— Ты рассказал ему? — тихо шепнул он.
— Да, — кивнул ван.
Лютый досадливо вздохнул, проводив взглядом вана и Рейвана.
Верховный ван сел на своё кресло рядом с женой в окружении соратников. Лютый поднялся от огня и занял место напротив него. Рейван уселся с краю, там, куда сажают гостей и пришлых. Всё шло как обычно. Но кзорг ловил на себе взгляды вана и сам глядел на него, пытаясь понять, что за чувство так бередит душу, и что с этим чувством теперь делать.
Ингвар не ел и был задумчив более обычного.
«Неужели страх оказаться слабым в глазах соратников будет властвовать надо мной, когда Эйнар оказался здесь, при мне, после стольких лет без надежд? После стольких лет, проведённых со скорбящим сердцем?» — размышлял Ингвар.
— Наполните рог! — приказал ван.
Ингвар встал и объявил всем:
— Поприветствуйте моего сына Эйнара!
Верховный ван указал раскрытой рукой на Рейвана и подозвал его ближе. Люди в зале затихли. Никто не смел роптать.
Кзорг, поднимаясь с места, чувствовал себя невозможно глупо. Все глядели на него.
Соратники подошли ближе к вожду. Сигги укрыла руками свой едва выпячивающий беременный живот. Она знала о том, как сильно угнетало мужа желание признать Рейвана, но не предполагала, что он решится на это, ведь его сын — кзорг.
Ингвару передали огромный рог, наполненный хмельным мёдом. Верховный ван сделал глоток и передал Лютому, стоявшему рядом. Тот отпил и передал рог следующему соратнику. Все пили и тем самым принимали волю своего вана. Когда настала очередь Рейвана, все соратники поглядели на него.
— Ты первый раз пьёшь с нами из рога и должен принести клятву верности Ингвару, — сказал ему стоявший подле воин по имени Хавард с чёрным от рун лицом и седеющими волосами. — Если не принесёшь клятву, Ингвару придётся тебя убить.
«Зря Хавард это сказал, — подумал Ингвар, прикрыв глаза ладонью. — Ведь если сын примется лгать — я обязан буду казнить его. Но если откажется от клятвы мне, потому что уже вверил их Харон-Сидису, найду ли я в себе силы принять поражение и отпустить его живым?»
Верховный ван направил на кзорга грозный выжидающий взгляд. Он больше не был отцом, но был вождём. И Рейван понял, что пошёл бы за ваном Ингваром в бой, не раздумывая. И не потому, что он его родитель: перед Рейваном стоял верховный вождь: честный и справедливый. Вождь, которому хотелось отдать в служение свой меч и свою жизнь. И, находясь здесь, среди людей, верных друг другу, и жара полыхающих чаш, Рейван каким-то скрытым чутьём осознал, что находится там, где было его место.
— Я кзорг, — Рейван медленно обвёл взглядом соратников. — Харон-Сидис удерживает меня Причастием. Я зверь, у меня есть хозяева. Я не волен приносить клятвы!
Рейван ощетинился и поглядел на Ингвара. Сердце неистовствовало в груди.
— Можешь убить меня! — Рейван осушил рог и вернул отцу.
Беспристрастность Верховного вана слетела с его сурового лица. Его взгляд смягчился и вновь обрёл отцовскую теплоту.
— Я обещал отпустить тебя, как только ты сможешь уйти. Иди, — сказал ван. — И пусть боги рассудят нас, когда придёт час.
Рейван облегчённо выдохнул и расслабил тело, ощущая, как хмель горячит кровь.
— А сейчас все ешьте и пейте! — приказал Ингвар. — А ты садись рядом со мной, — сказал он Рейвану.
И все ели. И пили. Вечер загремел так, как обычно гремели вечера в большом зале, только был более шумным и более пьяным. Когда Ингвар вышел из-за стола, Рейван почувствовал на себе пристальный взгляд его жены.
— Ты моя мать? — спросил он прямо.
— Нет, — холодно ответила женщина, гордо подняв голову.
— Я незаконный? — не понимал Рейван.
— Нет. Твоя мать была первой женой Ингвара, — сказала Сигги, сделав глоток мёда из кубка. — Но отреклась от брака, прожив в нём год или два, даже не вскормила тебя, как положено: сбежала к набулам. Она была одной из них. Твой отец нарёк тебя в этом доме Эйнаром перед лицом жрецов и богов. Я растила тебя, но я тебе не мать.
— Наверное, я должен быть благодарен тебе.
Сигги смерила кзорга пытливым взглядом, желая ещё что-то сказать, но не решалась. Рейван поставил на стол кубок и вопросительно пожал плечами в ответ.
— Ты кзорг и не наследуешь Ингвару. Наследником будет мой сын, — произнесла она скорее просяще, чем утвердительно.
Рейван почувствовал, что Сигги ревнует и злится. Он усмехнулся в усы, снова отпил мёд, а потом невозмутимо начал кусать рёбрышко. Сигги не сводила пытливого взора с Рейвана. Вскоре он устал терпеть давление и вновь поглядел на неё.
— Я завтра уйду, и больше ты меня никогда не увидишь. Ешь, — успокоил он её.
— Ты сильно изменился, но остался похож на Ингвара. Хорошо, что не на неё, — произнесла Сигги. — Я бы очень ревновала.
Рейван сдвинул брови и потянулся за кувшином с мёдом. Но кувшин перехватил Лютый.
— Не играй с Ингваром, кзорг. Он слишком любит того, кого потерял. Он слишком мягок и снисходителен к тебе. И напрасно.
Рейван заиграл языком на зубах, пережёвывая остатки мяса, и враждебно поглядел на галинорца.
— Я уже сказал, что завтра уйду. Или тебе нужно иначе объяснить? — огрызнулся он.
— Если Ингвар не сможет поднять на тебя меч, то у него есть я, запомни. И не сомневайся, что я смогу одолеть кзорга.
Ингвар вернулся за стол, и Сигги заметила, что уголки губ её мужа приподняты вверх. Она подумала, что, возможно, никогда не видела Ингвара по-настоящему счастливым — каким он был в этот миг. Но слова Лютого подняли в ней волну беспокойства. Сигги ясно чувствовала, что Рейвану нельзя доверять.
— Что с тобой? — спросил ван жену.
Сигги украдкой взглянула на кзорга, откинувшегося на спинку кресла, и решила приберечь объяснение своих переживаний для разговора с мужем наедине.
— Он спрашивал о своей матери и подумал, что это я, — сказала Сигги, пытаясь снизить напряжение. — Я ему всё рассказала.
Ингвар отпил мёда и перевёл взгляд на Рейвана.
— Я любил твою мать, — сказал Ингвар. — Я дал ей брак, я дал ей мир во время нескончаемых войн. А она дала мне тебя… — Ингвар немного помолчал, вспомнив о прошлом. — Выпьем!
Рейван поднял кубок вместе с отцом. В эту ночь пир длился особенно долго. Гремели гимны, рекой лился хмельной мёд. Многие соратники уснули в беспамятстве на скамьях в зале.
***
Под утро двери дома раскрылись, забрезжил яркий свет. На пороге оказался стражник и вместе с ним — невысокий седовласый человек. Рейван приподнялся от стола и понял, что вчера непозволительно перебрал. Голова гудела, словно по ней колотили. Он растолкал отца, навалившегося на него. Седовласый гость подошёл к Верховному вану.
— Ван Ингвар, — сказал он, — Ингрид похитили!
— Боги! Как?! Кто это сделал, говори, Тирно! — прорычал Ингвар.
— Я был в своём доме у шахты и видел набулов, переодетых в разбойников. Они везли Ингрид. Я сразу помчался сюда рассказать тебе!
— Проклятье! Они хотят за неё выкуп, чтобы сделать нас обессиленными перед войной! — сказал Ингвар.
— Я настигну их, — прошипел Рейван, поднимаясь с места, — покажешь мне, где их видел, старик!
— Нет, Эйнар, ты ещё слишком слаб, — удержал его Ингвар, оскалив зубы от ярости, и поймал взволнованный взгляд Лютого.
— Эйнар?! — удивился Тирно.
— Да, это Эйнар, мой сын! — представил кзорга рудокопу Ингвар.
— Я поеду с ним, — сказал Лютый, выйдя вперёд. — Мы успеем настигнуть их до того, как они перейдут границу! Мы вернём твою дочь.
Ингвар с опаской посмотрел на галинорца. Ему не хотелось, чтобы Лютый оставался один на один с Рейваном. Но в то же время он знал, что среди его соратников нет никого лучше, чем эти двое, кто смог бы вызволить Ингрид. Ингвар тяжело вздохнул, сжав челюсти.
— Не волнуйся, Ингвар, — угадал его опасения Лютый, положив ладонь на плечо вана. — Обещаю, мы спасём её.
Ингвар полыхал гневом. Царь Вигг всё сильнее провоцировал его, добиваясь того, чтобы Верховный ван повёл армию на Рону — столицу набульского царства. Но Ингвар знал, что риссы по численности и мощи уступают армии набулов, покорившей Галинор и все прочие земли. Ван также знал, что потерять дочь и не дать ответа боем он бы не смог. Но для риссов это стало бы началом конца. Ингвар должен был сохранять своё войско в оборонительных позициях под защитой крепостей и не совершать отчаянных безумств, на которые его подтачивали набулы.
