ван к своим гостям: Лютому, Рейвану и Ингрид, — многие из людей в моих долинах умерли бы. Владычица Маррей откликнулась на зов и пришла к нам во время шествия чахотки, и спасла многих. Воистину ты великая и богатая душой, Маррей, хоть и зовут тебя Владычицей набулов!

Ван Харальд снова поднял кубок, Маррей скромно улыбнулась, но даже не пригубила мёд. Также она не взяла в рот ни куска мяса из всего обилия, что стояло перед ней на столе. Единственное, что Владычица ела из рисской пищи, — были пресные лепёшки и лук.

— Не все рисские ваны готовы призвать Владычицу, — проговорила она. — Но я не отказываю, когда дело касается людских жизней, вне зависимости от того, кто они — набулы или риссы. Богиня для всех является Матерью.

Маррей сложила перед собой руки, и Рейван увидел на её запястьях золотые браслеты, а на пальцах — кольца. То были подарки её царствующего мужа.

«Видимо, она снимала украшения во время работы в лечебнице, или я просто не заметил их днём. Не заметил, кто она», — досадовал Рейван.

Из-за многочисленных Причастий, рвущих нити памяти, он не помнил, встречал ли Владычицу Маррей раньше, и заволновался, не узнает ли она в нём кзорга, сидящего за одним столом с риссами. Ведь, если Харон-Сидису станет известно о том, что он пьёт мёд и веселится, его назовут отступником.

«Если бы она узнала меня, то я понял бы это ещё в её доме», — подумал Рейван.

Кзорг вздохнул и успокоился, ведь сейчас ничем не отличался от людей своего народа: ни одеждой, ни прической, ни языком, на котором говорил.

Тихий перебор лир зазвучал в зале. Скальд затянул жалобную тревожную песнь. Мелодию подхватил заунывный вой горнов. И мерно отстукивающий барабан проносил волну вибрации над столами, заставляя трепетать разлитый в кубках мёд и волнуя кровь в жилах.

Владычица набулов не оставила мыслей Рейвана, и, хоть он старался не смотреть на неё, всё равно видел, как Лютый всеми способами пытался завладеть её вниманием. Он видел и то, как молодой Рёгнар ухаживает за ней за столом. Сын вана разломил ещё горячую лепёшку и положил её перед Маррей. Рейван подумал, что они вполне могли делить и ложе. Владычицы испокон веков не считали себя обязанными хранить верность одному мужу, даже если он — набульский царь. Но не только Рёгнар старался завладеть вниманием Маррей. Ещё один рисский воин, тот самый, что был похож на тролля, широкоплечий и грозный, украшенный рунами так, что чистой кожи на нём не было видно, пододвинул Владычице новое блюдо.

Скальды ускоряли ритм песни, барабаны стучали громче и воинственнее, голоса горнов заглушали шум застолья не гармоничным, но торжественным перепевом. Рейвана душил жар зала. Он почувствовал тошноту и не мог понять: это Причастие взывало к нему или рисский мёд сполна плескался внутри.

Он уже не старался отводить взгляд от Маррей и открыто разглядывал её. Рейван поймал себя на мыслях, что столь желанная для многих мужчин женщина — Владычица набулов, царская жрица — должна быть внешне самой привлекательной и выглядеть, точно богиня среди других женщин. Но Маррей такой не была. Её вид был усталым, взгляд — холодным, уголки губ были опущены вниз. Он угадывал контуры её тела сквозь свободное платье, будто впервые увидел перед собой женщину. Разглядывал её грудь, будто впервые заметил, что у женщин есть такая прелесть. И хотя вокруг него было много других, более красивых и доступных, эта казалась Рейвану притягательнее всех: слаще, мягче и волнительнее. И он не понимал, почему.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила Ингрид, наслаждаясь его близостью.

— Думал, она более красивая… — прошептал Рейван, не сводя глаз с Владычицы.

— В самом деле? — услышала Маррей, одарив его сокрушительной бездной своего взгляда, в которой он потерялся.

— Да, — прямо ответил он.

Рейван произносил рисские слова с выговором, и все решили, что он пьян.

— Рейван! — возмутилась Ингрид, подтолкнув его локтём в бок. — Ты не мог это потише сказать? Извинись.

— Я сказал, что думал, — ответил он, не желая хотя бы в этот раз скрывать своих слов и мыслей. Он слишком устал прятаться. — Ты сама спросила, — ответил он Ингрид.

— Рейван, ты совсем рехнулся! — проворчал ван Харальд. — Владычица Маррей, не сердись на парня, он напился и не знает, что несёт.

Лютый громко засмеялся.

— Смело, — произнесла Маррей, помолчав с минуту. — Обычно все меня боятся. Но ты с таким упорством поедаешь меня взглядом весь вечер… скажи, что совсем не хочешь меня? — вызывающе подняла голову Владычица.

Все сидящие за столом с забавой уставились на Рейвана. Он поперхнулся мёдом от неожиданного вопроса, поглядел на Владычицу, гордую и колкую, одетую в золото, с безупречно тонким гибким телом, и признался самому себе, что хотел бы. Но в тот же миг отрезвел и испугался своих мыслей. Ведь кзорги были лишены счастья брачных утех из-за зелий, которые подавляли зов их крови, столь опасной для людей.

— Не хочу, — медленно произнёс он, поднеся к губам ладонь. Он не лгал. Но тяга к женщине так и не заставила его отвернуться.

Маррей глядела на него открыто и не моргая. Рейван понял, что, думая в этот момент лишь о себе, он не подумал о ней. Рейван увидел, как Владычица скукожилась от его слов, но постаралась не показать этого. Его сердце заколотилось, словно пойманная птица, от осознания того, что он обидел её. Но разве он мог ответить иначе?

— Слабак, — проговорил кто-то за столом.

— Трус! — захохотали другие.

Маррей злорадствовала взглядом от насмешек, посыпавшихся на Рейвана. Но ни уголки её губ, ни ресницы не дрогнули.

Рейван злился: его прежде называли кем угодно, но не трусом. Он стискивал челюсти, вцепившись пальцами в кубок. Видел, как взбесился Лютый и другие мужчины от того, что она почти позвала в постель его, а не их.

— У Рейвана невеста в Каэрване! — сказала Ингрид, спасая его от стыда. — Он не пойдёт с тобой, у риссов принято хранить верность.

Рейван поглядел на Ингрид с удивлением и благодарностью. И она в ответ одарила его понимающим взглядом, который, он знал, что не заслужил.

— Тогда пусть соратник твоего отца не глядит на меня больше так, — отрезала Владычица.

***

К вану Харальду протиснулся воин и сообщил:

— Разведчики докладывают, что на набульском берегу Хёммель-Эльвы собираются войска и строят переправы.

— Вот и началось… — проговорил ван Харальд, и веселые морщинки вокруг его глаз распрямились, а во взгляде пробежал воинственный холодок.

Маррей поднялась из-за стола, чтобы уйти.

— Ты не сыграешь нам сегодня? — удивился ван.

Он любил, когда Владычица брала в руки лиру и наполняла затихший в предвкушении зал своим невыразимо прекрасным распевом.

— Нет настроения. Спасибо за пир, ван Харальд. Я пойду отдыхать, не хочу слушать, как вы будете обсуждать очередные кровопролития.

Лютый поднялся следом за ней. Маррей гневно обернулась и приказала:

— Не ходи за мной!

Владычица ушла. Ван Харальд жестом приказал галинорцу сесть на место и налил ему ещё мёда.

— Ри, поехали завтра в Каэрван? — повернулся к ней Рейван. — Пожалуйста.

Янтарные глаза Ингрид воинственно блестели. Весть о скором нападении набулов и близость настоящей битвы заволновали её сердце. Ингрид решила, что ей, наконец, предоставился шанс проявить себя и заслужить уважение отца. Ведь по возвращении домой её не ожидало ничего хорошего: брак, чужой дом, мужнино рабство.

— Возможно, Харальду пригодится наша помощь? Мы не можем уехать так скоро, — ответила она Рейвану. — Сначала выясним всё, что задумали набулы! — взгляд Ингрид цепко вперился в вана Харальда и Рёгнара. А потом перед ней возникло грозное лицо Лютого.

— Ты домой не собираешься? — прищурился он.

— Нет, — ответила Ингрид, вскинув брови.