— Поспешите, — кивнул Лютому Верховный ван. — Верните Ри.

Ингвар доверял другу не только свою жизнь, но и жизнь своей дочери.

— Эйнар, — окликнул ван кзорга. — Когда вернёшься, мы поговорим обо всём. Мы найдём способ.

Ингвар прижал к себе Рейвана. Объятия отца показались кзоргу сильными, надёжными и дарующими покровительство. Рейван понял, что никогда не сможет пойти против него и не оправдать возложенного доверия. Хотя галинорец, судя по его взгляду, очень в этом сомневался.

========== 4. Спасти, но не сражаться ==========

***

Конная тропа тянулась вверх по ущелью. Густой лес, напитанный солнечным запахом хвои, постепенно истончался, — открывался вид на опустелые скалы. Всюду покоились россыпи гигантских валунов, похожие на руины великих древних крепостей. Внизу ущелья бурлила бирюзового цвета река. И чем выше уходили путники, тем более свирепо и грозно она ревела, зажатая в оковы теснины.

На развилке, где одна тропа забирала на восток, огибая большую скальную гряду, а вторая тянулась нитью к перевалу на седловине, Рейван остановился, чтобы подождать своих отставших спутников. Он злился, потому что спешил. Кзорг был отчаян и спесив. Его конь становился мокрым от требовательности ездока и тяжело дышал, но Рейван не жалел его. Кзорга гнало желание защитить Ингрид — девочку, которую он желал снова увидеть. Он радовался, как ребёнок, что связан с нею не надуманными им, а живыми узами плоти и крови. Но в то же время Рейван боялся этих уз.

— Нам нужно держать путь на Хёнедан: моя шахта на той стороне гряды, на границе с землями вана Харальда, — сказал Тирно, подоспевший вместе с Лютым. — Сегодня преодолеем перевал и заночуем в лесу.

Рейван снова безжалостно хлестнул своего коня и понёсся вперёд. Земля из-под копыт его лошади взметнулась вверх, осыпав галинорца и рудокопа.

— Коня загонит раньше времени, — проворчал Тирно.

Лютый рассерженно тряхнул головой, смахивнув с себя песок.

— Сука! — выругался он вслед Рейвану.

Лес окончательно остался позади. Тропа растворилась среди скал. Верный путь указывали лишь небольшие пирамидки из камней. Ветер наваливался порывами. Небо нависало свинцовым щитом, но лучи солнца время от времени пробивались сквозь тучи. Вскоре в воздухе закружилась снежная крупа, сдуваемая ветром при попытках устало осесть на землю.

Рейван вышел на седловину между двумя вершинами скальной гряды. Склоны перевала не были слишком крутыми — его конь уверенно преодолел подъём.

На перевале стоял сложенный из валунов алтарь, похожий на тот, что он встретил на Винденфьёле вместе с Ингрид. Рейван ловко спрыгнул с коня и подошёл к груде камней. Он облокотился на них рукой и устремил взгляд на простиравшуюся внизу долину, зажатую между двумя седыми горными хребтами. Вершины вдали затерялись в облаках. Рейван зло дышал, и его легкие горели от желания скорее приблизиться к разбойникам, похитившим Ингрид.

— С богами нужно быть уважительнее, кзорг! — прорычал галинорец, подъехавший через несколько мгновений. — Риссы не складывают руки на алтари!

— Вот, смотрите! — сказал Тирно, появившийся следом за Лютым. — Отсюда хорошо видно! Смотрите! Там внизу пролегает путь из Скаво в Хёнедан, на который мы скоро выйдем. А моя шахта находится вон под теми скалами, — он указал на острый утёс. — И примерно вон там я увидел набулов и Ингрид! Я уверен, они направляются к мосту через Хёммель-Эльву, в набульское царство! — Тирно перевёл взгляд на спутников. — Начинает темнеть, нужно скорее спускаться, чтобы мы могли заночевать среди деревьев и разжечь костёр.

— Ты не вернёшься в свою шахту, Тирно? — спросил Лютый.

— Я пойду с вами, и мы настигнем мерзавцев! А иначе что я скажу вану? Что струсил, бросил его сына Эйнара и Дэ… — Тирно осёкся, забыв о том, что ещё в Каэрване условились не называть имени Лютого при кзорге, — …да и Лютого! Лучшего из соратников! — поправился рудокоп. — Нет уж! Эй, Эйнар, не трогай алтарь!

Кзорг мрачно поглядел на обоих своих спутников, разозлённый тем, что рудокоп в очередной раз назвал его чуждым именем Эйнар. Ведь он был кзоргом, и, что бы ни было в прошлом, звали его теперь иначе.

Рейван перекинул уздцы через шею коня и запрыгнул в седло. Он первым начал спуск и не услышал растворённого в порывах ветра шипения, c которым Лютый огрызнулся на Тирно.

— Это ради Ингвара и его дочери, — рыкнул Лютый. — Я никогда не стал бы прятаться от кзоргских выродков — сам знаешь!

— Он Ингваров сын, и тебе придётся прятаться от него, как псу! — веселился над галинорцем Тирно, нарочно задевая самолюбие Лютого.

Рудокоп хохотал над другом во всю мощь живота.

Путники остановились на ночь у ручья, сбегавшего со скалы. Вокруг громоздились молчаливые сосны, укоренившиеся на валунах, меж которых пролегала тропа. Рейван недовольно вздохнул, сделав это показательно шумно, и стиснул зубы.

— Идём вперёд, — потребовал он, повернувшись к Лютому. — Мы зря тратим время на сон.

Галинорец рассёдлывал коня и не отозвался.

— Ты слышишь меня? — напирал кзорг.

Лютый, не торопясь, разложил вещи на земле и протянул Тирно котелок для приготовления пищи. Рудокоп занимался костром.

— Ладно, я иду один, — попрощался Рейван.

Тирно распахнул глаза от лёгкости, с которой кзорг был готов расстаться со своими спутниками. Риссы высоко ставили дружество и братство, всегда сражались бок о бок и никогда не покидали друг друга на общем пути.

— Если ты видишь что-нибудь в кромешной тьме — то иди! — огрызнулся Лютый.

Рейван тронул коня, устремив взгляд в чащу леса, где за время перебранки стих последний свет. Тьма нависла сплошной неодолимой стеной вокруг затеплившегося костра.

— Всё, что они могли с ней сделать, они уже сделали! — ровным голосом сказал Лютый, завидев нерешительность кзорга. — Если не убили, то и не убьют. Мы двигаемся быстрее, ведь с нами нет связанных и калек. Мы скоро настигнем их, — успокоил он.

Рейван не хотел соглашаться с правотой Лютого, хотя находил его слова разумными. Превозмогая себя, он развернул полукругом коня и спешился возле Тирно.

— Ложись спи, пока можно, — милостиво сказал рудокоп, улыбнувшись душой над юностью и спесивостью молодого воина. Рейван напоминал ему его самого. — Когда настанет час для драки, ты должен быть силён, а не измотан.

Тирно варил суп из сушёного мяса и перебрасывался с Лютым не смешными шутками. Но несмешными они казались только кзоргу, потому что Лютый и Тирно ухахатывались так, что грохот их смеха разносился на всю долину.

— Тирно, ты раньше не рассказывал, что был с Ингваром в том сражении! Он что, и правда, сбежал прямо с поединка с военным вождём набулов?

— Да, ему так прихватило живот от полевой стряпни! — помешивая суп, отвечал рудокоп. — Нет, это не я тогда готовил! — Тирно предупредительно поднял ложку на галинорца. — Набульский вождь подумал, что Ингвар струсил и удирает. А его тогда ох как прижало…

Ужимки, с которыми рудокоп описывал события, трогали Рейвана живостью и искренностью, но внешне он не проявлял ни малейшей вовлечённости в болтовню спутников.

— Но как только он справился с нуждой, то вернулся и размозжил тому вождю башку! — продолжал Тирно. — Ингвар был невероятно силён в расцвете своих лет!

— Да, ваном Ингваром, вошедшим в Харон-Сидис, будут ещё долго пугать набульских детей, — ответил Лютый, устраиваясь поудобнее на меховом тюфяке возле костра.

— Я на его месте навалил бы в штаны на поле боя, но убегать бы не стал, — мрачно проговорил кзорг, отпивая из кружки дымящийся травяной отвар, приготовленный рудокопом перед варкой супа.

— Некоторые воины устрашают противников громким рёвом или боевой раскраской, а Рейван устрашает смердящим запахом! — рассмеялся Лютый.

Кзорг улыбнулся. Совсем немного, почти незаметно.

— Ты очень похож на молодого Ингвара, — заметил Тирно, поглядев на него.

— Не болтайте на каждом углу, что я сын Ингвара, если мы выйдем к людям! — огрызнулся Рейван. — И тем более о том, что я кзорг. Когда вытащим Ингрид, я уйду из страны риссов.