— Это не ваше дело. — отрезала Верна.

— Но, позвольте, как же мне назначить лечение, если я не увижу пациента?

— А вы собираетесь его лечить? Вы кто? Врач?

— Я ординатор, — Гарольд Робинс покраснел. — Работаю ассистентом у доктора Кларена вот уже третий год. Мне пока не доверяли никаких особенных случаев… так, по мелочи, типа простуды и расстройств желудка. Но вечно быть ассистентом я не хочу. Через год заканчивается моя ординатура, я смогу начать свою практику… А как начать ее, если у тебя нет никакого опыта? За два года мне доверили всего четыре случая краснухи, шестнадцать простуд, три легких перелома и ушибы, дюжины полторы расстройств желудка и больше десятка случаев белой горячки. Это не считая побоев, полученных женами от мужей и колики у младенцев. А мне хочется настоящей работы. И вот я подумал — может быть, вы станете моими первыми пациентами?

— А как же доктор Кларен? — осторожно поинтересовалась Верна.

— Милейший доктор будет только раз, если пациентов у него станет немного меньше. Он то и дело твердит, что я должен нарабатывать практику, но как тут ее наработаешь, если все мало-мальски интересные случаи доктор забирает себе? Ну, пожалуйста, миссис Чес. Разрешите мне увидеть вашего сына?

Верна прислушалась — не доносятся ли из погреба подозрительные звуки? Нет, тишина. Но тишина подозрительная. Ох, Виктор, что там с тобой происходит?

— Я… не знаю, — женщина прислушивалась так напряженно, что, ей казалось, она не услышит, если вдруг на соседнюю улицу упадет и взорвется при падении военный дирижабль.

— Но это очень важно. — Гарольд кинулся к женщине, встряхнул за плечи. — Вы себе не представляете, насколько. Ведь у вашего сына не проказа, не так ли?

Верна задохнулась, хватаясь рукой за горло.

— Вы… вы…

— Я знаю, — кивнул Гарольд с уверенным видом. — Так мы приступим?

Миссис Чес еще могла его выпроводить — сочинить небылицу, переключить его внимание на что-нибудь другое. Но как раз в эту минуту под полом что-то с грохотом упало. Хотя звук был негромким, женщина все равно вздрогнула.

— Что это там? — ассистент доктора Кларена мигом сделал стойку, словно гончая собака, гонящаяся за дичью. — Там кто-то есть?

Она еще могла его выпроводить, но внезапно махнула рукой.

— Да. Желаете взглянуть? Зрелище не для слабонервных.

— Не беспокойтесь, миссис Чес. — Гарольд так и подпрыгнул. — Я готов.

— Только я должна взять с вас клятву никому, никогда ни под каким видом не рассказывать посторонним, что вам предстоит увидеть.

— Готов поклясться на Библии. — торжественно изрек молодой человек.

Женщина вздохнула и откинула крышку подвала, приглашая гостя спуститься вниз.

— Только будьте осторожны, — успела шепнуть на ухо. — Виктор… он… неважно выглядит.

Забытая керосиновая лампа так и стояла на заменявшем стол ящике, бросая на стены желтовато-багровые отсветы. Ее никто не тронул. В дальнем углу, в тени, ворочалась странная бесформенная масса, которая до недавнего времени была ее сыном, Виктором Чесом.

Как раз когда они спустились, туша заворочалась, пытаясь укутаться с головой в рваный плед.

— Виктор, — Верна выступила вперед, — у нас гости. Ты покажешься гостям… то есть, одному гостю?

В ответ послышалось недовольное ворчание. Блеснули две точки глаз. Гарольд невольно вскрикнул, и в полутьме почувствовал, как крепкие пальцы пожилой женщины сомкнулись на его запястье.

— Не надо ворчать, Виктор, — миссис Чес осторожно подошла, опустилась перед тушей на колени. — Я понимаю, тебе сейчас несладко. Но вот этот молодой человек…его зовут мистер Робинс, мистер Гарольд Робинс, он может взяться за твое лечение. Эта мазь… не уверена, что это та самая, которая тебе нужда. Может быть, мистер Робинс пропишет такое, что сразу помогает… Так что давай не упрямься и вылезай, чтобы мистер Робинс на тебя посмотрел.

Она уговаривала своего сына, как ребенка, как когда-то давным-давно, когда ему было пять лет, и он в первый раз серьезно заболел. Тогда ей тоже приходилось долго уговаривать малыша, чтобы он дал доктору себя осмотреть. Все было как тогда — и в то же время совсем иначе. Не стоял над душой подвыпивший муж, ворчавший, что Верна зря так возится с сопляком — вытащить за шкирку и дело с концом. Да и сам Виктор… Верна ужасно боялась — до судорог и обморока. Один на один и в замкнутом пространстве с чудовищем — такое не представишь себе даже в кошмарах. Но она должна была это сделать. Ради Виктора. Ради самой себя.

Повинуясь ее голосу, существо — «Сын. Это мой сын.» — распростерлось на подстилке, ухитрившись устроиться так, как не всякое существо сможет улечься — спина наверху, конечности спрятаны под туловище, голова вывернута набок. Человеку точно будет неудобно лечь, как лежал Виктор.

— Идите сюда, — негромким голосом женщина позвала гостя. — Только будьте осторожны и помните, что вы мне обещали.

Молодой человек осторожно сделал несколько шагов, держа над головой лампу. Поставил ее куда-то не глядя, вытянул шею, любопытствуя.

— Это… это же мутант? — вырвалось у него наконец.

— Ну и что? Это и есть мой сын, Виктор. Он заболел, — Верна говорила тихо, но твердо. — Он заболел всего несколько дней назад. Не знаю, где и как он заразился, но…

— Насчет «как» можно гадать, но вот «где» — это, я думаю, всем понятно. На фабрике «Макбет Индастриз», — кивнул Гарольд. — Ваш сын работает там?

— Уже третий месяц.

— Ну, тогда анамнез ясен. Перерождение, вызванное побочным эффектом от «живой воды». Ваш случай не первый, миссис Чес. И не последний. За два года моей ординатуры, я слышал о восьмидесяти случаях, а некоторых даже видел… когда доктору Кларенсу было угодно взять меня с собой на вызов. Люди, знаете ли, часто путают это заболевание с проказой или простудой и зовут доктора… пока не понимают, что ошиблись. Так вот, у всех одно и то же. Скажите, сначала было легкое повышение температуры, сопровождавшееся потерей аппетита. Затем повышенная агрессия, потом появлялись мелкие трофические язвы — это значило, что болезнь вступила в завершающую стадию, когда поделать практически ничего нельзя. Ну и закономерный итог, который вам еще предстоит.

Верна слушала гостя со смешанным чувством гнева и тревожного любопытства.

— Так вы можете помочь моему сыну? — поинтересовалась она, едва Гарольд ненадолго замолчал.

— Эм… ну, — Гарольд стрельнул глазами туда-сюда. — Как бы вам сказать… Это неизлечимо.

— Как?

— А вот так. Изменения необратимы. Болезнь, конечно, изучается. Ей даже придумали название «Трофическая мутация Макбета». Я мог бы рассказать вам о ней еще немного, но не вижу в этом смысла. Выяснено, что болезнь можно купировать или серьезно замедлить мутацию, если захватить ее в самом начале. Еще когда на коже ничего нет. Есть лекарства, которые помогают…

— Какие? — Верна бросилась к молодому врачу, хватая его за руки. — Мистер Робинс, мне нужны эти лекарства… Виктор, слышишь? Лекарство от твоей болезни все-таки существует. Как оно называется? Где его достать? Сколько стоит?

Выкрикивая вопросы, Верна трясла гостя за грудки. Тому с трудом удалось вырваться.

— Да поймите же, миссис Чес, что это невозможно. — воскликнул он. — Вы опоздали. Оно помогает только на первом этапе, а у вашего сына уже третий. Он мутант. Он переродился. Такое не лечится. Это я вам как врач говорю. Как будущий врач, — тм не менее, поспешил уточнить он.

Смысл его слов не сразу дошел до Верны. Медленно, по одному пальцу, она отцепилась от Гарольда.

— Что же нам делать?

— Ничего. Тут ничего не поделаешь, — развел руками тот. — Могу только посоветовать обратиться к властям. Мутанта надо сдать чистильщикам. Но вы особенно не переживайте. Вам положена компенсация.

— А Виктору? Что положено ему?

— В-Виктору? — молодой человек покосился на странное существо в углу.

— Да. Что положено ему?

— Не знаю. Их забирают…

— Это мне известно. А потом?