И они просто сидят до глубокой ночи рядом, выпивают, смеются, и к середине матча Адам даже умудряется болеть за какую-то команду – дрожжи, все благодаря им, – отчего парень смеется, стараясь объяснить, что болеет Адам за соперников, но ему немножечко плевать.

Он просто чувствует себя счастливым. Счастливым настолько, насколько это позволяют обстоятельства. И под конец матча его настолько выматывает, что голова мужчины безвольно падает на плечо парня, и он проваливается в сон. Арчи даже не шевелится. Он просто досматривает матч, выключает телевизор и сам начинает засыпать.

Несмотря на то, что к утру у него наверняка страшно будет ныть плечо или затекут ноги, Арчи все равно не позволяет себе уйти.

«Мне почему-то не хочется уходить.»

И парень засыпает, приложившись щекой к темным волосам мужчины.

***

– Серьезно? – вскидывает брови Дженни.

– Очень сильно серьезно, – уверенно кивает Мич.

– Фильм? – чуть сдвигает она брови, продолжая активно разбираться в последних приготовлениях к свадьбе, которая будет через два дня. – Даже не знаю.

Мич клацает языком, закатывая глаза, и поднимается с места.

– Ты по уши в работе, давай хотя бы раз просто тупо посмотрим фильм. Так люди делают, Дженни. Фильмы смотрят. Отдыхают, представляешь вообще, что это такое?

Девушка отрывает взгляд от прорвы бумаг и уставшим взглядом смотрит на полного энтузиазма Бейкера, который правда уже и сам готов на стенку лезть от такого большого количества приготовленных свадеб за последний месяц своей жизни. Дженни закатывает глаза.

– Я знаю, что такое отдыхать, – немного хмурится она. – Но я… не смотрю фильмы.

Мич садится прямо там, где стоит, попадая на подлокотник дивана.

– Не понял, – откровенно заявляет он.

Дженни наконец оставляет попытки еще поработать и откладывает все бумаги, к которым – она прекрасно знает – вернется снова, стоит Мичу выйти за пределы ее дома, и смотрит на мужчину, слегка пожевывая нижнюю губу.

– Я никогда их не досматриваю, – сознается она.

– Да ты прикалываешься, что ли? – не может поверить своим ушам Мич.

– В финале же самый сок! Как можно не досматривать фильмы? Это как не съесть кончик рожка, в котором шоколад!

– Всё всегда предсказуемо! – прерывая его, всплескивает руками девушка. – Принцесса остается с принцем, добро побеждает зло, Марлин с Дори находят Немо, Камбербэтч все равно всех нагибает, – продолжает она. – Все фильмы – это маска реальности. Нам показывают то, чего в жизни мы лишены…

Мич прерывает тираду девчонки, вставая с места и вскидывая руки вперед.

– Так-так, стоп, тайм-аут! Во-первых, Камбербетч не всегда побеждает. В фильме «Игра в имитацию» его герой кончает жизнь самоубийством, а в «Разрушителях» жена его героя беременеет от его брата…

– Твоя правда, – соглашается она. – Я смотрела не все его фильмы.

– Во-вторых, – не унимается Мич, – ты вообще не права, – прищурившись, смотрит он на девушку. – И я тебе докажу.

Мич хватает с журнального столика пульт, падает на диван и начинает активно щелкать, вводя в Нетфликсе нужный фильм. Девушка только тихо улыбается, глядя на него, и понимает одну важную вещь. Митчелл проигрывать не любит. Вспомнить хотя бы, как он два дня назад забрал ее с работы из офиса, и они решили заскочить в торговый центр, где случайно наткнулись на игровой автомат с игрушками.

Черт знает, как так удача повернулась к девушке своим лучезарным лицом, но Дженни вытащила плюшевую Свинку Пеппу с первого раза, чему не могла нарадоваться первые три минуты. А вот когда Мич решил взять реванш, но с двенадцатой попытки ничего не получалось, а останавливаться он не был намерен, Дженни уже начала беспокоиться.

Бейкер действительно сдаваться не собирался, поэтому перешел к плану «Б» – тир. И тут его старый друг не подвел, и буквально спустя несколько минут Дженни уже держала в руках большого плюшевого зайца, которого девушка, работающая в тире, чуть ли не от сердца отрывала: привязалась, видимо.

Сначала Дженни беспокоилась, что подумает Пол, если увидит такую игрушку в их квартире, но потом решила просто поиграть с огнем и оставила это плюшевое безумие на самом видном месте: на окне в гостиной. И Пол его не заметил, даже внимания не обратил. Дженни даже не знала, как на это реагировать; у нее просто слов не было. Тем же вечером Пол, чмокнув жену на прощание, снова уехал в офис, а Дженни стояла в коридоре около трех минут, едва сдерживая слезы.

Обида до краев заполнила ее, и только поэтому – ну, разумеется, исключительно поэтому – она позвонила Мич с просьбой приехать. И он приехал. Снова.

«Почему тебя не было рядом, когда я еще не сказала «Да»?»

– Садись, я нашел, – наконец подает голос Мич, вытаскивая Дженни из своих мыслей, и девушка, скрестив руки на груди, садится с ним рядом, опустив ногу на ногу.

– Я займусь твоим кинообразованием, даже не спорь.

– «Век Адалин»? – не верит своим глазам девушка. – Мелодрама? Серьезно, Мич?

– Это единственный фильм такого жанра, который я действительно хочу и, главное, могу тебе посоветовать.

– Я думала, ты фанат боевиков или ужасов.

– Не без этого, – соглашается он. – А теперь усаживайся поудобнее и…

– Давай лучше «Оно» пересмотрим, – морщится девушка.

– А давай без «давай»? – предлагает альтернативу Мич и, резво поднявшись с места, выключает в гостиной свет, после чего садится обратно и нажимает заветный «play».

Мич никогда бы не подумал, что можно получить такое странное, совершенно не знакомое ему до этого дня, почти нездоровое удовольствие от того, что ты смотришь фильм рядом с человеком, который тебе по определению запрещен. Все равно, что играть в одни ворота.

Что бы ты ни сделал – все равно проиграешь. Мич каждый божий день говорит себе: «Не лезь, мать твою, в это. Оно тебя убьет», но все равно отвечает на звонки, пишет сам и приезжает в любое время суток. У нее на безымянном пальце сверкает табличка «Не влезай! Убьет!», а он все равно лезет, будто ему три года, и это тот самый возраст, когда инстинкт самосохранения просто отсутствует.

Девчонка притягивает его к себе, как магнитом. И Мич с каждым днем боится этого все сильнее. Шага. Бейкер боится шага. Дженни не сделает этого сама, а вот за себя он уже не так уверен. И если раньше он мог с уверенностью сказать, что в этом нет ничего такого, и дружба между парнем и девушкой бывает, то сейчас он хочет ударить себе по лицу за эти слова, потому что такая дружба – односторонняя.

Сначала-то вы дружите, а вот однажды кто-то да оступится, и второе звено вашей дружбы имеет право на две стороны одной медали: первая – она узнает об этом; и вторая – не узнает никогда. Первая категория «друзей» ломается, разбегается после первого же секса или избегает друг друга как в сети, так и в реальности, стараясь заполнить себя другими людьми, чтобы как-то пережить случившееся.

Вторая же категория с уверенностью кричит о дружбе между ними, в то время как тот, что оступился, заставляет себя каждое утро после пробуждения верить в то, что говорит: «Мы друзья. Переболею. В-вот переболею». И ищет лучше. Всегда ищет лучше.

И не находит.

В этот самый момент девушка чуть ерзает на месте и придвигается к нему, касаясь его предплечья своим. Проклятье, эта девчонка такая теплая. От этого руки мужчины покрываются мурашками. Мич сухо сглатывает.

«Проклятье. Не делай этого со мной. Не надо.»

Два часа фильма пролетают слишком незаметно, и Мич вливается в сюжет в тот момент, когда Адалин снова попадает в аварию, но ее спасают. На экране напряженный момент, Дженни даже чуть сжимает в кулак пальцы от волнения и безостановочно смотрит широко распахнутыми, чуть ли не наполненными слезами глазами на экран, даже не моргая.

Мич смотрит на нее. Смотрит так, что сжимается сердце. Смотрит так, словно никогда больше не увидит ее, и теперь запомнить пытается каждую черту ее лица. Как хорошо, что она не видит. Да, хорошо. Наверное.