Верна не шелохнулась. Она все также сидела на краешке кровати, сложив руки на коленях. Уголь в камине давно погас, светильник она и не зажигала. С улицы доносились привычные городские шумы, а она ждала.

И дождалась. В дыре подвала снова что-то зашевелилось. Медленно, очень медленно над полом показалась голова. Снова блеснули глаза.

Женщина затаила дыхание. Взгляды их встретились. И замерли. Повисло молчание, тяжелое, как каменная плита.

— Не бойся, — прошептала миссис Чес одними губами. — Не бойся, сынок.

Мэгги поправила на плече сумку и, пользуясь моментом, покосилась на окна конторы, второй этаж которой занимали лаборатории и личный кабинет профессора Макбета. Она знала, что за нею следят, но никак не могла понять, кто и как организовал слежку. Профессор ей не доверял — видимо, наивная ложь девушки не могла его обмануть. Следовало быть очень осторожной. Прошло несколько дней, пока ничего не произошло, если не считать этого ощущения слежки. Но успокаиваться рано. Если она поверит, что все закончилось благополучно и расслабится, враг нанесет удар. И что тогда? Ох, лучше не думать ни о чем, и в то же время быть ко всему готовой.

Но стоять в двух шагах от крыльца и о чем-то мечтать — лучший способ навлечь на себя подозрения. Мэгги еще раз бросила через плечо взгляд, делая вид, что проверяет, насколько ровно лежит на плече ремень, и решительно зашагала через двор в сторону перерабатывающих цехов. Задача у нее была простая и сложная одновременно — следовало сперва добавить в чаны жидкость из нескольких прихваченных пробирок, а потом, час или около того спустя, снова их наполнить. Уже жидкостью из чанов. Предполагалось, что за час в воде произойдут необходимые изменения, и от этого будут зависеть дальнейшие исследования. Однако Мэгги была уверена, что речь тут не о новом модификанте, над которым сейчас работает половина завода, речь идет о ее благонадежности. Почему-то профессор не спешит ее увольнять. Ищет предлог, чтобы не просто избавиться от смутьянки, но и испортить ей жизнь, а самому еще и получить выгоду. Чего проще — вместо реактивов подсунуть ничего не подозревающей девице сильнейший катализатор, который спровоцирует…

Что именно? Взрыв? Или всплеск не контролируемых мутаций? А может быть, заразиться должна была она одна? Ей же придется откупоривать пробирки… чем?

Ладно, кто предупрежден — тот вооружен. Мэгги так увлеклась придумыванием плана мести, что не сразу заметила скромно одетую женщину, которая переминалась с ноги на ногу недалеко от проходной, не зная, куда идти. А заметив, девушка не могла не вспомнить, что уже где-то ее видела. Но где и когда?

Женщина вдруг поймала ее взгляд и подалась вперед. Что-то мелькнуло в ее глазах, и Мэгги поняла, что ее узнали.

— Мисс…мисс Смитсон?

— Да, — Мэгги подавила вздох, подходя. Работа — все, что у нее есть. И когда есть реальный шанс ее потерять, за работу держишься вдвойне, не желая отвлекаться на мелочи.

— Мисс Смитсон? — при ближайшем рассмотрении лицо женщины показалось ей настолько знакомым, что девушка сразу ее узнала.

— Да, миссис Чес. А в чем дело?

— Я, — лицо гостьи дрогнуло, затвердело, — пришла просить помощи…

— А что у вас случилось? — девушка подумала о сыне этой женщины. Как говорили, он уехал в Вест-Индию на неопределенное время, обещал писать и присылать денег, но, видимо, его планам не суждено было сбыться.

— Виктор… заболел.

— Как — «заболел»? Он уже в Вест-Индии? Или…

— Мисс Смитсон, — Верна помедлила и взяла девушку за руку. — Не было никакой Вест-Индии. Виктор заболел… здесь.

Мэгги подавилась вздохом. Новость была ошеломляющей.

— То есть, вы хотите сказать, что он… — девушка воровато оглянулась по сторонам, — стал…ну, мутантом?

— Да.

— Господи. И его…

— Нет, не увезли. Он здесь. Со мной.

Мэгги невольно бросила взгляд на ворота. Сейчас они закрыты и будут закрыты еще почти шесть часов, до конца рабочей смены. Верна Чес невольно улыбнулась, проследив за ее взглядом. Она понимала эту девушку.

— Нет, мисс Смитсон, я его не привела с собой, если вы об этом подумали… хотя иногда мне кажется, что стоило бы привезти сюда всех заболевших, от мала до велика, чтобы этот ваш хозяин сам увидел, сколько народа он довел до… такого ужасного состояния. Виктор остался дома. Он… скрывается. Сами понимаете, почему.

Мэгги понимала. Вернее, думала, что понимает.

— И вы пришли сюда…

— Я хотела бы получить помощь, — призналась Верна. — Хотя бы самую малость… Мне очень нужны деньги. Но зарабатываю я так мало… всего семь шиллингов в неделю, а иногда и меньше, и почти все уходит на арендную плату и уголь, понимаете?

Мэгги это прекрасно понимала. Она приносила немного больше, десять шиллингов в неделю, но на эти деньги кормилось семейство из шести человек.

— Нет, раньше-то было больше. Я и восемь и даже девять шиллингов зарабатывала, и Виктор работал. А сейчас он работать не может, а мне одной тяжело. Нам надо убраться из города куда-нибудь подальше, понимаете?

— Понимаю, — кивнула девушка. — И поэтому прошу вас — уходите.

— Как? Почему?

— Вам нельзя говорить, что у вас дома живет мутант. Тогда его у вас обязательно отберут, а вас посадят в тюрьму. Вы проведете там, может быть, всего несколько недель или месяцев, но Виктора больше не увидите никогда.

Как никогда она больше не видела Джона, как десятки, сотни людей навсегда расставались с близкими, когда их в неизвестном направлении увозили чистильщики.

— Что же мне делать? — растерялась Верна.

— Идите домой. Я постараюсь что-нибудь придумать.

«Что-нибудь придумать.» — означало, достать где-нибудь много денег. Но где их взять? На ум пришел тот граф, который просил у профессора Макбета лекарство для дочери. Мэгги тогда сказала, что излечить одного мутанта можно только с помощью другого. А что, если рискнуть? А вдруг получится?

Проводив миссис Чес, Мэгги вприпрыжку помчалась по делам. Чем быстрее она все сделает и вернется в лабораторию, тем быстрее приступит к работе.

По дороге домой миссис Чес не выдержала и купила капусты. Потушить ее с селедкой — какой вкусный будет ужин. Виктор раньше так любил рыбу. Сейчас вкусы у него изменились, но женщина была уверена, что от угощения сын не откажется.

В последнее время женщине стало казаться, что то существо, в которое превратился ее сын, стало немного другим. Про мутантов частенько рассказывали всякие ужасы — они перестают узнавать родных, едят только сырое мясо, их легко вывести из себя, а приступы бешенства таковы, что разозленного мутанта проще пристрелить, чем утихомирить. Продавцы новостей на всех углах между анонсами «Истории скандальной любви лорда Х и некоей девы из простого народа» или «Повести о грехопадении герцогини У» сообщали «Душераздирающие подробности кровавой резни в Каштановом переулке» или готовы были сообщить подробности о «Происшествии в старом сквере», где главным героем выступал мутант. Услышав знакомые фразы, Верна обычно спешила прибавить шаг или перейти на другую сторону улицы, только бы не прислушиваться. Как бы ей хотелось заткнуть им всем рты.

Она тоже могла бы многое рассказать о том, каковы мутанты на самом деле. Что они не такие уж чудовища, какими их рисует молва. Что надо просто относиться к ним по-человечески — и тогда можно надеяться хотя бы на взаимопонимание. Но миссис Чес прожила на свете достаточно долго для того, чтобы понимать — людям непременно надо кого-то ненавидеть. Свой страх перед переменами, перед дирижаблями, паромобилями, военными кораблями и электричеством они вымещали на тех, кого не жалко — на мутантах, едва ли не обвиняя их во всех бедах. Так было проще. Так было удобнее всем.

Но ее Виктор совсем не такой. Да, в его внешности почти ничего не осталось от того мальчика, которым он был когда-то. Да, он больше не разговаривает и по-прежнему дичится, не давая до себя дотрагиваться. Да, от него ужасно пахнет, и эту вонь соседи замечают даже сквозь привычные ароматы нечистот на улицах — миссис Чес замечала бросаемые в ее сторону подозрительные взгляды. Но его уже почти удается выманить из подвала, и он понемногу начинает привыкать… Еще немного — и можно строить планы, как его вывезти из города. А вдали от Лондона они как-нибудь проживут.